Стивен Дональдсон - Война Иллеарта

– Это не та погода, которая бывает перед бурей. – Она устало взглянула на вершины и проговорила:

– Это боль, разлитая в воздухе. Земля страдает.

– Что происходит? – Порыв ветра развеял слова Кавинанта и ему пришлось прокричать свой вопрос повторно, чтобы быть услышанным:

– Фаул собирается нанести нам здесь удар?

Ветер унесся и ослаб, она смогла ответить ему спокойно. – Зло частично уже совершилось. Земля подверглась насилию. Мы ощущаем изменение ее состояния. Но расстояние очень велико, да и прошло заметное время.

Не чувствую, чтобы опасность была направлена на нас. Возможно, Презирающий не знает, куда именно мы направляемся. – При следующем вдохе ее голос стал жестче. – Но он воспользовался Камнем Иллеарт. Принюхайся, как пахнет воздух! Где-то в Стране поработала Злоба.

Кавинант тоже почувствовал, что она имела в виду. Что бы ни сгрудило эти облака и породило этот ветер, это не было беззлобным естественным натиском бури. Казалось, воздух нес беззвучные крик и намеки на гниение, будто он дул с места, где произошло зверское побоище. И почти неразличимо, на уровне подсознания, казалось, что обрывистые скалы вздрагивают.

Эта атмосфера вызывала у него чувство необходимости поторопиться.

Но хотя лицо ее было прочерчено мрачными складками, Высокий Лорд не торопилась. Она закончила есть, затем аккуратно упаковала еду и светящийся гравий, прежде чем позвать Мирху. Уже будучи верхом на ранихине, она позвала Амока.

Он почти сразу же появился перед ней, отвесил ей бодрый поклон.

Кивком признав его, она спросила, может ли он объяснить боль в воздухе.

Он покачал головой и сказал:

– Высокий Лорд, я не всезнающий. – Но глаза демонстрировали его восприимчивость к тому, что творилось в атмосфере; они были ясные, и острые проблески, затаившиеся в них, в первый раз показывали, что он способен на гнев. Мгновение спустя, однако, он отвернулся, словно не желая выставлять напоказ ничего личного. Широким жестом он пригласил Высокого Лорда следовать за ним.

Кавинант забрался в седло из клинго своей упряжи, стараясь не обращать внимание на тягостное окружение. Но он не мог сопротивляться впечатлению, что земля под ним вздрагивает. Несмотря на весь уже обретенный опыт, он был еще не очень уверенным наездником – он не мог избавиться от ворчливого недоверия к лошадям и беспокоился, что может осуществиться предсказание его боязни высоты и он все же упадет с лошади.

К счастью, он поблизости обрывов не было и путь был относительно безопасен. Какое-то время тропа Амока шла вдоль хребта, в изломанной расщелине между неясно вырисовывающимися стенами из гор. В долине, стиснутой горами, невысокое искусство Кавинанта в верховой езде не подвергалось испытанию. Но сдавленный гул в воздухе продолжал усиливаться. Когда утро миновало, звук стал отчетливее, эхом отражаясь, словно хрупкие вздохи, от отвесных скал.

Вскоре после полудня Амок привел всадников к очередному повороту, и за ним они обнаружили громадный оползень. Огромные зубчатые расколы зияли друг напротив друга с обеих сторон расщелины высоко на отвесных горных стенах, а беспорядочная масса камней и щебня громоздилась на дне долины на высоту в несколько сот футов. Обвал полностью заблокировал расщелину.

Он и был источником детонирующих звуков. Огромный оползень лежал неподвижно и выглядел уже давнишним, как будто и горы уже давно забыли, когда он образовался. Но из его глубины доносились какие-то измученные трески и скрипы, словно обвалу ломали кости. Амок прошел дальше вперед, а всадники остановились. Морин какое-то время изучал преграду, затем сказал:

– Это непроходимо. Он все еще опадает. Возможно, пешком мы и могли бы попытаться пробраться вдоль края. Но вес ранихинов вызовет новые сдвиги.

Амок подошел к краю осыпи и поманил их рукой, но Морин безапелляционно сказал:

– Нам надо искать другой проход.

Кавинант оглядел ущелье:

– Сколько это займет у нас времени?

– Два дня. Может, три.

– Так плохо? Хотя вам, очевидно, не кажется, что эта поездка и так уже слишком затянулась. Вы уверены, что проходить здесь не безопасно? Амок пока еще не совершал оплошностей.

– Мы – Стража Крови, – просто сказал Морин.

А Баннор пояснил:

– Этот завал гораздо моложе, чем сам Амок.

– Это значит, что его здесь не было, когда Амок изучал дорогу?

Проклятье! – Кавинант заворчал. Оползень сделал его желание торопиться еще острее.

Амок вернулся к ним с тенью серьезности на лице.

– Мы должны здесь пройти, – сказал он терпеливо, словно объясняя что-то упрямому ребенку.

Морин сказал:

– Этот путь небезопасен.

– Это правда, – ответил Амок, – но другого нет. – Повернувшись к Высокому Лорду, он повторил:

– Мы должны здесь пройти.

Пока ее спутники разговаривали, Елена задумчиво осматривала оползень сверху донизу.

Когда Амок обратился прямо к ней, она кивнула головой и ответила:

– Так мы и сделаем.

Морин спокойно запротестовал:

– Высокий Лорд…

– Я приняла решение, – ответила она, а потом добавила:

– Возможно, Посох Закона сможет удержать завал, пока мы будем проходить.

Морин принял это бесстрастным кивком. Он отвел своего коня от завала, так, чтобы у Высокого Лорда было место для действий. Так же поступили и Баннор с Кавинантом. Спустя миг к ним присоединился Амок.

Четверо мужчин наблюдали с близи за ее действиями.

Она не стала делать какой-либо сложной или замысловатой подготовки. Подняв Посох, она выпрямилась на спине Мирхи, застыв на какое-то мгновение лицом к оползню. С того места, где был Кавинант, ее голубое платье и блестящая шкура ранихина красочно вырисовывались на пестро-сером фоне щебня и камней. Она и Мирха по сравнению с глубоким отвесным ущельем выглядели маленькими, но гармония их цветов и форм придавала им вид монументальной композиции. Затем они шевельнулись.

Запев тихо песню, она подъехала к подножию оползня. Здесь, держа Посох за один конец, второй она опустила к земле. Казалось, он весь пульсировал, пока она двигалась вдоль переднего края оползня, рисуя параллельно обвалу линию в грязи. Она направила Мирху сначала к одной стене, затем обратно, к другой. Все так же продолжая касаться Посохом земли, она вернулась в центр.

Затем она снова повернулась лицом к оползню, подняла Посох и слегка постучала по линии, которую нарисовала.

Волнистая бахрома ярь-медянковых искр расцвела перед обвалом от ее линии. Огни мерцали подобно вырывающейся из щели силы и отблескивали на каждом изломе или грани камней, проступавших на склоне. Через мгновение все они исчезли, оставив в воздухе слабый аромат орхидей. Приглушенный стон обвала как-то стих.