Стивен Дональдсон - Сила, которая защищает

Тогда все здесь выглядело совсем иначе. Раньше это было тихое, спокойное место, заросшее высокой травой и окруженное соснами, похожими на стражей, охраняющих его покой. Долину пересекал веселый, звонкий ручей. Теперь сосны потеряли всю свою зелень и казались почти мертвыми – очевидно, эта зима была холоднее, чем они могли выдержать; замерзший ручей пролег, словно преждевременная морщина. Удивительно, какое разрушительное воздействие на природу здешних мест оказала непривычно суровая зима.

Кавенант сел, подвинулся ближе к чаше с гравием и заметил неподалеку, около второй такой же чаши, три фигуры. Один из греющихся заметил его движение и тут же сообщил об этом остальным. Триок поднялся и подошел к Кавенанту. Присев на Корточки рядом с Неверящим и внимательно вглядываясь в его лицо, он сказал:

– Ты был очень тяжело болен. Моих знаний оказалось недостаточно, чтобы полностью тебя исцелить. Однако, похоже, умирать ты уже не собираешься.

– Ты спас мне жизнь, – ответил Кавенант, стараясь не обращать внимания на слабость и боль во рту.

– Может быть. Не уверен, что это сделал только я. Твоему телу помогла вольная магия. Похоже, ломиллиалор вызвал ответную реакцию твоего Белого Золота. Его сила оказалась более могущественной, чем та, которую я смог вызвать из Высокого Дерева.

"При чем тут мое кольцо?” – тупо подумал Кавенант. Однако сейчас у него не было сил разбираться.

– Ты спас меня, – повторил он. – Больше я ничего не знаю.

– Пусть так. Сейчас тебе нужно поесть. Ты не ел много дней. – Он оглянулся и добавил:

– Мореход нашел для тебя немного алианты.

Мерзлая земля вздрогнула под тяжелыми шагами, и вскоре Мореход опустился рядом с Кавенантом на колени, как обычно приветливо улыбаясь. В обеих ладонях он держал свежие ягоды жизни. Кавенант тупо уставился на них – казалось, он забыл, что с ними нужно делать. Он голодал так долго, что почти разучился есть. Но ему не хотелось огорчать Великана. Протянув руку, он взял одну ягоду.

Протолкнув ее в рот, он ощутил сложный солоновато-сладкий вкус, немного напоминающий персик, и все мысли о том, что он отвык есть, тут же выскочили у него из головы. Проглотив ягоду, он ощутил мощный прилив сил. Сплюнув в ладонь косточку, он бросил ее через плечо, словно совершая обряд, И тут же начал есть жадно, с волчьим аппетитом.

Он не останавливался до тех пор, пока ладони Морехода не опустели. С сожалением вздохнув, он закинул последнюю косточку за спину.

Одобрительно кивнув, Великан уселся рядом с чашей с гравием; Триок присоединился к нему. Глядя на обоих, Кавенант сказал:

– Я никогда этого не забуду.

Он не находил слов, чтобы выразить свою благодарность.

Триок недоуменно нахмурился и спросил Морехода:

– Он что, угрожает нам? Великан ответил со слабой улыбкой:

– Нет. Это у Неверящего такая манера выражаться. Он не угрожает.

Кавенант попытался улыбнуться, но губы не слушались. Подоткнув под себя одеяло, он уселся поудобнее, собираясь задать множество вопросов и в то же время чувствуя, что боится получить на них ответы. Да он и не знал, как и о чем спрашивать. Горечь Триока и шрамы Морехода встали между ним и теми, кто его вызвал; он догадывался, что их рассказы усилят в нем ощущение вины. И все же он должен расспросить их, должен узнать, что произошло в его отсутствие. Он еще помнил, как выглядела эта долина, когда он впервые увидел ее. К тому же и Морэм настоятельно просил его о помощи.

Не придумав ничего лучше, он начал:

– Я никак не ожидал, что окажусь здесь. Я был уверен, что это Морэм вызвал меня, хотя у него не было Посоха Закона. Как… Как вам удалось сделать это?

Триок сурово ответил:

– Морэм, сын Вариоля, Высокий Лорд, приходил в подкаменье Мифиль незадолго до последней войны, когда мы воевали с Опустошителем. Он подарил мне тогда жезл из ломиллиалора, которым я и лечил тебя, и вызывал. Он подарил мне этот жезл, но я не умел с ним обращаться и отправился в Лосраат изучать, как нужно применять Высокое Дерево. Там я узнал о гибели Высокого Лорда Елены… Я… – На мгновение он остановился, борясь с волнением. – Мне не хотелось, чтобы дар Морэма пропал зря. В последующие годы я сражался с тварями Серого Убийцы. Потом к нам присоединился Мореход, и вместе мы воевали на Южных Равнинах. Зима становилась все холоднее, а мы нападали, и прятались, и нападали снова. Под конец до нас дошло известие о том, что Ревелвуд пал и что сам Ревелстоун в осаде. Тогда мы вернулись в Мифиль. С ломиллиалором Высокого Лорда Морэма, силой Морехода и знаниями, которые я вынес из Лосраата, мы в течение трех дней вызывали тебя в Страну, и, в конце концов, нам это удалось. Поверь, это было нелегко.

Картины страшного разорения Страны вспыхивали во время этого рассказа в сознании Кавенанта, но он отогнал их прочь, до того времени, когда будет способен спокойно думать об этом, и спросил:

– Но как? Я думал, только Посох Закона…

– Когда погибла Высокий Лорд Елена, многое нарушилось, – резко ответил Триок. – Зло распространилось по Стране. Посох давал силы Добру и ограничивал Зло. Теперь эти ограничения исчезли. Разве ты не чувствуешь, как необычна эта зима, как все вокруг дышит Злом?

Кавенант с содроганием понял, что Триок прав. Чувство вины, которое он испытывал из-за смерти Елены, с новой силой охватило его, и он перевел разговор на другое:

– И все же я не понимаю, зачем ты сделал это. После того что произошло с Леной.., и Еленой.., и Этиаран, – он не смог заставить себя назвать вещи своими именами, – у тебя было меньше, чем у кого бы то ни было в Стране, причин желать моего возвращения. Даже Трелл… Мореход, наверное, может забыть, но ты – нет. Не понимаю, какие у тебя могли быть причины…

Триок ответил резко и быстро, словно уже не раз это обдумывал:

– Учителя Лосраата придают очень большое значение твоему возвращению – это мотив. Мореход, который сражается за Страну, хочет, чтобы ты был здесь, – это мотив. Сама Страна – мотив. И Лена, дочь Этиаран, все еще живет в подкаменье Мифиль. В последние годы своей жизни Этиаран, жена Трелла, часто повторяла, что долг живых состоит в том, чтобы придать смысл жертвам умерших. Однако мне бы хотелось, чтобы приобрели смысл и жертвы тех, кто еще жив. После.., после того оскорбления, которое ты нанес Лене… Она спряталась, не сказав никому ни слова, чтобы ты смог добраться до Лордов и передать им свое сообщение. Это – жертва, и у нее должен быть смысл, Неверящий.

Кавенант ждал от Триока обвинений, но не удивился. Елена в свое время предупреждала, что Триок глубже и сильнее, чем кажется на первый взгляд. И все же Кавенант даже сейчас удивлялся, не понимая, откуда Триок черпал свою силу. Он был простым пастухом. Девушку, которую он любил, обесчестили, а ее незаконнорожденная дочь выросла и прониклась самыми нежными чувствами к тому, кто совершил насилие над ее матерью. Но что-то же заставило Триока отправиться в Лосраат – овладевать там опасным знанием, к которому у него от природы не было никакой тяги. Он участвовал в партизанской войне за Страну. И теперь ради нее же вызвал Кавенанта, движимый своим собственным суровым понятием о милосердии. Кавенант хрипло произнес: