Александр Прозоров - Потрясатель вселенной

— Угощайся, посланник.

Олег срезал кусочек мяса, посолил его, отправил себе в рот. Следом приступили к трапезе и воины. Воздержалась от угощения лишь Роксалана, не отрывающая глаз от углей. На щеках ее играли желваки. Урга своего ножа не имела, поэтому Олег срезал несколько кусочков и для нее.

Воительница внезапно встала:

— Пора тушить огни. Завтра рано вставать. Олег, пойдем в палатку.

Середин удивился: на переходах они обычно спали на общих основаниях, на кошме или потнике, укрывшись овчиной. Однако, увидев в свете костров два воткнутых копья и натянутую между ними веревку, через которую был перекинут кусок полотна, он успокоился. Сооружение было в походе необременительным, но для девушки, попавшей в окружение сотен здоровых молодых парней — очень удобным. Маленький личный закуток.

Роксалана нырнула в него первой, а когда Олег вошел следом — в его горло тут же вдавился нож.

— Кто эта девка? — звенящим шепотом поинтересовалась воительница.

— Урга, — тут же признался Олег. Холодное лезвие на сонной артерии моментально выбило из памяти все заготовленные ранее объяснения.

— Ты меня совсем за дуру держишь?

— Она это, она… — Середин схватился за ее руку, но применить силу опасался. Один резкий рывок, и лезвие рассечет горло до позвонков. Сам точил.

— Ты хочешь уверить, что эта соска была шаманкой?

— Ты даже не представляешь, какие чудеса может сотворить с женщиной горячая ванна каждые двадцать лет.

— Подожди, девочка моя… — Полог дернулся, внутрь пробралась Урга.

— Какая я тебе девочка? — окрысилась воительница. — Ты мне еще даже до секретуток не доросла!

Шаманка кинула на Олега укоризненный взгляд. Но он мог только развести руками. Конечно, имея внешность полоумной старухи, учить взрослых женщин уму-разуму куда проще, нежели демонстрируя возраст наивной старшеклассницы. Но теперь уж ничего было не поправить.

— Вы чего переглядываетесь? — Свет костров, проникающий через ткань, не позволял различить внутри палатки почти ничего. Но Роксалана все равно заметила их жесты. Учуяла, наверное. — У вас что-то было?

— Было, — подтвердил Олег. — Контузия. У Урги до сих пор два ребра сломано.

— Правда? — немного ослабила нажим лезвия Роксалана. — Хорошо, ведьмаки, попробую вам поверить. Если ты и вправду Урга, шаманка, покажи мне поросенка!

— Не могу, он сжег все амулеты, — кивнула на Середина девушка.

— Зачем? — Роксалана наклонилась к Олегу. — Она тебе сопротивлялась? Не мог справиться?

— Слушай, успокойся ты наконец! — Середин ощутил, что настроение воительницы переменилось, и решительно отвел ее руку. — Вспомни, как она была одета! Натурально святой на паперти. Когда ее раздевали, чтобы осмотреть, я это тряпье в печку и кинул. Что я его, обыскивать стану?

— С твоими мозгами тебе только камнедробилкой работать, — сообщила Роксалана. — Тебе что валун придорожный, что ноутбук — все только на щебень и годится.

— И вообще! — решил поставить точку в споре Олег. — Ты мне не сват, не брат и не жена. И много раз говорила, что замуж за меня не собираешься. Так какое твое дело, с кем и как я встречаюсь?

— Это что, предложение? — удивилась Роксалана. — Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж?

— Ты согласна? Отлично! Тогда завтра же объявим о сочетании!

— Свадьба по здешним обычаям? — хмыкнула воительница. — Разрешающим многоженство? Ты кого обдурить пытаешься? У меня по качеству ведения переговоров круглая пятерка в дипломе!

— Здорово! Тогда скажи, как велит искусство дипломатии выходить из нынешней ситуации?

Собеседница задумалась, вернула наконец косарь в ножны, вытянула палец к шаманке:

— Где стоит истинный истукан Уманмее?

— У меня под юртой, в убежище. Его нельзя ставить в святилище, мужи подвергают его осквернениям, — ответила Урга. — А еще я знаю, что ты сделала с кроликом.

— Неужели это и вправду ты? — наконец усомнилась Роксалана и вплотную приблизилась к шаманке, пытаясь разглядеть глаза. Но скоро сдалась: — Темень какая. Ладно, утро вечера мудренее. Я ненадолго отлучусь, умоюсь перед сном. И вообще…

Воительница выбралась наружу.

— И что она сделала с кроликом? — не удержался от вопроса Олег.

— Оживила.

— Мертвого? — на всякий случай уточнил ведун.

— Это неважно, — отмахнулась шаманка. — Тут главное, чтобы не грибы давали волю пророчице, а пророчица давала волю им.

— Кто о чем, а вы все про поганки! — горько рассмеялся Олег.

— Ты не понимаешь! — придвинувшись ближе, попыталась объяснить девушка. — Пророчица волю должна иметь, дабы хрустали небесные пробить и дух свой перед Уманмеей поставить. Свою волю! Жены же наши от той воли с рождения отрекаются. Привыкли они без заботы жить. Отцы их растят, отцы для дочерей мужей находят, мужи от бед обороняют, мужи кров и пищу добывают, мужи волю рекут, как и что делать надобно. Засим и привыкают жены в чужой воле и послушании быть, ничего не требовать, лишь веления и деяний чужих ожидая. Пророчица же сама должна ответ от богини истребовать, а не ее благости ждать. Изо всех жен, виденных мною на путях своих, токмо твоя спутница сама волю свою речь способна, а не пред чужой преклоняться. Из нее пророчица получится, об том я сразу поняла.

— А из тебя?

— Из меня не получилось, — признала шаманка. — Нет во мне таковой твердости. Как делать сие, ведаю, да голоса богини не слышу.

— Я тоже знаю, как голоса услышать, — с серьезным видом сообщил Середин. — Поганок наесться и мухоморами закусить.

— То не главное, — возразила Урга. — Грибы нужны, дабы зрение истинное открыть, дабы поверх мира нашего мир истинный увидеть — мир духов, богов и демонов. Для того, чтобы путь к хрустальным чертогам найти, преграды разбить, в покои всевидящей Уманмеи войти, вопросы свои задать и ответы услышать. Для сего воля крепкая надобна, ибо духи и демоны заморочить смертных всегда пытаются и в игры свои затянуть. Воля должна их раздвинуть, к повиновению принудить. Самому себе не позволить поддаться. Увидеть кролика удушенного — и волею своей заставить дух его вернуться. Мне сие не под силу оказалось. Дух мою волю перешагивал. Она же с первого раза все себе подчинила и никому себя увести с пути нужного не позволила.

— Это да, — согласился Середин. — Упрямства Роксалане не занимать.

— Научить ее надобно, кто в истинном мире друг, а кто враг. Какие обманы супротив пророчиц устраивают, как волей своею зрение сие вызывать. Кабы еще месяц, еще хоть немного — знание свое все бы ей отдала.

— Воркуете, голубки? — вернулась назад хозяйка палатки. — Может, я здесь лишняя?

— У тебя будет время, — ответил Олег. — Впереди три месяца пути. Если не четыре. Или пять.