Алла Щедрина - Право вредности

— Вы не возмущены, хотя по логике, должны были бы, не разозлены. Всплеск ваших эмоций — результат того, что вы просто еще не успели привыкнуть к воспоминанию о Проверке.

— Проверка Тгона была достаточно деликатна. Вероятно, сказывается его недавняя бытность человеком. Либо специфичность моего к нему обращения. А отсутствие обиды и прочих надлежащих, по вашему мнению, эмоций обусловлено тем, что я очень давно общаюсь с богами. Ни одно соглашение с ними не обходится без подобных инцидентов. Никогда.

— Какое еще соглашение? Вы же вызвали его ДЛЯ МЕНЯ, а не для собственных нужд.

— Но, в обмен на помощь вам, я получил от него значительный объем информации. И, кстати, возможность работать дальше над изучением Зоны, в том числе проводника — вас, если вы говорите, что он почти приказал вам. Так что соглашение все-таки существовало. Хотя изначально я на него и не рассчитывал.

— Все равно это не соглашение в обычном смысле этого слова, — заметила Арика. «Вон оно, в чем дело. А я решила, что отец просто „отыгрался“ Проверкой, как-то не подумала о соглашении. Что ж, в этом случае — все честно. По их понятиям. — Она сжала губы, — правда, нужно заставить колдуна „дополучить“ все пункты. И придется приказать Роджеру больше никогда к нему не обращаться. Слишком уж Жорот охотно занимается благотворительностью по отношению ко мне. Не к добру это».

Колдун встал и, приблизившись к креслу Арики, вдруг опустился рядом на корточки и взял руки женщины в свои. Она от неожиданности дернулась, но он мягко удержал ее ладони:

— Мне очень приятно, что я сумел помочь тебе.

Услышав переход на «ты», она мысленно пожала плечами: «Как хочешь. Сам предложил» и заметила:

— Только это тебе дорого обошлось, как я вижу.

— Не имеет значения. Твоя жизнь дороже, чем все мои неудобства, вместе взятые.

Арика пожала плечами, на этот раз по-настоящему:

— Какую ценность для тебя может иметь моя жизнь?

— Когда хоронишь друзей, умерших от старости, или вдруг вспоминаешь, что в доме уже шестое поколение слуг, начинаешь по-другому относиться к возможным долгожителям. Тем более, ты одна из немногих, не враждующих со мной, возможно даже, с перспективой приятельских отношений, если я тебя не оскорблю подобным допущением.

Услышав про «шестое поколение» Арика слегка встрепенулась:

— Извини, а сколько тебе лет?

— Семьсот одиннадцать.

— Н-да. Не думаю, что я проживу хотя бы треть этого срока, — сказала она, качая головой.

— Наперед, конечно, не загадаешь, но такая вероятность существует. Так что, пожалуйста, не запрещай Роджеру обращаться ко мне впредь. Ты ведь это хотела сделать?

Руки Арики дрогнули, и колдун с улыбкой кивнул:

— Я тоже иногда бываю проницателен. Договорились?

— Думаю, нужды не будет, — дипломатично отговорилась Арика, но Жорота не так легко было сбить с толку.

— Это было бы просто прекрасно. Но если вдруг? — Он опять улыбнулся. — Ничего жутковыдающегося за свои услуги я не потребую, честное слово.

Она ехидно улыбнулась про себя: «Попался!».

— И как выглядит твоя деликатность в отношении моих «сил и времени»?

Жорот рассмеялся:

— Шантажистка из тебя получилась бы просто великолепная.

— Какой такой шантаж? Просто, коль уж ты предлагаешь мне свою защиту на неопределенное время, должна же я тебе чем-то отплатить?

— Что ж. Спасибо. Только ты не совсем представляешь, на что ты себя обрекаешь. Это очень нудно и очень долго.

— Потерплю как-нибудь, — улыбнулась женщина, осторожно высвободила руки из его ладоней и попросила: — Сядь, пожалуйста, нормально. А то когда я на тебя смотрю, аж самой неудобно становится.

Жорот легко выпрямился и вернулся на свое место:

— Дело привычки. Хотя я удивлен. Думал, ты будешь выспрашивать, ЧТО ИМЕННО было в Проверке.

Арику передернуло, как от озноба:

— Ты с ума сошел?! Ой, то есть извини, конечно, но об этом никогда…

Жорот сжал губы:

— Стоп. Откуда ты это знаешь?

Арика пожала плечами. Она увидела странное выражение на лице Жорота и чертыхнулась про себя, что вообще завела этот разговор.

— Сколько тебе лет? — тихо спросил колдун.

— Двадцать семь, — машинально ответила она. И вспомнила, что, согласно канонам вежливости, подобные вопросы женщинам не задают, разве что желая оскорбить. Она никогда не понимала логики подобных запретов, просто принимая их, как набор глупостей, которые придумали люди, чтобы осложнить себе жизнь. Но Жорот всегда строго придерживался общеповеденческих табу, а в этот раз почему-то посчитал себя вправе ими пренебречь. Сообразив это, Арика ощерилась. — А что?

— И во сколько отец тебя провел через ЭТО? Если я именно так все понял.

«Ах, вот что тебя так задело.» Она пожала плечами:

— В тринадцать.

— Мы… говорим об одном и том же?

Тело колдуна было напряжено. Арика с досадой подумала, что надо бы вообще как-нибудь закрыть эту тему — воспоминания у Жорота были явно еще слишком свежи. Она ответила скучным тоном:

— Выбирается наиболее волнующая испытуемого тема, формируется искусственная среда и испытуемый протаскивается через самые неприятные для него события, впрочем, не происходящие в реальности. Он, правда, об этом не подозревает — до момента выхода. По окончанию объект понимает иллюзорность всего происходящего — умом. Воспоминания же остаются — подчас более яркие, чем о реальных событиях. Так сказать, «личный ад». Индивидуальный. Испытуемому оставляется свобода действий и, таким образом, он проверяется «на вшивость». Кстати, поэтому так и называется — Проверка. Отец говорил, что Боги таким образом решают, какой части знаний, то есть, могущества, «достоин» конкретный человек. Это официальная версия. Реально, я думаю, боги просто развлекаются этим способом.

Колдун откинулся в кресле, вроде бы даже расслабился, но не до конца.

— Знаешь, я уже не могу с чистой совестью говорить о твоем отце как о «человечном» боге. Подвергать этому ребенка…

— Он считал, что мне это будет полезно. Кстати, в спину он меня не толкал. Предложил, как вариант.

Жорот покачал головой:

— Мы не считаем себя изнеженной кастой, но впервые, скажем, я, прошел это в сто девяносто с лишним лет.

— Вероятно, дело в том, что в твои двести у тебя были несколько более изощренные понятия о неприятностях, чем у меня в тринадцать.

— Ад есть ад. И кидать туда ребенка в качестве воспитания… А твоя мать?

— Честно говоря, мама была не в восторге. Но я настаивала, и она сдалась.

— ТЫ настаивала?

— Да. И, в общем, довольна, что настояла. Правда, повторять пока не хочется.

— Я согласился на повтор довольно быстро, — иронично заметил Жорот, — не прошло и пятидесяти лет. И то потому, что иначе я «застрял» бы в колдовском обучении. Так что у тебя все впереди.