Наталья Колесова - Карты судьбы

– Нет, дьявол тебя побери! – рявкнул Кай. – Я здесь, потому что сам так решил!

Губы короля дрогнули в улыбке.

– Дай его сюда! – сказал он просто.

Каю показалось – он ослышался. Но король протянул руку. Верда тоже была в замешательстве. Помедлив, спросила сорванным голосом:

– Ты согласен принять дар?

– Да.

– Посмотри вокруг – столько свидетелей слышит каждое твое слово. По своей воле или по принуждению, по колдовскому наущению ты принимаешь его?

Король обвел взглядом людей – ни голоса, ни звука, ни движения среди сотен собравшихся в тронном зале.

– Я беру твой дар и принимаю помощь по своей воле, – он покосился на Кая. – Как говорит твой защитник, это – мое решение. Слишком много ошибок сделано в прошлом. Настало время их исправлять!

Он повернулся к монахине, протягивая руку. Пальцы соприкоснулись – и дар перешел к королю. Стоявшим рядом показалось (а через несколько дней они готовы были в этом поклясться), что камень, принятый королевской рукой, засиял на мгновение всеми цветами радуги – словно крохотное солнце.

Все еще мало веря в происходящее, Кай медленно опустил меч – и подхватил под локоть враз ослабевшую Верду. Прикосновение обжигало, но сейчас он не спешил избавиться от этой мучительной и сладкой боли. Хозяйке – его Хозяйке – по-прежнему была нужна его помощь. Был нужен он. Неважно, в какой роли. И это место у него никто не отнимет.

– Идите за мной, – сказал король. – Нас ждет долгая беседа. Да и начальник стражи не успокоится, пока не узнает, каким образом вы проникли сюда, миновав охрану.

– Какой ты красивый! – искренне сказала она. Кай провел рукой по форме, к которой еще не привык. То же самое он мог бы сказать и о Верде, с трудом вспоминая то время, когда она представлялась ему невзрачной блеклой монашкой. Красота – в глазах смотрящего. Похоже, колдовство в разрушенном святилище надолго исправило ему зрение. «Или испортило», – подумал Кай, потому что теперь он перестал замечать красоту других женщин.

– Как ты знаешь, король выдал мне помилование и подтверждение моего офицерского звания. Правда, я пока еще не маршал…

Верда села, сложив на коленях руки. Глядела на него сияющими глазами.

– Но легко станешь им!

– Мне надо ехать на север.

– Когда? – она вроде бы не удивилась.

– Когда… – он прошелся по узкой комнате, выглянул в окно. Она отказалась от великолепных палат, как и от нарядных шелковых и бархатных платьев. Хоть и это, светлое, с неяркой вышивкой, было просто роскошным по сравнению с той дерюгой, что Верда носила раньше. Обернулся. – Когда прикажет моя хозяйка.

– Служба ТАКОМУ королю избавляет от всех иных обязанностей.

В ее голосе было восхищение, царапнувшее его. Ревность? А почему нет?

– Ты должна остаться при нем? – настороженно спросил Кай. – Я слышал, раньше приносящие дар становились советниками короля.

Верда даже руками взмахнула.

– О нет! Для этого я не гожусь! Уже прибыли более мудрые и старшие. Так что я свободна и…

Она посмотрела в сторону.

– И? – повторил он от окна.

– Меня научили, как избавить тебя от наваждения. Если хочешь, мы можем пойти прямо сейчас в храм… вернее, в то, что от него осталось.

Она встала. Он сглотнул. Хотел ли он? О да, конечно. Но совершенно иного. Ее. Всю ее – горьковато-свежий запах, негромкий глуховатый голос, от которого все внутри переворачивается, неяркие полураскрытые губы, серые сияющие глаза и желанное тело, спрятанное за ненадежным щитом одежды…

– Так ты идешь? – негромко повторила Верда. Он очнулся.

– Да. Да, конечно. Иду.

Когда-то это был самый великий храм Матери в стране. Расчищенный участок казался просто крохотным по сравнению с огромным пространством, заваленным останками стен и колонн. Вместо крыши – свод высокого закатного неба. Кай уселся в центре очищенного пятачка, наблюдая за Вер-дой. Двигаясь медленно, сосредоточенно, она зажигала толстые белые свечи – последняя загорелась, когда край угасающего солнца скрылся за горизонтом. Верда обернулась, опуская с плеч плащ. Закрыла глаза. Запела. Она стояла неподвижно – лишь ветер трепал волосы и складки легкого платья. Наверно, ей холодно сейчас, в сумерках. Ему же было жарко. Тело горело, плавилось от желания, от звука ее низкого, сильного, страстного голоса… Что за… Ему же было обещано успокоение… покой… Он поднял голову – небо обрушилось на него всей своей густой, темной синевой, мириа-дом звезд, и каждая из них несла ему свет… свет… И любовь.

Он лег, раскинув руки, не ощущая ни твердости, ни холода камней, которые… которые пели… снова пели. О да, она, эта девушка, может заставить петь даже камни… Даже его.

Он открыл глаза. Небо по-прежнему было над ним – светлеющее прохладное небо следующего дня. Кай с трудом сел, разминая онемевшие мышцы. Оглянулся. Свечи погасли, да и что там осталось – одни огарки. Верда сидела на развалинах стены – понурившаяся, неподвижная. Казалось, она дремлет. Но едва он встал, она зашевелилась, поднимая лицо навстречу. Оно было осунувшимся, усталым, бледным. Или это утренние сумерки сделали его таким? Или… Он сухо сглотнул. Наваждение оставило его?

– Все? – сказал он и кашлянул. – Это все?

– Да. Это все. Ты свободен. Иди.

Ее голос звучал так же глухо, как и его. Вряд ли ей пришлось соснуть этой ночью.

Кай постоял, не зная, что сказать. Молча кивнул Верде – она прикрыла глаза, тени усталости пролегли под ресницами… он не замечал, что у нее такие длинные ресницы… И вышел из круга камней.

Свободен – от странного рабства, от подневольной любви, смешанной с ненавистью, от сумасшедшего желания и мучительных снов… От службы. От нее.

Он оглянулся – и увидел, как Верда резко отворачивается, словно не желая видеть его уход.

Свободен.

Без нее?

Кай огляделся. Глубоко вздохнул. Свежий, влажный, ясный утренний воздух. Будет хороший денек.

Верда судорожно всхлипнула и обеими ладонями вытерла глаза. Теперь было можно – он далеко и не услышит… Пальцы – твердые и холодные – легли на ее руки, отводя в стороны. Верда вскинула испуганные мокрые глаза.

– Ты? Но ты…

– Так-так-так, – сказал Кай, глядя на нее сверху. – Опять решила прогнать меня?

– Но ты… Ты ведь ушел?

– Я послушный раб, – сказал он с кривоватой усмешкой. – Ты сказала: «иди», и я пошел.

– Но я не звала тебя обратно!

– Разве?

– Я освободила тебя, – напомнила Верда, пытаясь вырвать руки.

Он не пустил. Вздохнул – насмешливо и устало:

– История повторяется. Ты взяла меня в рабы, когда не хотела. Ты освободила меня – хотя опять этого не хотела.

– Хотела! – вскинулась Верда. – Я хотела, чтобы ты был свободен.

– Неужели, хозяйка? Ты так думаешь? Или хочешь думать? А ведь твоя богиня слышит и понимает тебя лучше. Гораздо лучше. И выполняет невысказанное.