Сергей Шведов - Соколиная охота

– Союз против Севера, монсеньор, – спокойно сказал хазар. – Только объединив усилия, мы сможем противостоять новой империи, одинаково угрожающей и вам, и нам.

– Наше с тобой сотрудничество, уважаемый бек, вряд ли можно назвать удачным, – задумчиво проговорил Николай.

– Не скажи, монсеньор, – запротестовал Карочей. – Если бы не мы с тобой, то Карл с Людовиком еще год назад взяли бы Ахен, а следом – Рим. И тогда римлянам довелось бы еще раз увидеть, как сапоги ругов топчут мостовые Вечного города, а их копья, украшенные северными рунами, взлетают выше крестов базилики святого Петра. Именно мы с тобой, уважаемый Николай, сохранили удел Лотарю, который, к сожалению, дважды бездарно проиграл сражения, самые важные в своей жизни. Впрочем, этих сражений еще будет немало и у меня, и у тебя, монсеньор. И даже у императора Лотаря рано или поздно вновь появится возможность восторжествовать над своими врагами.

– Ваши условия?

– Мои условия ты знаешь, монсеньор. Уравнять в правах рахдонитов с вашими купцами и не преследовать их за веру отцов. В свою очередь, мы гарантируем вашим купцам право свободной торговли на землях Хазарии и Руси. Ну и самое главное в том, что мы рассчитываем на вашу поддержку в противоборстве с северными варварами, вы же можете положиться в этой борьбе на здешних рахдонитов. Если у тебя возникнут проблемы, монсеньор Николай, то обратись за помощью к уважаемому рабби Симеону. С его стороны тебе гарантирована горячая поддержка.

– Я поговорю о твоих предложениях с папой Евгением и императором Лотарем. Думаю, что с их стороны возражений не будет, благородный бек.

Карочею осталось уладить еще только один вопрос, чтобы со спокойной душой отправиться в родную Хазарию. Вопрос был деликатный, но скиф очень надеялся на помощь благородного Эда Орлеанского и, надо сказать, не прогадал.

– А зачем тебе понадобился Раймон Рюэрг, благородный бек? – удивился граф Орлеанский.

– Считай, что меня до дрожи в коленях проняло твое пророчество, благородный граф, – усмехнулся Карочей.

– Это пророчество не мое, а архиепископа Константина, – возразил Эд. – Но неужели ты собираешься устранить Раймона? Могу поклясться, что он будет последним человеком, который согласится отдать свою дочь за Воислава Рерика или одного из его потомков.

– А у Раймона есть дочь?

– Пока нет, но недавно у него родился сын.

– А у его брата?

– Гарольд не женат, но он именно тот человек, который счел бы за честь породниться с варягом.

– Вот видишь, благородный Эд, оказывается, я попал в точку. Братья ладят между собой?

– Как кошка с собакой. Раймону покровительствует король Карл, а Гарольду – императрица Юдифь.

Граф Раймон Лиможский понравился беку Карочею с первого взгляда. Этот франк сумрачного вида с цепкими холодными глазами должен был многого добиться в жизни. Впрочем, он, кажется, уже добился, став близким к королю Карлу человеком, но подобные люди редко останавливаются на достигнутом.

Найдя в графе Лиможском родственную душу, бек Карочей не стал ходить вокруг да около, а сразу же взял быка за рога.

– Я слышал, что ярл Воислав затеял дальний поход в земли арабов?

– Возможно, – холодно отозвался Рюэрг. – Но он не делился со мной своими планами.

Карочей пригласил графа для доверительного разговора в палаццо рабби Симеона, где можно было не бояться чужих ушей. Стол был накрыт на двоих, а количеству изысканных яств мог бы позавидовать любой гурман. Граф Раймон остался равнодушен к еде и к вину, зато его удивила скромность обстановки.

– Так ты утверждаешь, благородный бек, что хозяин этого дома – один из самых богатых людей в империи? – насмешливо спросил Рюэрг.

– Не все то золото, что блестит. Если тебе потребуется заем, благородный Раймон, то смело можешь обращаться к рабби Симеону. Не прогадаешь.

– Мне не нужны деньги, – равнодушно пожал плечами граф Лиможский.

– Деньги нужны всем, – возразил Карочей. – Мое состояние приближается к двум миллионам денариев, но мне все равно кажется, что этого очень мало.

Рюэрг с удивлением посмотрел на Карочея.

– Вот уж не думал, что хазарские беки столь богаты.

– Мы не чураемся торговли, благородный Раймон, и не отталкиваем руку дающего, как это часто делают франкские сеньоры.

– Ты что же, бек, собираешься предложить мне деньги? – иронически глянул на собеседника Раймон.

– Двадцать тысяч денариев тебя устроят, граф?

– Надо полагать, ты даешь мне эти деньги не из дружеского расположения, бек.

– Справедливое замечание, граф. Ты слышал о пророчестве архиепископа Константина?

– Допустим, – криво усмехнулся Раймон. – Но я не собираюсь отдавать свою дочь за язычника. Тем более что у меня нет дочери.

– Но она может родиться у тебя или у твоего брата Гарольда?

– Не понимаю, к чему ты клонишь, бек, – нахмурился Раймон.

– Граф, я заплачу тебе двадцать тысяч денариев, граф, за то, чтобы пророчество Константина никогда не стало явью.

Рюэрг засмеялся.

– Ты странный человек, благородный бек. И невероятно щедрый. Первый раз вижу человека, который готов выложить громадную сумму за то, чего нет и, возможно, никогда не будет.

– Меня пугает слово «возможно», благородный граф. Мы с тобой можем верить Константину или не верить, но если пророчество сбудется в малом, то очень многие люди поверят в его истинность, и тогда, чего доброго, оно сбудется и в большом. Взяв эти деньги, ты окажешь мне очень большую услугу, благородный граф. Условие простое и не слишком обременительное. Роза Рюэргов никогда не должна принадлежать ни Воиславу Рерику, ни его потомкам.

– Если тебе не жалко двадцати тысяч денариев, то я готов дать тебе слово, благородный бек. Я сделаю это с легким сердцем, ибо на этом свете нет человека, которого я ненавидел бы больше, чем ярла Воислава. Я сделаю все возможное, чтобы кровь Рюэргов никогда не смешалась с кровью Рериков. Достаточно и того, что у нас с ними был общий предок.

Бек Карочей покидал Рим с чувством хорошо исполненного долга. Ступив ногой на борт своей ладьи, он в последний раз обернулся на город. Рим купался в лучах утреннего солнца, и скиф от души пожелал Вечному городу благополучия. Пока жив истинный Рим, никакому другому не бывать, следовательно, и беки Итиля могут спать спокойно.

Монсеньор Николай прибыл в Ахен на похороны императора Лотаря и задержался здесь надолго. Кроме всего прочего, ему следовало позаботиться еще и о том, чтобы земли старшего сына Людовика Благочестивого, полученные им после раздела в Вердене, не были растащены расторопными соседями, а достались бы справедливыми долями его сыновьям.