Мартин Скотт - Фракс в осаде

Лестничная клетка оказалась узкой, темной и грязной. Я поднялся на третий этаж и постучал в дверь. Ответа не последовало. Может быть, хозяева вышли, а может, не испытывают желания принимать гостей. Я пробормотал простенькое заклинание отмыкания, и дверь без каких-либо осложнений распахнулась внутрь. Я был страшно доволен. Я вообще всегда радуюсь, если мои хилые познания в магии неожиданно приносят плоды. В прихожей царила чистота. Там стоял небольшой стол, на полу лежала циновка. Женщина капитана содержала свое трущобное жилье в полном порядке. Я уловил запах свежевыпеченного хлеба. В первой комнате никого не было. Я заглянул в другую, и та оказалась не такой пустой. Там находилось немного мебели и два мертвых тела. Одно принадлежало мужчине примерно моего возраста. Лицо мужчины было обветренным и огрубелым, что свидетельствовало о длительном пребывании в открытом море. Моряк был заколот ударом в спину. Второй труп принадлежал довольно толстой молодой женщине, облаченной в наряд, который небогатые дамы приобретают, чтобы встретить любовника. Женщина также была убита ударом ножа в спину.

Зрелище довольно неприятное, а царивший в комнате порядок только усиливал гнетущее впечатление. Женщина жила в беднейшей части города, но при этом пыталась держать жилище в приличном виде. Ее любовник вернулся с планом зашибить хорошую деньгу, чтобы, возможно, улучшить условия их существования. И вот они оба мертвы. План моряка оказался никуда не годным.

Я огляделся по сторонам. Обнаружить чего-либо полезное я не надеялся и оказался прав. Если капитан и держал «Творца бурь» при себе, то артефакт уже давно уплыл из этого дома. В крошечной кухне на столе лежал только что испеченный каравай. Женщина капитана была прекрасной хозяйкой и искусным кулинаром. Этому парню следовало бы наслаждаться домашним уютом, а не шляться по морям, подумал я. Прежде чем закрыть за собой дверь, я отломил от каравая приличный кусок и сунул его в рот.

Выйдя на улицу, я ощутил печаль. Я потратил слишком много времени, решая проблемы этого города. И чего я, собственно, так волнуюсь из-за того, что орки стоят под нашими стенами? Какой-то нищий, когда я проходил мимо него, протянул руку. Его одежда состояла из одних лохмотьев, и бедняга страдал от холода. В суровые зимы нищие мерли, как мухи. Может, в этом году им и удастся дотянуть до весны. Мне следовало спросить его, не видел ли он выходящих из дома людей, но вместо этого я заспешил прочь – мною овладело весьма неприятное чувство. Почему-то мне показалось, что я обречен закончить свое земное существование так же, как и он. Бездомным и нищим. Судя по тому, как шла моя жизнь в последние годы, подобное будущее было вполне возможным. Настроение ухудшилось еще больше, когда я проходил мимо таверны, распложенной в конце бульвара Луны и Звезд. На ее дверях был намалеван знак карантина – большой черный крест. Зимняя хворь набирала силу.

Я был неподалеку от того места, где жила матушка Танроз. Можно было заскочить к ней и обсудить интересующие меня вопросы, но я не был уверен, стоит ли это делать. После близкого контакта с парой трупов у меня не было настроения пускаться в новое расследование. Однако времени было в обрез, и мне срочно требовались деньги. Я вздохнул и направился к ее дому.

М атушка нашей кухарки была женщиной хрупкой и совершенно седой. Она дотянула до восьмидесяти – в наших краях возраст весьма преклонный, – и я не стал бы биться об заклад, что старушка пробудет с нами еще много лет. Служанка, которую оплачивала Танроз, провела меня в единственную большую комнату, где в массивном кресле восседала, закутав ноги в одеяло, хозяйка дома. Хотя семья и не была состоятельной, жилье, в котором она обитала, было лучше большинства других в бедных кварталах. Маленькая квартирка была обставлена со вкусом. Стены украшали небольшие гобелены, на оконных стеклах не было и намека на трещины, а на лакированных полах лежали толстые ковры. Я походя бросил взгляд на находящееся сразу за прихожей семейное святилище. Святилище было светлым, чистым и благоухало ладаном.

Служака принесла бокал вина, и я принялся ждать, когда матушка Танроз начнет говорить по делу. Для начала она горестно поведала мне о том, как скверно в Турае обошлись с ее папочкой. Старушка до сих пор не простила городские власти за то, что те бросили его в тюрьму.

– Каперы заключили договор с королем о том, что могут забрать себе всю добычу, захваченную ими до воссоединения с королевским военным флотом. Мой отец, капитан Максий, напал на корабль Симнии всего за день до своего рандеву с эскадрой, к которой был приписан. И все, что он тогда захватил, по праву принадлежало ему.

Власти же, как утверждала она, взглянули на дело иначе. Капитан Максий достаточно сражался в битве у острова Дохлого дракона, но по возвращении в порт его вызвали во дворец и обвинили в укрытии сокровищ от короля.

– Остальные капитаны умирали от зависти к его успеху, и все судилище было неправедным. Когда он отказался вернуть сокровище, его бросили в тюрьму.

Матушка Танроз закашлялась, в ее глазах стояли слезы. Старушка была очень расстроена.

– Вскоре после этого он умер. Папа заболел еще в море, а в тюрьме так и не оправился. Они убили его. После этого они много раз допрашивали маму, но та им ничего не сказала.

Старушка вздохнула и, покинув меня, целиком погрузилась в прошлое.

Вернувшись наконец к реальности, она сказала:

– Это случилось давным-давно, а сейчас орки собираются захватить город. И это хорошо.

– Хорошо?

– А почему я должна думать иначе? Город разорил мою семью. Папа был богатым человекам. Взгляните, как мы живем сейчас.

Она снова замолчала. Старушка явно утомилась и долго приходила в себя, прежде чем продолжить, бросив на меня острый взгляд:

– Но оркам деньги отца достаться не должны. Найдите их для меня. Там четырнадцать тысяч гуранов. Если найдете золото – одна тысяча ваша.

– Где он их закопал?

– Недалеко от порта. Под китом.

– Под чем?

– Под китом.

Я недоуменно поскреб подбородок.

– Мне ничего не известно о каком-либо ките в нашей гавани.

– Так сказала мне мама. Под китом. Больше я ничего не знаю.

– Но я и правда ничего не слышал о ките в порту Турая.

– Не в порту, а неподалеку от порта.

– Но даже и… – начал я и тут же остановился. Веки старушки стали смыкаться, и можно было ожидать, что в любую секунду она начнет клевать носом.

Появившаяся служанка бросила на меня вопросительный взгляд.

– Удаляюсь, – сказал я и раскланялся.

Уходил я, погрузившись в глубокие размышления. Старушка не казалось безумной, а ее память, похоже, сохранилась в неприкосновенности. Ее повествование, учитывая военно-морское прошлое Турая и бесконечную алчность королевского двора, вовсе не представлялось фантастическим. Любой вернувшийся с большой добычей капитан немедленно должен был стать жертвой тех, кто возжелал освободить его от груза излишних сокровищ. Кроме того, мне было предложено вознаграждение в одну тысячу гуранов, а это придавало рассказу матушки Танроз еще большей достоверности.