Иар Эльтеррус - Навстречу судьбе

Была у императора еще одна забота. Он понемногу начинал жалеть, что связался с труппой Джако, в одиночку было бы куда проще. Приходилось постоянно придумывать отговорки, чтобы объяснить свое отсутствие. Кроме того, Санти забыл, что слишком многие знали: он стал горным мастером и аристократом. Его могли узнать в лицо. Потому придется постоянно носить морок, несложное заклятие, придуманное еще Элианом Завоевателем. Циркачи будут видеть своего паяца одним человеком, а зрители — совсем другим. Похожим, но другим. Надо еще уговорить Джако взять Ле, императору трудновато придется без эльдара под боком. Или сделать эльдаром Рика? По моральным качествам парнишка вполне подходит. Вопрос только: захочет ли? Да и Жрица все равно не решится оставить своего ненаглядного Владыку без контроля. Она как-то раз посетила выступление труппы, заметила бросаемые Делией на рыжего паяца томные взгляды, и заверила, что если он соблазнится, то сильно пожалеет. Но, несмотря на все минусы, Санти радовался, что снова стал скоморохом. Это его судьба, его призвание. Потому пусть будет трудно, возможность хоть изредка выступать окупала все.

Что-то привлекло внимание, и Санти остановился. На пирсе, с недоумением оглядываясь по сторонам, стояли очень бедно и непривычно одетые юноша с девушкой. Белобрысые, широколицые, некрасивые, голубоглазые и очень друг на друга похожие. Явно брат с сестрой. На них были просоленные широкие черные полотняные штаны и коричневые куртки из кожи какого-то морского зверя. Как бы не из кожи тавна. Ничего себе, такие куртки стоили диких денег и могли служить человеку всю жизнь — порвать их практически невозможно. Где это, интересно, так одеваются? Где драгоценных кож столько, что из них могут позволить себе пошить куртки явно небогатые люди?

Санти порылся в доставшейся от прежних императоров необъятной памяти и вскоре сообразил. Такое возможно только на Эрдаваге, острове Ветров, скопище голых скал посреди Белого океана. Там жили рыбаки и охотники на морского зверя. Как ни странно, довольно много, несколько тысяч — рыбы в океане хватало, шкуры тавнов тоже очень ценились, потому острову было что предложить на продажу. Жители Эрдавага поставляли в метрополию бесчисленное количество сушеной и копченой рыбы, морские деликатесы, омаров и крабов, икру, губки и еще множество даров моря. Но основной статьей дохода все-таки оставались выделанная особым образом кожа тавнов, облюбовавших отмели у южной оконечности огромного острова. Охота на них была делом нелегким и опасным, тавн имел размер небольшого дома, убить его можно, только попав гарпуном в глаз, и не дай Единый промахнуться — охотник мгновенно превращался в дичь. Морские ящеры были вовсе не прочь полакомиться нежным человеческим мясом.

Девушка смотрела на непонятную ей суету со слезами на глазах, юноша кусал губы и сжимал кулаки. А ведь у ребят, похоже, какая-то беда. И обратиться, судя по их виду, не к кому. Санти понял, что не сможет пройти мимо. Тем более что с начала войны известий с Эрдавага не поступало — гарнизон там был совсем небольшим, и святошам не составило бы особого труда перебить его. Да и служили на острове в основном пожилые ветераны, доживающие оставшиеся годы в тепле и покое.

— Привет! — приблизился он. — Вы с Эрдавага?

— Здравствуйте, уважаемый господин! — неуверенно поклонился юноша, переглянувшийся с сестрой, в глазах которой вспыхнула надежда. — Да. А откуда вы знаете?

— Да так одеваются только у вас, — улыбнулся Санти. — У нас здесь куртка из кожи тавна четыреста золотых, как минимум, стоит.

— Сколько?! — полезли на лоб глаза островитянина. — Кошмар... Мне моя в три тархема обошлась, только за пошив. Сам тавна убил!

— Поздравляю! Слышал, это нелегко.

— Еще бы, — поежился юноша. — Еще немного, и он бы мною пообедал. Только это...

Он замолчал, сжав кулаки.

— Случилось что-нибудь? — насторожился Санти.

— Святоши... — на глазах островитянина появились слезы. — Две недели назад пять крупных кораблей пришли. Мы думали, торговать, как обычно, а они...

— Что?

— Гарнизон перебили, а потом людей заживо жечь начали. Папу с мамой сожгли, отца Микаэля, а с Айки...

Островитянина затрясло. Он не сразу смог успокоиться, продолжив только через несколько мгновений:

— С сестрички моей младшей кожу заживо содрали... Ей же всего десять лет было! За что ребенка-то?!

— Потому что звери они, — скрипнул зубами император, представив себе этот кошмар — его долг был защитить этих людей, а он не защитил. — Пойдем в трактир, расскажешь подробнее. Может, сумею чем помочь.

— Спасибо вам, уважаемый господин, — поклонилась девушка, впервые подав голос. — Мы уж и не знали к кому обращаться, никому до нашей беды дела нет...

— Горных мастеров искать надо было, они бы прислушались, — буркнул скоморох. — Меня, кстати, Санти зовут.

— А меня — Кирек. Ее — Ивка. Из рода Дайзехо.

— Приятно познакомиться, — приветливо улыбнулся скоморох, ведя островитян к двери ближайшего портового трактира.

Поскольку было утро, народу в «Черном нарвале» сидело немного. Несколько помятых матросов с торгового корабля заливали похмелье элем, да похожий на встрепанного медведя капитан в засаленном нашейном платке мрачно курил трубку и оглашал трактир изощренной бранью, проклиная какого-то Дамира, подсунувшего ему гнилые канаты. Санти заказал себе с Киреком темного инарского эля, а для Ивки взял кружку сока. Юноша с девушкой благодарно кивнули, садясь — у них, похоже, совсем не было денег.

Рассказ Кирека оказался прост и страшен в своей безысходности. Островитяне при виде кораблей святош не подумали ничего плохого — не впервые приходили на остров корабли карвенских купцов. Шкуры тавна пользовались спросом по всему миру, ни из чего другого лучших сапог не стачать. А куртки не всякая стрела пробьет, причем они легкие и удобные. Когда на берег посыпались паладины и принялись убивать, потрясению жителей Эрдавага не было предела. Карвенцам не понадобилось много времени, чтобы перебить немногочисленный гарнизон. До вечера справились. А утром начался кошмар.

Паладины врывались в дома, хватали островитян и куда-то уводили. Даже детей. Затем оставшихся на свободе согнали за городскую стену, где ждали десятка два костров, сложенных из плавника, политого горючим маслом, и несколько помостов. На этих кострах стояли прикованные к столбам арестованные, с ужасом глядя на жирное лицо радостно скалящегося инквизитора, прохаживающегося перед окруженными солдатами жителями Эрдавага. Бедняги долго не могли поверить, что можно вот так обходиться с живыми людьми. Поверили...

Карвенец громогласно объявил, что судом святой инквизиции закоренелые еретики приговариваются к сожжению, и приказал зажечь костры. Первым сожгли старенького городского священника, отца Микаэля, отказавшегося принимать догматы чуждой Церкви. Затем и остальных. Островитяне потрясенно смотрели на бьющихся в огне друзей и соседей, многие потеряли сознание, не будучи в силах вынести такое зрелище. Но самое страшное началось позже — на помосты вывели нескольких плачущих маленьких детей и заживо содрали с них кожу. Их несчастные матери исходили криком, умоляя пощадить малышей, пытались прорваться к помостам, да только куда там. Солдаты избивали их, а инквизитор довольно хохотал. Большинство женщин, увидевших страшную смерть своих детей, сошли с ума.