Майкл Муркок - Серебряная рука

Джерри-а-Конель снял с головы свою широкополую шляпу и повесил ее на луку седла.

— Привет, Принц Корум.

Корум никак не мог отдышаться. Не сумев вымолвить ни слова, он выдавил из себя улыбку.

— Надеюсь, в Кэр-Ллюд мы отправимся вместе, — наконец с трудом выговорил Принц.

— Сам я не против этого, но будет ли это угодно судьбе? Скажи, Корум, как тебе живется в этом мире?

— Лучше, чем я ожидал. Особенно теперь, Джерри.

— Но ты ведь понимаешь, что в любой момент я могу уйти?

— Да, да. Я помню наш последний разговор. Ну а ты? Приключилось ли что-нибудь с тобой со времени нашей последней встречи?

— Пару раз. В том мире, где тебя зовут Хокмуном, со мной приключилось нечто до такой степени странное, что даже я, привыкший, казалось бы, ко всему на свете, поразился.

И Джерри поведал Коруму историю о приключениях Хокмуна, который обрел друга, потерял невесту, поселился в чужом теле и оказался в мире, к которому не имел никакого отношения.

Друзья поехали но следу Принца Гейнора Проклятого, поспешившего, по всей видимости, прямо в Кэр-Ллюд. Джерри все говорил и говорил.

Дорога предстояла неблизкая.

— Да, — задумчиво произнес Джерри-а-Конель, пытаясь отогреть руки над слабеньким пламенем костра, — Фой Мьёр явно состоят в родстве с Владыками Хаоса, — уж больно похожи их цели. Скорее всего в них-то Владыки и переродились. Ну и времечко нам досталось. Отчасти это связано с дурацкими опытами со временем, которые проводятся бароном Каланом, отчасти — с тем, что Миллион Сфер вновь стал разъезжаться. Мы живем в эпоху, полную неопределенности. Порою мне кажется, что поставлена на карту сама сознательная жизнь. Боюсь ли я этого? Думаю, что нет. Сознанием я не слишком-то дорожу. С таким же удовольствием я стал бы и деревом.

— Кто тебе сказал, что деревья лишены сознания? — Улыбаясь, Корум поставил котелок на огонь и стал забрасывать в кипящую воду кусочки мяса.

— Тогда я стану куском мрамора.

— Опять-таки, мы не можем быть уверены в том… — начал было Корум, но Джерри тут же перебил его.

— Я в такие игры не играю.

— Ты меня не понял. Ты коснулся предмета, который в, последнее время стал чрезвычайно занимать меня. Мне кажется, что сознательное существо как таковое, не является чем-то обособленным в смысле его значимости. Напротив, подобное существо обладает рядом недостатков. Трагедия смертных состоит как раз в том, что они, обладая способностью подвергать мир анализу, не способны понять его.

— Некоторым до этого и дела нет, — сказал Джерри. — Я, например, довольствуюсь происходящим, — я позволяю происходить тому, что происходит, не задаваясь вопросом о том, почему это происходит именно так.

— Да, Джерри, подобная способность замечательна. Но не все мы наделены ею от рождения. Кому-то приходится развивать ее, кому-то это не по силам. Последние обречены на несчастную жизнь. Возникает такой вопрос — имеет ли значение то, счастливы мы или несчастны? Следует ли ставить радость выше страдания? Не правильнее ли считать их обладающими равной ценностью?

— Насколько я понимаю, большинство людей предпочитает счастье несчастью.

— Но ведь к счастью можно приходить по-разному. Кто-то находит его в беззаботности, кто-то — в заботе. Кто-то — в ублажении себя, кто-то — в служении другим. Для меня жизнь без служения — не жизнь. Все проблемы морали…

— Обращаются в ничто, когда у вас начинает бурчать в животе. — Джерри заглянул в котелок. — Корум, как ты считаешь, мясо уже готово?

Корум рассмеялся.

— Похоже, я превращаюсь в зануду.

— Ничего страшного.

Джерри вылавливал из котелка кусочки мяса и клал их себе в миску. Один кусочек он отложил в сторону. Кот, сидевший у него на плече, замурлыкал и стал тереться о щеку хозяина.

— Ты обрел религию, Корум, — вот и все. Не забывай, что мы находимся во сне мабденов.

Они ехали вдоль замерзшей реки по заметенной снегом дороге, что взбиралась все выше и выше. У дороги стоял дом, каменные стены которого были покрыты густой сетью трещин, — казалось, что по дому кто-то стукнул гигантским молотком. Подъехав поближе, друзья увидели застывшие в окнах человеческие фигуры, поблескивавшие в неярких лучах солнца.

— Здесь морозец поработал, — сказал Джерри, — ты смотри, даже стены потрескались.

— Это работа одноглазого Балахра. Его взгляд убивает. Я его знаю, — мне пришлось с ним сражаться.

Они миновали дом и, переехав через холм, оказались в городе. На улицах лежали замерзшие трупы людей. Трупы были обезображены.

— Это дело рук Гоим, — сказал Корум, — единственной женщины среди Фой Мьёр. Ей нравится вкус человеческого мяса.

— Мы подошли к границе земель, полностью подвластных Фой Мьёр, — сказал Джерри-а-Конель, указывая рукой туда, где клубились серые тучи. — Как бы с нами такого же не случилось. Как ты думаешь, встретимся ли мы с Балахром и Гоим?

— Все может быть, — ответил Корум. Джерри улыбнулся.

— Ты слишком печален, мой друг. Если с нами и произойдет нечто подобное, мы горевать не станем, ибо морально мы куда сильнее их.

Корум усмехнулся в ответ.

— Я и так не горюю.

Они вывели коней из города и стали осторожно спускаться вниз по крутой, покрытой снегом и льдом дороге. На дороге стояла телега, в которой лежали трупы замерзших детей, — очевидно, их пытались вывезти из города еще до прихода Фой Мьёр.

Дорога привела в долину, где лежали тела растерзанных собаками воинов. Здесь обнаружились свежие следы — следы копыт и собачьих лап.

— Гейнор шел тем же путем, — сказал Корум. — Он проходил здесь всего несколько часов назад. Интересно, почему он так медлит?

— Вероятно, он следит за нами. Скорее всего, он пытается разгадать цель нашего похода, — предположил Джерри. — Если он расскажет о ней своим хозяевам, те дозволят ему вернуться в их стан. Он снова станет нужен им.

— Плохо ты знаешь Фой Мьёр. Сознательные помощники им не нужны. У их слуг — а среди них есть и ожившие трупы — попросту нет иного выхода, кроме как следовать за хозяевами и выполнять приказы, — для мира живых их больше не существует.

— Как же Фой Мьёр оживляют мертвых?

— Одного из Фой Мьёр зовут Ранноном. Раннон вдыхает холод в уста мертвых и возвращает Их к жизни. Целуя живых, он отдает их в объятия смерти. Так говорят легенды. Но не многое известно о Фой Мьёр. Они и сами едва ли понимают собственные деяния, едва ли они знают, что привело их в это Измерение. Некогда они были изгнаны сидхи, пришедшими сюда из другого мира, для того, чтобы помочь народу Лайвм-ан-Эша. Со временем сидхи пришли в упадок, сила же Фой Мьёр осталась почти той же, что и прежде, — и тогда они вернулись сюда, чтобы захватить весь этот мир. В скором времени Фой Мьёр не станет — их убьют их же болезни. Думаю, времени осталось у них немного, тысяча лет, не больше. Но ко времени их смерти погибнет весь мир.