Александр Прозоров - Возвращение

— Ой, идиот! Козел безмозглый! — Она схватилась за голову и закачалась вперед-назад. — Ты хоть понимаешь, что мы чуть не погибли?! Ему все хиханьки да хаханьки. Пошутить он захотел, дебил махровый. Ой, что же теперь будет?

— Хреново будет… — Олег глубоко вздохнул. — То, что нас по времени перекинуло, это понятно. Зимы под вертолетом не было. Вопрос, куда? Да-а… Там, кстати, вроде поле, когда летели, было. Сейчас вокруг сплошняком бор, да еще нехоженый, с валежником и буреломами. Такое не за год и не за век, такое столетиями вырастает. Снег рыхлый — конец зимы. Ай да Ворон, вот тебе и «Земля предков»! Похоже, старик рассчитал все с прицелом.

— С каким еще прицелом? — Роксалана села на корточки, завернулась во фланельку.

— Конец зимы, мы провалились на много веков… Уверен, сейчас те самые дни, когда Аркаим готовит жертвоприношение. Мы можем спасти Любовода и Ксандра, нужно только поторопиться.

— К-куда…

— Вставай, замерзнешь! Не август на улице! К реке нужно выбираться. Река — это жизнь. Вода, дорога, деревни и города. Все — на реках. Вставай!

Он схватил кудряшку за запястье, решительно поднял и повлек за собой.

Ломиться зимой через нехоженый лес — занятие не для слабых. Снегу местами по грудь меж кустами или деревьями наметает, под ноги постоянно стволы попадаются, ветки за ступни цепляются, трава, валежник. Каждый преодоленный метр — маленький подвиг. Одно хорошо: во время такого путешествия не замерзнешь. Не знай Олег, что до реки всего несколько километров — может, и не рискнул бы тратить столько сил на путешествие. Попытался бы на месте обосноваться. Но в этот раз деваться было некуда — и часа через четыре они увидели впереди полосу чистого ровного снега.

Русло. Значит, дошли.

— Я сейчас умру, — свалилась Роксалана в просвет между заиндевевшими кустарниками.

— Куда в снег ложишься? Простудишься!

— Какая разница? Мы все равно умрем. У нас ни еды, ни одежды, ни спичек. Ничего. Жилья нигде вокруг нет. Скоро ночь. Будет еще холоднее. К утру мы замерзнем. Совсем окоченеем. Останутся только сосульки. Зачем ты меня сюда притащил? Мы могли умереть и там. А еще лучше — в вертолете. Бац сразу — и смерть. Никаких мучений.

— Иди лучше валежника пособирай, хвороста.

— Зачем? Мы все равно умрем.

— Тьфу…

Ведун пошел по кругу, выбирая упавшие в этом месте тонкие ветки и одновременно утаптывая снег. Потом начал прохаживаться в разные стороны, проделывая «лучи», выворачивая из-под снега хворост (этот отдельно, он влажный), обламывая торчащие над сугробами веточки (эти точно сухие — их тоже отдельно). Но больше всего его интересовали стебли травы и пучки сухого мха. Всегда есть места, куда не попадает дождь и снег, куда не проникает сырость: дупла, норки под корнями, места под толстыми старыми бревнами. Там чуть-чуть, тут чуть-чуть… Глядишь, горсточку хорошей растопки и набрал. А сверху — тонких сухих веточек, и веточек потолще. Валежник пойдет в последнюю очередь, очищенный от снега и проверенный на сухость. Сырой, впрочем, тоже сгодится — но когда костер заполыхает.

Олег вынул из-за ремня пистолет, передернул затвор, вытащил и кинул в сумку обойму. Дернул затвор снова, поймал вылетевший патрон. Вцепился в пулю зубами, вывернул из гильзы. Высыпал большую часть пороха на кучку растопки, вместо него плотно набил скрученного мха, дослал патрон в ствол, в сам ствол тоже напихал поломанной сухой травы. Потом направил оружие на растопку и нажал на спуск.

Б-бах! — рассыпанный по растопке порох полыхнул ярким белым огнем, опал, но после него осталось сразу множество дымков: мох и трава затлели почти везде. Ведун наклонился, раздул огонь, поправил веточки. Дожидаясь, пока возгорится первое пламя, Олег вернул обойму на место, потом подложил валежник и отправился в лес за новыми припасами дров.

Роксалана дрогнула и на корточках переползла к огню. Вытянула к нему руки. Когда же Середин вернулся с новой охапкой палок, пожаловалась:

— Так сяду — спина мерзнет. Так — живот холодный.

Ведун вздохнул, сложил новую охапку в двух шагах от первого кострища и перекинул под нее несколько угольков. Вскоре на прогалине горели уже два очага. В промежутке между ними стремительно растаял снег, запарила влажная трава.

— Что, так и будем до весны костры жечь? — спросила отогревшаяся девушка. — Жрать нечего, в шаге от поляны — холодрыга. Сидят два полуголых идиота в темном лесу, в сказку о двенадцати месяцах играют. Ты каким местом думал, когда сюда направлялся? Хоть бы как приготовился. Ни фига башкой не думаешь. Только бы палкой помахать, да с пистолетом побегать. Клоун великовозрастный.

— А ведь ты красивая девушка, — присев перед ней, задумчиво произнес Середин. — У тебя чудесные густые кудряшки, красивые, словно самоцветы, глаза, милый носик, алые соблазнительные губы. У тебя стан горной серны, длинные красивые ноги, высокая девственная грудь. Ты удивительно, ты невероятно красива… Думаю, если заткнуть тебе рот, в ближайшем кишлаке тебя можно без труда обменять на пару лошадей и теплую одежду. И тогда всем будет хорошо.

— Что-о?! — полыхнув огнем, вскочила Роксалана. — Ты… Да как ты… Неблагодарная тварь!

Она развернулась и кинулась прочь, в сгущающиеся сумерки. Олег же вытянул ноги и улегся на бок между кострами, подперев рукой голову.

Кудряшка вернулась минуты через две, остановилась над ним:

— Ты… Ты негодяй! Ты мерзавец! Втянул меня в свои грязные делишки, а теперь еще и оскорбляешь. Я тебе этого… Я тебя!..

— Ты можешь ложиться рядом спать, — тихо ответил Олег, — или отправляйся в лес обижаться дальше. Что выбираешь?

— Подонок… — Она тихонько пнула его носком в спину и вытянулась рядом.

До утра запасенные им дрова выгорели полностью. Пришлось бросать в пламя даже сырые и гнилые палки, только бы не вставать и не уходить в холод — покемарить еще немного, урвать лишний часок. Наутро костер дымил, как паровоз, то черными, то сизыми клубами. Прямо призывный клич на всю округу: смотрите, тут кто-то есть! В обычное время ведун ни за что не позволил бы себе ничего подобного — но сейчас, не имея никакого снаряжения вообще, выбирать не приходилось. Жги все, что найдешь или сможешь отломать.

Когда солнце наполнило лес светом, Олег таки поднялся и снова направился в лес. Теперь подальше — туда, где еще не успел порыться. Искать приходилось на ощупь, притаптывая снег и поднимая сучья и хворостины, что попадали под ноги, — за минуту не обернешься. Собрав уже изрядную охапку, ведун вдруг услышал истошный женский крик, помчался к стоянке…

Их было пятеро. Все в кольчугах, в шлемах, с мечами. На спинах скакунов, что остались на льду реки, болтались только щиты. Ни сумок, ни заводных лошадей. Видимо, обычный порубежный дозор. Приехали глянуть, что за дымы в диких местах появились. Роксалану они распяли прямо на ее немудреной одежде. Двое держали, один спускал штаны, еще двое ждали своей очереди.