Александр Прозоров - Медный страж

— Сено свалить не забудьте!

Те легко вывернули наружу объемистый, но легкий груз, запрыгнули на телегу и неспешно укатили, поскрипывая несмазанным колесом.

— Груз, считай, золотой, — предупредил моряков Любовод. — Золотой и хрупкий. Треть цены в нем — ваша, за вино ачмасское выкупленная. На Мамку к передней стенке укладывайте. И сперва сено на дно накидайте! — Купец подошел к костру, уселся в траву: — Ног вовсе не чую… Снедь есть какая в лагере?

Приказчик налил в деревянную миску мясной похлебки, сваренной из сушеного мяса, принес, дал хозяину в руки. Пододвинул полотняный мешок с сухарями.

— Чего, рыбы не половить было? — недовольно буркнул купец.

— Ты же знаешь, хозяин, в разных землях нравы разные, — виновато оправдался приказчик. — А ну за ловлю откуп платить положено? Мы уж опосля, вдали от глаз брюхо потешим.

Любовод вынул из украшенного золотыми наклепками чехольчика ложку, принялся хлебать варево и, лишь доев последнюю каплю и облизав столовый прибор, сообщил:

— Неладно здесь, други. Наш товар не в цене, свой интересный товар местные от нас прячут, не продают. Оттого выручки у нас никакой нет, и вида на нее еще меньше. Мехов, что за полцены впихивают, я брать не хочу, на них не наваримся, а зеркала свои прозрачные здешние мастера токмо для себя творят. Мало того. Хоть трюмы у нас и пусты более чем наполовину, ан в казне прибытку, считай, нет вовсе. Три четверти серебра в сталь вложена, в клинки да рогатины, что во всех концах света ценятся. А здесь, как по уговору, ни единого брать никто не захотел. Ни купцы солидные, с коими знакомство свел, ни покупатели обычные, что на торг приходили. Как мыслите, что делать ныне надобно?

— Оставь, хозяин, чего там, — ответил за всех Малюта, кидая в огонь подобранные с земли травинки. — Коли в такую даль забрались, надобно до конца пройти, прибыток отыскать, земли посмотреть. В походе мы недолго, назад никто не просится. Лучше поздно в шелках вернуться, чем рано в рубище. Верно говорю?

— Верно, верно! — отозвались несколько моряков и варягов.

— Посему дальше нас веди, Любовод, — подвел итог Малюта. — Верим.

Собрав нераспроданный товар и задраив трюмы, команды переночевали на краю торгового поля, изредка поглядывая на непривычно яркий аквамариновый шар и золотое лицо дочери великого Раджафа, а поутру уселись за весла и двинулись дальше вглубь неведомых земель.

Первый день прошел совершенно впустую. Как это нередко бывает, река разлилась в пологой низинке, превратив ее в болото, и, кроме комаров, за не???

Но уже утром второго дня за излучиной реки открылось поле с пасущимся на нем коровьим стадом. В полуверсте от берега стоял холм, почти правильной круглой формы с плоской вершиной, сплошь заросшей яркими цветами.

— Ты, ведун, среди нас самый опытный, — с усмешкой заметил Любовод, — тебе и идти. Хочешь — с невольницей, хочешь — с варягами. Я на тебя надеюсь.

В этот раз Олег чувствовал себя более уверенно — но толку это принесло мало. Остановив волокущего за рога козу, взлохмаченного старика, ведун попытался выяснить, кто в городище за старшего, но опять услышал знакомую мутотень про туктоны, Раджафа и просьбы, которые тот обязательно услышит. Отпустив старого жителя, Олег перехватил женщину помоложе, но в ответ на предложение поговорить про товары та сразу замахала руками, ссылаясь на недавний торг, что случился совсем рядом. Так и вернулись ведун с Урсулой без всякого толка.

— Может, и вправду на торгу потратились? — пожал плечами Любовод, выслушав отчет. — Ладно, давайте дальше двинемся. В следующий раз я сам с тобой отправлюсь…

Этот следующий раз случился в полдень нового дня. Будута углядел холм с плоской вершиной, когда ладьи едва не ушли в новый поворот, приняв поле за обычную естественную прогалину. Но городище было — просто стояло верстах в трех, сливаясь с зелеными горными отрогами на горизонте.

— Тебе доверяю, Коршун, — кивнул своему кормчему купец. — Не оставь нас по возвращении без горячей рыбки. А мы с другом моим пока пойдем мозоли новые зарабатывать. Что же они норы свои так далеко от воды роют?

Идти, продираясь через высокую траву, пришлось почти два часа — только потом торговые гости наткнулись на утоптанную дорожку, что привела их к самому селению. Поднявшись на стену, они сразу наткнулись на двух женщин, что, переговариваясь, пропалывали цветочные заросли на соседних прямоугольных клумбах.

— День добрый, красавицы! — радостно поклонился им Любовод. — Мы к вам с вестью доброй, радостной. Товар у нас на ладьях есть редкостный, а ради вас мы готовы его за малую цену отдать.

— Нам-то, наверное, ни к чему, — выпрямилась та, что ковырялась с флоксами. — Может, Тидерий чего знает? Постойте, я вас проведу.

Купец бросил на Олега торжествующий взгляд, и они вместе двинулись за женщиной. Та провела их мимо двух клумб и указала на открытый люк:

— Он там быть должен. Сегодня не выбирался.

Путники полезли вниз — Любовод на несколько секунд замер возле сияющего на стене зеркала, скрипнул зубами — и почти тут же расплылся в улыбке:

— Ты ли будешь уважаемый Тидерий? — спросил он седого старика, что сидел на скамье, опустив ноги в оловянный тазик с водой. От воды явственно припахивало горчицей.

— Болят, болят ноги, — закивал тот.

— Ты, сказывают, в здешнем городе за старшего?

— Нет старше никого, нет, — согласился старик. — Седьмой десяток идет, куда же больше?

Любовод почесал в затылке, поднял глаза на Олега, пожал плечами. Спросил:

— Так ты в здешнем селении вопросы решаешь? Ну, там, купить чего надо, продать, стены укрепить?

— Крепит, это бывает, крепит, — признал Тидерий.

— Великие боги, — вскинул глаза к потолку купец, — не надо ныне надо мной шутить. Я и так в убытке!

— А коли надобно, так я у туктона завсегда спрошу! — решительно взмахнул кулаком старик. — Ничего не боюсь! Я свое пожил, могу и правду сказать!

— Скажи правду, кто у вас за старшего, — попросил Любовод. — Должен же быть в поселке наместник, князь, тиун, посадник, боярин, голова, староста? Хоть кто-то?

— Я ныне самый старший, — уверенно повторил Тидерий. — Я с туктоном завсегда говорю. Спрашиваю, коли надобно что. Слушаю, коли великий Раджаф снисходит своей милостью.

— Продай зеркало, старик? — резко изменил тактику купец. — Продай, заплачу по-царски.

— Как можно, — резко дернулся старик, и вода расплескалась на доски. — Это дар великого Раджафа, благословившего семью и этот дом! Без милости Раджафа нет дома, нет семьи. Как продать его зеркало?

— Тогда купи. Купи нож.

— Вы посланцы Раджафа?

— Мы посланцы богов, уважаемый Тидерий, — плохо скрывая раздражение, ответил купец. — Привезли ценный товар. Ты его купишь?