Стивен Дональдсон - Война Иллеарта

Защитник Леса остался равнодушным к его призыву. Вместо ответа на него он мрачно напел:

– Ты говорил об Опустошителе.

– Армией, которая нас разрушает, командует Опустошитель, один из трех палачей Всеединого Леса.

– Дай мне приметы того, что ты говоришь правду.

Лорд Морэм не колебался. Хотя область, в которую он вступил, была совершенна неисхоженной, не отмечена ни на каких картах научных дисциплин кроме его собственной интуиции, он ответил незамедлительно: Он – Опустошитель мокша, также именуемый Джеханнум – Душераздиратель. В давно прошедшие века он и туриа, его брат, научили ненависти к деревьям когда-то дружественную к ним Демонмглу. Самадхи, его брат, управлял королем Дориендор Коришева, когда этот безумный король пытался подчинить себе жизнь и смерть Всеединого Леса.

– Опустошитель мокша, – вывел Сиройл Вейлвуд с интонациями угрозы, опасности. – У меня есть особый интерес к Опустошителям.

– Их сила чрезвычайно возросла сейчас. Они разделяют неестественное могущество Камня Иллеарт.

– Это меня не беспокоит, – пропел в ответ Защитник Леса почти грубо. – Но ты предложил Опустошителя мне. Как это может быть сделано, когда даже сейчас он разбивает вас?

Звуки битвы неумолимо приближались, так как Боевая Стража неуклонно оттеснялась назад. С каждым проходящим мгновением Лорд Морэм слышал все меньше боя и все больше резни. И он ощущал за собой тяжелое дыхание вомарка Троя. Со всем своим с трудом сохраняемым спокойствием он ответил:

– Это и есть то благо, о котором я прошу, Сиройл Вейлвуд. Я прошу безопасного прохода для всех моих людей через Дремучий Удушитель. Это благо передаст Опустошителя мокшу в твои руки. Он и вся его армия, все его пещерники и прочие создания, будут твоими. Когда Опустошитель увидит, что мы убежали в Удушитель и не уничтожены при этом, он последует за нами. Он решит, что ты слаб – или что тебя уже нет совсем. Его ненависть к нам и к деревьям приведет его и все его войско в твои владения.

Мгновения, в течение которых Сиройл Вейлвуд размышлял, настойчиво бились в ушах Морэма. Шум битвы, казалось, говорил, что скоро не останется от Боевой Стражи ничего, что спасать. Но Морэм стоял лицом к Защитнику Леса и ждал. Наконец Защитник Леса кивнул. – Это плохая сделка, – пропел он медленно. – Деревья снова должны бороться. Но я готов к этому. Хотя это будет малая цена за мою помощь и за осквернение моей песни.

Воодушевление надежды Морэма вдруг прорезалось страхом, и он обернулся, пытаясь остановить вомарка Троя. Но раньше, чем он успел выкрикнуть предупреждение, Трой пылко сказал:

– Тогда заплачу я! Я согласен платить любую плату! Мою армию режут. Морэм содрогнулся от безвозвратного обещания, хотел попытаться протестовать. Но Защитник Леса спел живо:

– Очень хорошо. Я принимаю твою плату. Ведите вашу армию осторожно среди деревьев. Трой отреагировал моментально. Он развернулся, запрыгнул на спину Мехрила. Какой-то инстинкт руководил им: он садился верхом на ранихина так, как если бы мог видеть. В следующий миг он уже скакал галопом по направлению к битве, крича изо всех сил:

– Отступаем! Отступаем! Сопротивление Боевой Стражи уже сокрушалось, когда он кричал это.

Ряды бойцов были сломаны, твари Душераздирателя кровожадно врывались в них. Более двух третей Боевой Стражи уже пало. Но что-то в приказе Троя оживило бойцов для последнего усилия. Пробиваясь через окружающих их врагов, они поворачивались и убегали.

Неожиданность их бегства открыла короткий разрыв между ними и армией Душераздирателя. Лорд Каллендрилл сразу же бросился расширять этот разрыв. Защищаемый кругом из Стражей Крови, он метал молнии огня, которые падали с грохотом в траву перед фронтом армии врага. Его вспышки приносили мало вреда, но служили причиной колебаний в войсках Опустошителя. Вызвав их замешательство, Лорд последовал за бойцами. Все уцелевшие – едва ли больше чем десять полных Боевых Дозоров – бежали прямо по направлению к Морэму. Увидев, что они идут, Лорд Морэм вышел встретить Троя. Он убедил вомарка слезть со спины Мехрила – было небезопасно ехать верхом под ветвями Леса – взял его за руку и повел по направлению к деревьям. Убегающие воины были почти за их спинами, когда Морэм и Трой шагнули в Дремучий Удушитель.

Сиройл Вейлвуд исчез, но его песня осталась. Она, казалось, ярко отблескивала от каждого листика Леса. Морэм почувствовал, что она ведет его, и слепо последовал за ней. Он слышал, как сзади воины доводят до предела свое изнурение в последнем рывке, устремляясь к убежищу или к смерти. Он слышал, как Кеан прокричал, словно с большого расстояния, что все уцелевшие уже среди деревьев. Но не оглянулся. Песня Защитника Леса очаровывающе уводила его. Сжав руку Трою и пристально всматриваясь вперед, во мрак, он двигался бодрой походкой, куда вела его мелодия. Вместе с Каллендриллом, Троем, Аморин, оставшимися Стражами Крови, всеми ранихинами и более чем четырьмя тысячами воинов, Лорд Морэм двигался через время вне мира и человечества.

Музыка медленно отстраняла бдительность его сознания, вовлекая его в транс. Он чувствовал, что все еще сознавал окружающее, но ничего сейчас его не трогало. Он мог определить начало вечера по изменившейся густоте мрака Удушителя, но не мог ощущать течения времени. В просветах между деревьями время от времени были видны Западные горы. По изменению положений пиков он мог оценить свою скорость.

Ему показалось, что он движется быстрее, чем скачет галопом ранихин. Но он не чувствовал ни изнурительности, ни усилий этого путешествия. Плавное течение песни несло его вперед, словно он и его спутники были как бы втянуты Удушителем. Это был сверхъестественный, призрачный переход, путешествие души, наделенное скоростью, которой он не мог понять, и событиями, которые он не мог почувствовать.

Пришла ночь – луна была совершенно темной – но он не потерял при этом дорогу. Некоторые намеки света в траве и листьях, а также песня делали путь ясным для него, и он шел уверенно, не нуждаясь в отдыхе.

Песня Защитника Леса освободила его от бренности смертности, окутав беззаботным миролюбием.

В наступившей тьме он услышал изменение песни. Эта перемена не воздействовала на него, но он понимал ее значение. Хотя Лес поглощал все другие звуки, так что никакие крики или стоны не достигали его ушей, он знал, что армия Душераздирателя сейчас сокрушается. Песня возбуждала веками дремавший гнев, горесть над обширными пространствами безжалостного уничтожения родственников, древнюю медленную ярость, которая поднималась по соку деревьев до тех пор, пока каждая веточка и каждый лист не разделили ее, пропитались ею, испытывая жажду действий.