Александр Прозоров - Креститель

— Ну что, ведун, справил заботы государственные?

— Надеюсь, что да, — моментально вскочил Олег.

— Чем же ты занят так все дни и ночи? — Девушка прошлась по комнате, остановилась перед бюро, заглянула в чернильницу, хмыкнула.

— Что там? — подошел ближе Середин.

— Там ничего. Высохли давно чернила. Видать, некогда боярам пером да пергаментом пользоваться, — съехидничала она, — все заботами великими заняты.

— А ты писать умеешь?

— Кто же не умеет? — удивилась Пребрана. — Волхвы всех учат. Правда, мы люди не балованные, мы больше на бересте записки черкаем.

— А коли не записку, а грамоту надолго составить надобно? Или, там, записи на будущее сохранить?

— Нам же летописи вести ни к чему, — пожала плечами боярышня. — На время малое и береста сгодится. А коли важное что: родство там уяснить, али прошение к князю составить, — то пергамент покупать приходится.

— Дорого?

— Дорого. А коли нужда пришла, куда денешься?

— Это да… — Олег остановился от нее на расстоянии вытянутой руки. Оглянулся на дверь.

Девушка засмеялась:

— Я сегодня Ладе в святилище местное петушка снесла. Глядишь, и смилуется, перестанет шутки свои с нами шутить. Уж не знаю, чем мы ей не угодили. Может, ты, ведун, колдовством своим прогневал? Ну, признавайся, зелье приворотное варил?

— Как же иначе? — улыбнулся Середин. — Чародей я или нет? Да только зелье приворотное Ладе в радость. С него ведь молодые друг к другу тянутся.

— Коли так, то и мой подарок впору придется. — Она развернулась спиной к бюро, положила локти на столешницу: — Ну, трогай.

Середин, усмехнувшись, протянул руку и коснулся ее плеча. Оглянулся на дверь. Тихо. Тогда он положил ладонь девушке на грудь, слегка сжал. И тут же раздался стук:

— Боярин, тебя князь к себе кличет. В светелку.

— Пожалуй, завтра я куплю для Лады корову, — вздохнул Олег. — Может, хоть тогда она отвяжется со своими шутками? Ты подождешь?

— А ты появишься?

— Да должен…

— Боярин! Никак спишь?

Дверь приоткрылась, и ведун громко крикнул:

— Иду! Подожди маленько! И ты, пожалуйста, потерпи чуток. Я постараюсь вернуться побыстрее.

Великий князь сидел на лавке в простой полотняной рубахе, с кубком в руке, наматывая на палец свою бородку, и не было в нем в этот миг ничего величественного. Обычный мужичок, гадающий, как сподручнее распорядиться урожаем и прибыток поиметь. Увидев Олега, он привычным жестом кивнул на место рядом с собой, налил в чашу вина.

— Держи, ведун. Чай, не разбудил я тебя? Вроде как солнце еще не село.

— Нет, княже, не разбудил, — примостился рядом Середин и отхлебнул из предложенной чаши. — Можно даже сказать, наоборот.

— То ладно, — кивнул Владимир. — Вижу я, немало мудрости накопил ты за время странствий своих, хотя видом юн. Посему попытать я тебя желаю. Ответь, какие ведомы тебе веры: так, чтобы богу там одному поклонялись, но немалые народы вера сия в себе соединяла?

— Хороший вопрос… — зачесал в затылке Олег. — Хотя, таких религий, чтобы многие народы соединяли, на самом деле немного. Про одну из них тебе сегодня булгары сказывали. Та, что от пророка Мухаммеда идет. Другая — это буддизм. Ее в землях за Персией исповедуют. Индия, Китай и дальше. Хорошая религия, мирная, к труду призывает, к ненасилию. Боюсь только, у нас она появиться не сможет. У нас тут жизнь, как на псарне — чуть зазевайся, соседи сразу в загривок вцепятся. Где уж тут о покое и созерцании толковать? Еще есть христианство, ты про него наслышан. Ну и… И всё, княже. Нет больше религий таких. Еще язычество наше, русское. Но оно не совсем единое. Здесь у нас, в Новгороде, в Подобии больше Сварогу, прародителю нашему поклоняются. На запад если пойти — то висляне, пруссы, тюринцы, лютичи, руги, лужичане больше Велеса чтут, а Сварога только уважают. Восточные племена — зыряне, вятичи — Перуна первейшим из богов почитают. Так что боги, вроде, и одни у всех, а вера как бы и разная.

— Скажи, ведун, коли столько народов слова одного пророка чтут, то у них и правитель, вестимо, один должен быть?

— Как ни странно, княже, но тут всё наоборот. Мусульмане друг друга уважают, едиными себя чувствуют, но живут как бы сами по себе. А вот христиане, поверив в распятого бога, изречения которого двенадцать свидетелей записывали, а отец и вовсе небесной сущностью считается, ухитрились слова, богом их в мир брошенные, в одну кучку собрать и святой престол организовать в Риме. Он как бы самый главный, и с богом у него прямая связь. Поэтому все прочие местные священники его слушаться должны и указания выполнять. Пусть страны разные, иногда даже воюют между собой, но христиане, что в тех странах живут, обязаны Риму подчиняться. Правда, Византии эта система не понравилась, и она себе собственного митрополита организовала, которого и слушается. Получилась вера как бы и общая, христианская. Но немножко сама по себе, православная.

— Постой, ведун. Ты сказываешь, страны разные, а слушать все Рим должны, пусть и враждуют даже. А если князь местный подданным своим одно сказывает, а из Рима другое говорят?

— Ну, — усмехнулся Середин и отхлебнул изрядно из кубка. — Тогда у князя, мягко выражаясь, начнутся длительные неприятности.

— Стало быть, все святилища под одной рукой?

— Да.

— И слушать главного общего волхва обязаны.

— Да, — кивнул Олег. — Отсебятины, как у нас, где каждый волхв при своей деревне, там нет. Священники вообще назначаются, а не на месте из общины при святилище растут. Получают общее образование, а потом, одинаковые, как монетки чеканные, в разные концы рассылаются.

— Но церкви Византии Рим не слушают?

— Нет, базилевс их на своего митрополита завязан.

— Это добре…

Великий князь очень долго и подробно расспрашивал Середина про устройство и иерархию различных церквей, потом про ислам, про буддизм. Олег, куда больше интересовавшийся в своей жизни магией и язычеством, отвечал как мог, исходя из курса школы и отрывочных знаний, нахватанных случайно из популярной литературы. Иногда он начинал путаться, иногда просто разводил руками — но Владимир расспрашивал и расспрашивал, пока не выдавил всё без остатка. И пока не кончился кувшин с вином.

К тому времени, когда правитель отпустил его из своей светелки, за окнами окончательно стемнело. Лампы князь не зажигал — слушать можно и в темноте, — а потому масляные светильники в коридоре показались Олегу ослепительно яркими.

— Просто электрическая сила! — удивленно покачал он головой, поднимаясь по лестнице. В голове сильно шумело, но чувствовал он себя достаточно бодрым и готовым на подвиги. — Рада, ты?

Служанка, что несла сложенные стопкой простыни, обернулась, радостно вскрикнула: