Макс Мах - Хозяйка Судьба

— Надеюсь, ты не против? — Спросил он, оборачиваясь к Лешаку.

— Нет, — коротко ответил Август, подходя ближе к Карлу, как будто опасался, что тот может внезапно передумать. — Вы же знаете, Карл, я никогда не против.

Цейр старый город. Однако холм, на котором он стоит, и того древнее. Некоторые вообще полагали, что какой-нибудь город стоял здесь с начала времен, так что каждый следующий отстраивался на руинах предыдущего, пока на правом берегу Данубы не возник этот большой пологий холм, застроенный теперь от подошвы до вытянутой с севера на юг просторной вершины. Так ли это, Карл, разумеется, не знал, но то, что под фундаментами многих городских построек похоронены следы какого-то трейского города, даже сомневаться не приходилось. Ведь в Цейре и до сих пор стояло несколько зданий, совершенно очевидно построенных отнюдь не нынешними обитателями этих земель. И одним из этих строений являлся дворец Ноблей. Впрочем, от первоначального дворца — никто, однако, не мог с уверенностью утверждать, что во времена империи это был именно дворец — осталось совсем немногое. Массивный, глубоко уходящий в недра холма фундамент, сложенный из грубо обработанных валунов, которыми и теперь была усеяна вся долина Данубы, и часть северной стены, выложенной из тщательно отесанных гранитных блоков. Но главным, в данном случае, был, разумеется, древний фундамент, потому что Дверь из зала Врат открывалась именно там, в одном из самых старых и глубоких казематов дворца, упрятанном едва ли не в самом сердце холма.

Дворец Ноблей давным-давно не являлся дворцом в полном смысле этого слова. Это роскошное, но несколько запущенное еще во времена империи Яра здание уже лет триста являлось местом, куда властители Цейра помещали различные государственные учреждения, которые следовало держать поближе к себе. Сейчас здесь размещались Имперский Нотарион, Казначейство, и собственно палата Ноблей, из-за которой дворец и получил свое нынешнее название. Но ни нобли, ни казначеи, ни нотарии здесь не жили, и поэтому в восьмом часу вечера, в здании не оказалось ни единой живой души. Во всяком случае, проходя по погруженным в глубокий сумрак коридорам и лестницам, Карл и Август никого не встретили, так что и таиться им совершенно не пришлось. Ну, а как выйти из хорошо охраняемого дворца, Карл, бывавший здесь в былые годы не раз и не два, знал лучше многих других. Крошечная дверца, такая узкая и низкая, что сквозь нее пришлось буквально протискиваться, была врезана в стену цокольного этажа на южной стороне здания, и открывалась в узкий нежилой переулок, образованный двумя глухими стенами, дворца и куртины, разделяющей верхний и нижний город.

Прикрыв за собой дверь — запиралась она только изнутри — и, миновав длинный кривой переулок, они вышли на площадь Империи, украшенную четырьмя восьмигранными колоннами с венчающими их символами сторон света, Орлом, Львом, Вепрем и Зубром, пересекли ее по краю, прошли по короткой улице Граверов, где, наконец, встретили первого живого человека — старую прачку, волокущую на спине огромную корзину с грязным бельем — и оказались на задах императорского дворца. Здесь, у литых чугунных ворот, в пятнах света, отбрасываемого горящими факелами, стояли двое караульных, даже не взявших свои алебарды на изготовку, когда к ним, неожиданно вынырнув из тьмы, подошли Карл и сопровождающий его в нынешнем путешествии Август. Что и говорить, другие времена, другие люди. Одно название, что императорская гвардия.

— Офицера! — Коротко приказал Карл, и демонстративно вытащил из кармана трубку, которую набил еще в Сдоме, но так до сих пор и не раскурил.

— Что скажешь, Август? — спросил он, выбивая кресалом искру.

— Двадцать пять плетей, — пожал плечами капитан и тоже достал трубку.

— Хочешь выпить?

— А что у вас?

— А тебе не все равно?

— Вообще-то все равно, — усмехнулся Август, выпуская клуб табачного дыма. — Но я учусь быть знатной персоной.

— Еще научишься. — Карл отстегнул от пояса кожаную флягу, которую предусмотрительно наполнил, еще находясь в гостях у Игнатия, и протянул Августу. — Держи, это абрикосовая водка, и запомни в доме Великого Мастера даже слуги не едят, и не пьют, что попало.

— Да, — подтвердил через несколько секунд Август. — Хороша. А то как-то знобко тут, хотя вроде бы и юг.

— Ну, до настоящего юга отсюда еще далеко, — возразил Карл и на мгновение припал к фляге. — Но, — продолжил он после того, как крепкая ароматная водка пролилась в его желудок. — И на юге ночами бывает холодно. Даже летом.

Время за разговором прошло незаметно, и не успели они докурить свои трубки и допить водку, которая действительно оказалась весьма к стати, как в стене рядом с воротами открылась деревянная калитка, и перед Карлом появился запыхавшийся лейтенант. Трудно сказать, что именно сказал ему стражник, но, судя по всему, впечатление, произведенное на него появлением Карла и Августа, было таково, что офицер всю дорогу от дворца до ворот бежал, а не шел, как следовало бы ожидать от лейтенанта гвардии.

— Я граф Ругер, — не здороваясь, представился Карл, как только офицер остановился прямо перед ним.

Как видно, его здесь ждали.

— Прошу следовать за мной, господин граф, — низко поклонился гвардеец и, не задерживаясь ни одной лишней минуты, повел их с Августом во дворец.

Ну, что ж, Дмитрий свое обещание выполнил до конца. Он ждал Карла и дождался. Увидел его — в тусклых, «глядящих на ту сторону» глазах уходящего вспыхнул неожиданно яркий огонь — и даже сделал попытку улыбнуться, но бледные, восковые губы старого императора лишь беспомощно дрогнули, и на них появилась пузырящаяся слюна, вытолкнутая последним судорожным выдохом. Тело Дмитрия напряглось, глаза распахнулись во всю ширь, и все кончилось. Мышцы расслабились, чтобы уже вскоре окончательно окаменеть, глаза потухли, а рот раскрылся, и из него на подбородок вытекла короткая струйка слюны…

Карл низко поклонился мертвому императору, и отступил в сторону, предоставляя возможность слугам заняться усопшим.

— Ваша светлость! — Тронул его за рукав высокий сутулый старик, длинные седые волосы которого, лежащие на опущенных плечах, отдавали болезненной желтизной. — С вашего позволения, я Александр Ной, Первый Нотарий Городской Общины Цейра. Не будете ли вы так любезны, проследовать за мной?

Карл лишь молча кивнул и вышел вслед за нотарием в коридор, где уже суетились слуги, завешивавшие черным крепом окна и зеркала. В сущности, он вполне отдавал себе отчет, для чего идет теперь в Цэйр, так что ни смерть Дмитрия, ни это поспешное приглашение его не удивили, но вот нынешнее его ощущение себя во времени и месте оказалось для Карла вполне неожиданным. И дело тут было не в том, как и когда, обратился к нему старый нотарий, и даже не в том, что, как оказалось, Карл пришел к Дмитрию действительно в самый последний момент, когда даже самого короткого разговора между ними состояться уже не могло. Просто вдруг оказалось, что это не Дмитрий возвращает ему давний долг своей матери, а он сам, Карл Ругер, пришел в Цейр, что вернуть долг Евгению, Ребекке, и только что, на его глазах, испустившему дух старику, которого помнил еще младенцем.