Игорь Ковальчук - Клановое проклятие

– Подобрали. Но он… Он умер. И они, наверное, просто не стали стараться дальше.

– Свиньи.

– Ты знаешь, я иногда думала, что, может, лучше б мне было переспать с братом, – медленно сказала Рейн, ковыряясь ложечкой в вазе с икрой. – Вот человек, которого я с легкой душой стала бы любить, вот тот, кто любил бы меня.

– Он не был женат?

– Был. Но давно. Я все равно в нем уверена. Я знаю, что он никогда не поступил бы со мной так, чтоб меня потянуло в петлю. Потому и страшно нашим девушкам жить в Асгердане, что никогда не можешь быть уверена в мужчине, которому решаешься отдать свою жизнь. Знаешь, раньше-то мы сочетались браком только внутри клана. Еще и сейчас среди старших немало таких браков, – она улыбнулась. – Их не объявили вне закона, хоть они всему противоречат, поскольку закон обратной силы не имеет.

– Да-да, помню… До сих пор действителен и брак патриархов Кехада.

– Им тоже повезло. Вот это я понимаю. Их браку уже больше тысячи лет.

– За это постоянство их можно уважать, – произнес Илвар, но не слишком уверенно. Он сомневался, что способен был бы прожить с одной и той же женщиной хотя бы двести лет, где уж там тысячу. Потому и вызывало у него сомнение, способен ли он сдержать сгоряча данное обещание жениться. Если бы Рейн заговорила с ним об этом, он, конечно, не нашел бы в себе силы отказаться, подтвердил бы предложение, сделанное в сослагательном наклонении. Но она молчала, и он с облегчением молчал тоже.

Они поели, а потом, когда стал меркнуть закат, и небо окрасило в тысячи ярких оттенков, разошлись по комнатам. В спальне, отведенной Илвару, оказалось все, что могло ему понадобиться в гостях, даже небольшой компьютер, подключенный к единой сети. Он отправил отцу и матери письмо, что с ним все в порядке, просмотрел телеканалы, но не нашел ничего интересного. В программе новостей ни словом не обмолвились о нападении на метрополию законников.

Это позабавило молодого Дракона Ночи, но и взволновало. Не признак ли это того, что всесильный клан собирается обрушиться на нарушителей всей тяжестью своего гнева, притом еще и не подконтрольного законодательству? От законников всего можно ожидать. Он не слишком любопытствовал политикой, но смутно понимал, что в данном случае вопрос возмездия за подобную выходку – дело влияния и выживания. Если Блюстители Закона не навешают виновным по полной программе, то тем самым как бы намекнут, что с ними и дальше можно так шутить.

Этого не допустит ни один клан, даже тот, которому испокон веку мысль о власти над системой не приходила в голову.

Молодой человек вздохнул и, отшвырнув пульт от телевизора, повалился в постель.

А в следующее мгновение скрипнула дверь. На пороге стояла Рейн Шени, бледная, но спокойная, в одной тонкой ночной рубашке. Она смотрела на своего гостя вдумчиво и испытующе, а потом подошла и улеглась в постель рядом с ним. Растерянность Дракона Ночи была так велика, что он даже не обнял ее, хотя этот жест был бы естественным и, пожалуй, даже просто вежливым. Ведь девушки не ложатся в постель к мужчинам лишь затем, чтоб оскорбиться в ответ на объятие.

– Мне очень холодно, – сказала она, вздыхая. – И страшно. Можно, я с тобой переночую?

«Наверное, просто отходит от шока», – подумал Илвар, неуверенно обнимая ее и привлекая к себе. Он испытывал беспокойство и смутное желание помочь девушке с темно-синими волосами прийти в себя после плена у законников. Было немного стыдно того, как холоден и бесчувственен он сам, казалось, что, скажи он ей только о своей любви – и все тут же образуется. Но одновременно каким-то шестым чувством догадывался, что говорить о любви не стоит. И не затем она пришла сюда, чтобы привязать себя к нему самым очевидным для Дайменки способом. Она думала лишь то, что сказала, и хотела лишь того, о чем просила. Ей не нужна была любовь – только забота и спокойствие.

Они так и проспали рядом, бок о бок, в обнимку друг с другом, хотя Илвару кожа девушки казалась неестественно прохладной, а ей, похоже, было с ним мучительно жарко. Между ними так ничего и не произошло, кроме того, что можно было бы назвать взаимопомощью.

Любому неподготовленному человеку казались очень странными традиции и установления клана Накамура, и, наверное, многие оценили бы их как невыносимые. Дэйну же все это нравилось. Он с восторгом вспоминал одеяние Такэды, в котором он ее увидел впервые, и обстановку метрополии ее клана, и садик, и даже ее меч, легкий и гибкий клинок, который свистел у него над головой. Необычные ситуации были ему так же по сердцу, как и необычные женщины.

В тот раз Такэда, позабавленная его историей, сумела вывести Армана из метрополии своего клана по-тихому, втайне, чтобы не злить тех своих родственников, которые всю ночь искали нарушителя, но безуспешно.

– Они, наверное, с удовольствием бы меня растерзали, – улыбнулся Дэйн.

– Не думаю. Скорее, не выпустили бы тебя, пока не объяснишь, как тебе удалось обойти системы защиты.

– Но я не помню!

– В этом и загвоздка.

Девушка выговаривала слова разговорного языка Асгердана с легким акцентом и немного нарочито, но даже это юноше было приятно. Он с удивлением ловил себя на мыслях и желаниях, которые были ему непривычны, которых он прежде не испытывал. В какой-то момент ему даже стало страшно, потому что висела над ним эта темная туча, проклятие, в порыве гнева наложенное отцом и по-прежнему не снятое. Проклятие, которое должно было обрушиться на него, как только сын его станет достаточно взросл, чтобы убить своего отца.

Сына у Дэйна не было и до сей поры быть не могло. Прежде, еще мальчишкой, он мало задумывался о том, что сделает со своим проклятием. Девушки не интересовали его, и провальский принц как-то не задумывался, что рано или поздно встретит ту девушку, с которой захочет вступить в связь. А когда стал достаточно взросл для подобных мыслей, решил, что просто не будет смотреть на представительниц противоположного пола. Он мысленно запретил себе все возможные связи с женщинами, чтобы исключить возможность появления на свет случайного отпрыска.

Так ведь обычно и бывает, если кого-то проклинают. В один «прекрасный» день он гибнет от руки незнакомца и лишь меркнущим сознанием вспоминает какую-то случайную девицу, от которой, видимо, и произошел этот убийца, олицетворение неотвратимой судьбы. Если, конечно, павший под ударом судьбы в судьбу верит. Может умереть, даже и не зная, в чем дело.

Дэйн верил в проклятия. Проклятия – особая магия, которой некоторые чародеи, особенно из числа черных магов, владеют виртуозно. Одним из мастеров подобной магии был и Арман-Улл, потому юноша не надеялся справиться с проклятием отца. Тем более что после его смерти это было даже труднее, чем при жизни. Смерть, особенно насильственная, очень хорошо скрепляет проклятия. Младшему отпрыску Деборы оставалось лишь смириться и строить свою жизнь соответственно.