Патриция Брей - Первое предательство

— Пять медяков, как я и обещал. Теперь ты остаешься? — До весны, — ответил бродяга, только сейчас осознав, что затаил дыхание.

Быстрый взгляд Майлза скользнул по помощнику, на мгновение задержавшись на одолженных ботинках, которые Джосан носил, чтобы не пачкаться в грязи, которая есть в любой конюшне.

— У сапожника Салво магазин на углу третьей улицы, как раз за зеленым фонтаном. Когда закончишь, загляни к нему. Он тебя ждет.

— Но... — начал было монах. Пять медяков не покроют стоимость новых башмаков, этого даже не хватит на починку.

— Ты едва можешь в них ходить, — перебил хозяин. Нынешние ботинки принадлежали бывшему владельцу конюшни, ступни у того были длиннее и шире, чем у Джосана, поэтому приходилось обматывать ноги лоскутами. Несмотря на то, что обувь плохо сидела, служила она лучше, чем оборванные сандалии.

— Я вычту стоимость из твоей будущей зарплаты, — сказал Майлз.

— Договорились.

Интересно, хозяин действительно заберет стоимость ботинок, либо это просто хитрость, чтобы прикрыть благотворительность.

Джосан знал владельца всего лишь неделю, но уже успел понять: несмотря на кажущуюся открытость, тот был не так прост, хотя и рассказал в первый день знакомства историю своей жизни. Самый младший из шести, он не хотел мириться с жизнью сына фермера, поэтому едва ему исполнилось двенадцать, мальчишка сбежал из дома, направившись в Каристос, столицу империи.

Там особых перспектив не было. Без профессии и без семьи выбор стоял между мелкими преступлениями или вступлением в императорскую армию, которая в тот период отчаянно нуждалась в рекрутах, чтобы сражаться в бесконечной войне с Видруном. Майлз выбрал армию и, продвигаясь по служебной лестнице, дослужился до сержанта. Через двадцать лет заработал пенсию, ушел в отставку и, воспользовавшись накопленными средствами, купил конюшню.

История рассказывалась не для того, чтобы довериться слуге, и не для того, чтобы показать, что они делят кров и еду на равных. Джосан никогда раньше не выступал в роли прислуги, однако протокол старался соблюдать. Не стоит пытаться налаживать дружеские отношения с тем, кто немного лучше раба.

Однако не сочувствовать Майлзу монах не мог, ведь тому совершенно не с кем было общаться. Флорек, племянник прежнего владельца, не только владел самым крупным постоялым двором, который находился прямо напротив конюшни, но и заезжим домом поменьше на другой стороне города, а также тремя тавернами. По стандартам Атики он был богатым человеком и не привык, чтобы ему переходили дорогу. Особенно чужаки, не имеющие ни кровных связей, ни положения в провинции.

Если бы не Флорек, жители городка приняли бы новичка, так как Майлз достаточно приятный мужчина и, как отметил Джосан, скрупулезно честный в делах. Но пока сержант не найдет способ обойти противника, либо пока племянник не выберет новый объект ненависти, вряд ли кто-то станет набиваться конюху в друзья, навлекая, таким образом, гнев властного человека, к тому же имеющего связи в магистрате.

Не впервые монах задался вопросом, почему хозяин так и не продал конюшню конкуренту и не обосновался где-нибудь еще. Возможно, когда-нибудь и поинтересуется. 11ока Джосан не собирался ничего выспрашивать, чтобы не пришлось отвечать самому.

Деньги из маленького кошелька перекочевали в тунику — вдруг придется бежать, тогда он снова останется без монетки.

Джосан посетил сапожника, который измерил ногу и велел приходить через три дня. Так монах оказался владельцем пары простых, но прочных ботинок и с радостью расстался с негодными.

В тот день, когда Джосан стал обладателем новой обуви, Майлз попросил оседлать почтовую кобылу и вывести ее в загон. С предыдущими сложностями помощник справлялся без труда и теперь надеялся, что седлание придется ему по силам. Когда ученый путешествовал раньше, он ездил верхом в очень редких случаях, но всегда в компании проводника, который гарантировал, что монаху досталось спокойное животное, привыкшее к неловким движениям новичка.

Когда Майлз спросил Джосана, умеет ли тот ездить верхом, на кончике языка вертелось «нет», но тем не менее какое-то странное ощущение заставило сказать «да». Видимо, тот же инстинкт подсказал, что он может управляться с породистыми скакунами. Где ученый получил эти навыки — вопрос, который не хотелось исследовать слишком подробно. Как и неожиданное владение рукопашным боем, верховая езда — умение, которому Джосан не помнил, чтобы учился. А ведь и это мастерство спасло ему жизнь. Сержант никогда не предложил бы работу человеку, не умевшему отличать перед лошади от зада.

Джосан понимал, что намеренная слепота и нежелание искать правду — всего . \ишь форма трусости, но и в этот раз он постарался об этом не думать. Законы, диктовавшие правила поведения ученому, играли все меньше значения, когда дело дошло до выживания.

Монах привел кобылу в загон и по команде Майлза легко запрыгнул в седло. Прогнав из головы воспоминания о последней неловкой прогулке верхом, Джосан управлял шагом скакуна, сначала медленно, потом перешел на рысь лишь одним нажатием колена. Лошадь казалась неугомонной: из-за осенних дождей ей пришлось провести три дня в конюшне, теперь она горела нетерпением выйти на пробежку, и управлять кобылой оказалось на удивление легко.

После нескольких кругов конюх попросил помощника остановиться.

— Хватит, проведи ее через южные ворота и дай побегать по палаточному лагерю, грязь там прибилась, но следи за лунками, оставшимися после колышков. Час, не больше, потом дай девочке остыть и приводи домой, понял?

— Понял, — отсалютовал Джосан, как солдат-новичок. Для удобства путешественников, приезжавших из южных провинций, конюшни располагались близко к воротам, например, как постоялый двор Флорека. Поскольку раньше один человек владел и тем, и другим, то многие приезжали верхом или на каретах. Те же, кто приходил пешком, останавливались в комнатах подешевле на окраине города. Когда хозяин умер, то поделил собственность между двумя сыновьями. Всё осталось в семье. Теперь Флорек каждый день мучился из-за потерянной недвижимости, поскольку гости его постоялого двора пользовались конюшнями соперника, чтобы оставлять лошадей и кареты под должным присмотром. Трактирщик хотел построить собственный двор, но тогда требовалось купить и снести один из соседских домов, а никто из жителей не хотел лишаться жилища.

Будь Джосан на месте Флорека, он превратил бы Майлза из врага в союзника, делового партнера. В конце концов, у того есть дочь, к тому же незамужняя. Через несколько лет зять пал бы жертвой какого-нибудь странного заболевания, и мало кто поинтересовался бы, что стало причиной смерти. И уж тем более никто не стал бы возражать против права вдовы на наследование.