Сергей Шведов - Яртур

Авсень ждал важных вестей из Асгарда, но гонец почему-то задерживался, что не могло не тревожить князя Сколотии. А тут еще какой-то леший принес среднего сына Хорса, который вбежал в покои отца рано поутру с громким криком и отчаянной руганью. Авсень, сидевший за столом в окружении ближних бояр, поморщился и отставил в сторону чашу, наполненную пенистым напитком. Надо отдать должное ключнице, квас ныне ей удался на славу. Это признали и бояре, и привередливая Лада, младшая жена верховного вождя сколотов, которая стояла тут же у стола, потчуя ранних гостей. Все ближники знали, что по утрам князь Авсень не пьет хмельного, а потому без споров и обид ублажали чрева дарами щедрого Даджбога, пославшего ныне на княжий стол, кроме кваса, еще и кашу с ядреным хреном. Авсень облизал деревянную ложку и строго глянул на сына:

– Ревешь, как медведь, объевшийся малины.

– Так ведь такие убытки, отец родной, тут впору волосы на голове рвать.

Хорс уродился ражим детиной. Не обделили его боги ни ростом, ни статью. И ликом он был чист – в мать. Сам князь Авсень, не в обиду ему будет сказано, красотою и в молодости не блистал, а уж под уклон годов и вовсе зарос бородищей едва ли не по самые вывернутые ноздри. Ну вылитый гмур, да и только. Зато роста князь был хорошего, а что длиннорук, так это доблестному мужу только на пользу. А в доблести Авсеня никто из бояр, сидевших за столом, не сомневался. За пятьдесят прожитых лет князь Сколотии ни разу не дал к тому повода, хотя за плечами у него осталось четыре большие войны и бесчисленное количество мелких стычек. Удал был в молодости князь Авсень, что верхом на коне, что пешим. Едва ли не весь белый свет он обошел, силой своей похваляясь, пока не осел в родном Преславе на великом столе, доставшемся от отца.

– И кто ж тебя, детинушку, обидел? – ласково пропела Лада, кося на Хорса насмешливым взглядом.

– Сынок твой и обидел! – взъярился Хорс. – Стадо коров у меня угнал, пастухов моих побил, живого места на них не оставил. Как хочешь, батюшка, но с родными так не поступают.

– Так может, и не Яртур это был? – враз посмурнела ликом Лада.

Своих выросших сыновей Авсень наделил землей и стадами – пусть живут наособицу, своим умом. Поставил каждому по городцу и махнул рукой. Справятся-де и без моего догляда, не малые дети чай. Да, вишь, промашка вышла. Ну не ладят старшие сыновья Авсеня Смага и Хорс со своим младшим братом Яртуром. И виной тому сын княгини Лады, не вслух и не при ней будет сказано. На этом любой из бояр готов стоять до последу. Еще материнское молоко на губах Яртура не обсохло, а по Преславу уже гул пошел о его проказах. И в чем только того Яртура не обвиняли добрые люди: и вороват-де он, и драчлив, и до чужих женок охоч. А уж скольких девок он перепортил, уму не постижимо! Не успел уважаемый человек глазом моргнуть, а у его дочки уже живот раздуло. Думали от ветра, ан нет – от Яртура. Да что же это делается на белом свете, люди добрые! Не будь этот блудодей сыном князя Авсеня, давно бы его порешили обиженные мужья и отцы, а так приходится терпеть да крякать, обидой своей утираясь.

– Не пойман – не вор! – попробовала защитить сына Лада.

– Так как же не вор?! – побурел от обиды и великого гнева боярин Кобяк, муж дородный и многими уважаемый. – Коли продыху от твоего сынка никому нет, княгиня.

– Смотреть надо за дочками, боярин, – не осталась в долгу Лада. – Меня тоже добры молодцы не один раз соблазняли, но я свою честь для мужнина ложа сберегла. Вот князь Авсень не даст соврать.

А боярину Кобяку и возразить княгине нечего, одно только ему остается – пучить глаза да шевелить в бессильной ярости толстыми губами. Да и опасно ссориться с молодшей женой князя Авсеня. Ведунья она не из последних. А ну как напустит порчу не только на обидчика, но и на всю его семью?! Почешешься тогда, злых духов от дома отваживая. А какие убытки хозяйству – волхвы-то даром вадить не будут.

– Коров надо бы вернуть княжичу Хорсу, – заметил вскольз боярин Куделя, муж неглупый, хитроватый и изворотливый, что твой налим.

– А видоки где? – подбоченилась Лада. – Это каждого можно обвинить облыжно. А коров тех, может, дусени угнали.

– Думай, что говоришь, женка, – нахмурил густые брови Авсень. – Откуда в Сколотии дусени. Почитай, лет двадцать они на нашу землю не приходили. Не те у меня воеводы, чтобы позволить чужакам озоровать.

Боярин Кобяк просветлел ликом. Уел-таки свою младшую жену князь Авсень. А бояре уже думали, что и в этот раз сойдет ее сынку с рук великий разбой, как не раз прежде бывало. О князе Сколотии никто худого слова не скажет, в суде он строг, но справедлив. Но, видимо, даже в самом сильном муже есть слабина. И такой слабиной Авсеня была княгиня Лада, женка красивая, дородная, белокожая. А ныне к тому же обиженная мужем. И хотя обида это пустая, бабья, но князь все же чувствует неловкость, потому и медлит с решением. Хотя если с боярского шестка смотреть, то вправе Авсень взять за себя еще одну жену, это славянскими богами не запрещается. Тем более что не обсевок какой берет князь, а дочь правителя Асгарда Олену. Честь, что ни говори, не только для Авсеня, но и для всей Сколотии. В свою очередь, князь Авсень отдает в жены Родегасту Асгардскому свою дочь от средней жены Лелю, тоже красавицу и тоже умницу. А уж рукодельница Леля и вовсе редкостная. Бояре собственными глазами могут сейчас любоваться на расшитое ее руками полотно, коим покрыт пиршественный стол. Конечно, молодая жена требует внимания, а Авсень уже далеко не юнец, ну да с Лады не убудет. Тем более, что кроме беспутного Яртура, она никем более мужа не порадовала. Не родила ему ни сына доброго, ни дочери.

– Скажи сыну, чтобы вернул коров Хорсу, – повел головой в сторону жены Авсень.

– Так ведь не брал он тех коров, – попробовала было перечить Лада.

– Я все сказал, – отрезал князь. – А коли впредь озоровать будет, то я найду на него управу. Так и передай Яртуру.

Оно, может, и не слишком строго рассудил Авсень, зато справедливо. А в вине Яртура никто из бояр ни на миг не усомнился. Не стал бы княжич Хорс возводить на брата напраслину. Средний сын Авсеня отрок честнейший. Да и о старшем сыне князя Сколотии Смаге никто из бояр худого слова не скажет, умом он, может, и не блещет, зато мудрым советам внимает с большой охотою. Словом, не осиротеет великий стол и после смерти Авсеня, долгих ему лет жизни.

Бояре уже собрались от стола отходить вслед за князем, но тут вбежал сотник Смур с худой вестью. Князь Авсень как его слова услышал, так враз с лица спал. Да и мудрено было остаться спокойным, когда на земле такие страшные дела творятся.