Алексей Пехов - Жнецы ветра

— Тогда что вы здесь делаете? — Рандо недобро хмурился и не спешил убирать меч в ножны.

— Сражаемся. Как и вы. В моем народе раскол. Те, кто стоит в тени Проклятых, отныне не с нами. И нам не будет покоя, пока все предатели не рухнут с небес! — Он на мгновение расправил огромные крылья и вновь сложил их за спиной. — Мы ищем небольшие отряды и уничтожаем их. В том числе и набаторцев. Не все дети Неба на стороне южан.

— Хочется верить. — Кальн, не скрывая своего отношения, сплюнул на землю. — Но что-то не получается. Ты сам должен знать, что после предательства на ваш народ тяжело полагаться.

— Я понимаю ваше недоверие, — смиренно сказал летун, хотя в его глазах это смирение отсутствовало напрочь. Крылатое племя всегда было гордым, тщеславным и вспыльчивым. — Но взываю лишь к голосу вашего разума. Мы бы не стали ввязываться в бой и терять своих друзей, не будь мои слова истиной.

— Пусть так, — согласился Рандо. — Но вы так и не сказали, что вам нужно от нас.

Йагул обернулся за поддержкой к своим товарищам, дождался кивков и нехотя проговорил:

— Нас осталось слишком мало. Мы и другие хотели бы присоединиться к вам. У крупного отряда гораздо больше шансов прорваться на север. К своим. Три полка моих братьев уже там. Сражаются. Мы тоже хотим принять участие в следующих битвах.

— И другие? — нахмурилась Рона. — Сколько вас еще?

— Не так много, как бы хотелось, госпожа, — невесело улыбнулся йе-арре. — Я покажу.

Семерка йе-арре летела впереди отряда, то удаляясь, то вновь возвращаясь назад. Этот народ в Империи никогда не любили, считая его слишком корыстным. Летуны редко шли на компромиссы, их характер оставлял желать лучшего. Но чего нельзя было отнять у хрупких невысоких созданий — они всегда считались отчаянными бойцами. Шутка ли — удержать Обетованный край от Сандона и Улорона. Ни один из Высокородных так и не смог вернуться на свои бывшие земли.

Так что семеро воинов были вполне не лишними, особенно в преддверии Лестницы Висельника. Весь вопрос, который стоял перед каждым в отряде, — можно ли на них полагаться в схватке? И не ударят ли новоприобретенные союзники в спину в самый неожиданный момент?

Нам пришлось решать, как поступать, буквально на ходу. Тиф было абсолютно безразлично — останутся йе-арре или отправятся своей дорогой. Она была уверена, что в случае чего успеет оторвать им крылья. Кальн и Шен высказались резко против. Рона сомневалась. Гбабак, Юми, Га-нор и Лук ничего не имели против новичков, хотя и считали, что за ними стоит приглядывать. А я смотрел на Йагула без тени подозрения…

В итоге Рандо, на правах командира, принял окончательное решение, высказавшись за расширение отряда.

— Нэсс, держи лук под рукой, — попросил меня рыцарь.

— Все-таки не доверяете им, милорд?

— Не настолько, чтобы потерять осторожность.

Мы пробирались между упавшими с обрывов каменными глыбами, за которыми легко мог спрятаться кто угодно.

— А с чего у тебя к ним такое доверие? — Рыцарь не спускал глаз с дороги и держался за рукоять меча.

Я пожал плечами:

— Кланы пташек раньше никогда не воевали. Перья братьев для них священны, и раз они подняли оружие друг на друга, значит, дело действительно серьезно. С Огненным кланом я общался и убеждался не раз, что им можно доверять. Разумеется, если дело не касается торговли и барышей. Но сейчас вряд ли от нас ожидают получить сорены.

— Ты не думал, что им могут заплатить и наши враги?

— Йагул не сильно смахивает на идиота. Он должен понимать, что, даже если нас возьмут в клещи, кто-нибудь из троих носителей Дара обязательно прищучит его. А мертвецам деньги без надобности.

Рыцарь лишь усмехнулся моей логике и ничего не стал возражать в ответ.

Наконец предводитель летунов приземлился на лесной прогалине. Рядом с горным ручьем паслись девять исхудалых и утомленных лошадей. Чуть дальше вперемешку сидели люди и йе-арре. Я насчитал троих летунов.

— Добро пожаловать в наш скромный лагерь, — сделал приглашающий жест Йагул.

Неожиданно Рандо прищурился и, гикнув, послал свою лошадь вперед. Сразу за ним ринулся Кальн, издав удивленный вопль. Меньше чем через минку рыцарь оказался рядом с огромным воином и угодил в его медвежьи объятья.

— Жив, забери меня Бездна! — проревел тот. — Вот это встреча!

— Они что, знакомы друг с другом? — спросил у меня Шен.

— Сам не видишь? Вроде знакомы.

— Это милорд Водер, лопни твоя жаба! Его дядя. Вот встреча так встреча! — воскликнул Лук, спрыгивая с седла. — Мы действительно угодили к своим, ребята.

Я подъехал поближе, прислушиваясь к разговору двух рыцарей.

— Ну-ка отойди! Дай я на тебя посмотрю! — гремел великан. — Ты ли это?! Отор! Глянь на него!

— Вижу, милорд Водер, — улыбаясь, сказал полковой жрец. — Мелоту было угодно сохранить вашего племянника и свести наши дороги.

— Да я не о том! Он побрил голову! Если моя сестра тебя увидит, то лишится чувств, сынок! Что это ты удумал?

— Не ты ли говорил, что серебро в волосах слишком опасно? Эй! Ты ранен?!

Он только теперь заметил, что из-под плаща Водера виднеется грязная от крови повязка.

— Пустяки! — отмахнулся тот. — Обычная царапина. Мне приходилось получать и похлеще! А! Кальн! Рад тебя видеть в добром здравии!

Рандо быстро осмотрел отряд.

— Я знаю только троих, — тихо сказал он. — Лартун, один из «леопардов», ушедших вместе с тобой, и двое солдат, раньше бывших под началом Ильсы. Это все?

— Да, — тут же помрачнел старый воин. — Да и у тебя, гляжу, не густо.

— Мы попали в скверную переделку.

— У меня часть людей из Орлиного Гнезда. Им удалось выбраться.

— Что-нибудь известно о Глуме? — спросил Рандо.

— Нет. Как в воду канул. Надеюсь, им повезло больше, чем нам. А где Юргон?

— Погиб.

— Проклятье! Пусть земля ему будет пухом. Нас здорово потрепали дозорные отряды. Еле ноги унесли. — Великан повернулся к нам и тут же воскликнул: — Ого! С вами женщина!

— Это Ходящая.

— Представь меня.

Рандо, вместе с Водером, шумным и гремящим, направились к Роне, а я, кивнув новым знакомым, сел рядом с ними у костра.

Над лесистыми склонами возвышались бело-синие зубья высоченных гор. Еще несколько минок назад все вершины были прекрасно видны, но теперь их затянуло облаками, и лишь четыре южных пика все еще сияли в солнечных лучах. Мы забрались на приличную высоту — до высокогорных плато рукой подать, но подъем приходилось оставить и начинать спуск, который должен был привести нас к перешейку Лестницы.

Дышать с непривычки оказалось тяжело. Голова кружилась, и кровь громко стучала в ушах.

Я стоял на шершавом камне, наблюдая, как стремится вниз ревущая река, появляется пена на крутых перекатах, и отмечая, сколь быстро течение возле берега. Дожди закончились. Вода с ледников очистилась, стала прозрачной и приобрела нереально бирюзовый цвет. Она казалась такой яркой, что нельзя было долго смотреть на стремнину — начинали болеть глаза.