Стивен Дональдсон - Сила, которая защищает

Поняв, что ничего изменить нельзя, он до некоторой степени успокоился. В глубине души он был убежден, что если и существовала какая-то надежда на спасение Страны, то она связана с Томасом Кавенантом. Единственное, о чем Триок сожалел, – это о том, что сам он не мог присоединиться к Кавенанту, чтобы в пути заботиться о Лене. Он должен был выполнить то, за что взялся. Стиснув зубы, борясь с тоской, он утешал себя, что, по крайней мере, на Морехода он точно может положиться.

Заметив его взгляд. Великан подошел к нему и сказал:

– Не беспокойся, друг мой. Ты знаешь, что я неплохой товарищ. Я сделаю для них обоих все, что смогу.

– Очень прошу тебя, будь все время начеку. Те глаза, которые следили за нами на Смотровой Площадке Кевина, все еще открыты. Сегодняшняя победа над тварями ничего не решает.

Подумав, Мореход произнес:

– Если это так, тогда начеку должен быть прежде всего ты. Ты понесешь Высокое Дерево через Южные Равнины. Триок пожал плечами:

– Что Высокое Дерево, что Белое Золото… Все мы должны быть осторожны. Я не могу никого послать с вами.

Великан кивнул и сказал:

– Я бы отказался, даже если бы ты предложил. Для тебя важен каждый меч. Горы, в которых ты будешь разыскивать этого Вольного Ученика, далеко, и тебе не раз придется сражаться.

– Я пойду только с Квайррел и Йорквином, – произнес Триок и, заметив, что Мореход собирается возражать, тут же продолжил:

– Я должен идти быстро, а с большим отрядом это невозможно. И нашему подкаменью сейчас угрожает величайшая опасность. Ведь мы впервые вступили в открытый бой с тварями. Теперь мы не просто горстка скитающихся воинов, которые прячутся в опустевших домах. Мы сумели защитить свое подкаменье – вот в чем наша главная победа. Однако враги тоже понимают это. Они непременно вернутся сюда и даже в большем количестве, чтобы отомстить за разгромленную банду. Нет, горный брат, – он мрачно покачал головой, – все, кто может держать в руках оружие, останутся здесь, чтобы отстоять нашу победу… Чтобы врагам не удалось стереть подкаменье Мифиль с лица земли, не оставив ни одного целого дома.

Мореход вздохнул:

– Я слышу тебя. Ах, Триок… Сейчас и в самом деле тяжелые времена. Мне будет спокойнее, когда мой друг Морэм, сын Вариоля, получит сообщение о том, что мы собираемся сделать.

– Ты уверен, что мне это удастся?

– Если ты не сможешь, то кто? Ты – отважный и опытный человек, ты отлично знаешь и равнины, и горы, и тварей. Ты отдаешь себе отчет в том, что это нужно сделать, хотя влечет тебя совсем в другую сторону. Но ты понимаешь также, что одними желаниями сердца руководствоваться нельзя, иначе можно потерпеть неудачу. Знаешь, это в некотором роде даже неплохо, что душа твоя будет не с тобой. – Он говорил медленно и задумчиво, точно мысленно сопоставляя положение Триока со своим собственным. – По-моему, у тебя есть все шансы передать это сообщение.

– Мне повезло еще и в том, – Триок еле скрывал свое раздражение, – что весь груз милосердия ложится на твои плечи. Может быть, тебе легче будет его нести.

Мореход снова вздохнул и мягко улыбнулся.

– Ах, друг мой, я ничего не знаю о милосердии. Я сам слишком нуждаюсь в нем.

Триок понимал, что тяжесть потерь и страданий камнем лежит на душе Морехода, и улыбнулся ему самой дружеской улыбкой, проявляя таким образом расположение к нему, которое он обычно скрывал в глубине своего сердца.

Потом он занялся приготовлениями к своему походу. Упаковал в мешок одеяла, запасной плащ, небольшой глиняный горшок с гравием, запасы сушеного мяса, фруктов, сыр и нож взамен того, который он отдал Кавенанту. Быстро наточил меч, а жезл из ломиллиалора засунул за пояс, скрыв его под плащом. И все же к тому времени, когда он закончил собираться, Кавенант, Мореход и Лена были уже готовы отправиться в путь. Лена упаковала свои вещи – их было совсем немного – в такой же мешок, как у него; припасы для всех троих Мореход положил в свой кожаный мешок, который уже висел у него на плече; лицо Кавенанта выражало решимость и плохо сдерживаемое нетерпение. Заметив это, Триок подумал, что вряд ли ненависть была единственным, что руководило им; не на ней держалось его страстное стремление к цели. А на чем? И насколько на самом деле была сильна его решимость? Дурное предчувствие кольнуло его сердце, и он вздрогнул.

Но прощаясь с Мореходом, он оставил свои мысли при себе. Это было что-то, чего он не мог выразить словами. И вскоре Великан и оба его спутника растаяли в снежном вихре между домами. Их следы тут же запорошило снегом, и по прошествии некоторого времени не осталось никаких признаков того, что они недавно были в подкаменье Мифиль.

Обращаясь к Йорквину и Квайррел, Триок хрипло сказал:

– Нам тоже пора в дорогу. Нужно уходить, пока снег. Его друзья кивнули, не задавая никаких вопросов. Их лица оставались бесстрастными; похоже, война изгнала из их сердец все, кроме войны. Их интересовало только, как уничтожить врага. Взглянув на них, Триок обрел своего рода покой. Для них он не был тем, кто владел Высоким Деревом; не был и тем, кто занимался делами, более подходящими для Лордов. Он был лишь человеком, который прежде пас скот, а теперь сражался за Страну и делал это так хорошо, как мог, не претендуя на роль мудреца или пророка.

Убедившись, что его спутники готовы, он отправился к старейшинам, чтобы обсудить с ними меры предосторожности, которые следовало принять жителям подкаменья, чтобы защититься от новых нападений. И после этого он со своими спутниками тоже исчез за снежной пеленой.

Они пошли по северной дороге через каменный мост над рекой. Триок торопился, надеясь, что снег позволит им незаметно добраться до горных отрогов, расположенных к западу от долины реки Мифиль. Они шли быстро и вскоре, действительно, оказались в предгорье. Триок не хотел двигаться дальше по открытым Равнинам, опасаясь встречи с тварями Фоула, от которых им вряд ли удалось бы спастись бегством на открытом пространстве. Поэтому он выбрал более трудный и долгий путь по краю предгорий, где было легче укрыться и откуда он скорее мог заметить приближение врагов.

И все же, шагая по снегу, он не был уверен в том, что сделал правильный выбор. Дорога по предгорьям значительно удлиняла их путь, и им понадобилось бы двадцать дней, чтобы достигнуть гор, где он рассчитывал найти Вольного Ученика. За это время Кавенант и его спутники могли добраться до Землепровала или даже дальше. И он рисковал опоздать, и тогда Кавенант оказался бы один на один с Серым Убийцей.

Поздним вечером в предгорьях Триок решил сделать привал. Разбив лагерь, он позволил усталости, которая была его постоянным спутником с тех пор, как он начал воевать, овладеть собой. Вскоре после полуночи Йорквин разбудил его. Пожевав сухого мяса и запив его несколькими глотками отвратительного на вкус талого снега, они снова тронулись в путь. И с каждым шагом они все дальше уходили от родных холмов, которые знали как свои пять пальцев. Они попытались забраться повыше, но склон оказался слишком крут и обрывист. Мрачно выругавшись, Триок был вынужден спуститься ближе к Равнинам.