Мартин Скотт - Фракс в осаде

– Она справится, – ответила Макри. – Я велела ей не предпринимать никаких поспешных действий.

– Ты что, свихнулась, оставляя ее на хозяйстве?! Может, ты спишь и видишь, как бы выскочить замуж за Хорма?

– Если на то пошло, то и у тебя мало что получалось, – сказала она. – И вообще, не стоит ли тебе поторопиться назад в «Секиру мщения», вместо того чтобы торчать здесь, занимаясь пустопорожней болтовней?

Я влез в седло и пришпорил скакуна. В скачке был определенный риск, поскольку в ночное время она запрещена, но сейчас округ Двенадцати морей кишел солдатами, охранниками и чародеями – как конными, так и пешими, – и мое передвижение осталось совершенно незамеченным. Макри как менее опытный наездник довольно сильно от меня отстала.

Поместив коня в стойло, я поспешил в таверну. Если Дандильон успела пропереть все мои деньги – игра закончена. Согласно правилам, оставшийся без средств игрок обязан немедленно покинуть стол и вернуться к игре уже не может. Я питал слабую надежду на то, что Макри пошутила и на моем месте сидит кто-то другой. Но, когда я вбежал в зал, мое сердце упало. Это была не шутка. На моем месте сидела Дандильон, и кучка монет перед ней была подозрительно маленькой. Гора гуранов перед Хормом была, напротив, весьма внушительной. Я сразил зрителей яростным взглядом и спросил, адресуя свой вопрос Лисутариде:

– Как ты это позволила? Ты что, свихнулась?

– Капитан Ралли выразил желание занять твое место, – пожала плечами Властительница Небес. – Но Хорм не согласился.

Я обернулся к Хорму и грозно спросил:

– С какой стати какой-то приблудный орк присваивает себе право не соглашаться с людьми?

– Существует лимит на число заместителей, – без всякого смущения ответил Хорм. – Все с этим согласились.

Я обвел присутствующих ненавидящим взглядом.

– Все в порядке, Фракс, – весело заявила Дандильон. – Я уже почти насобачилась.

– И сколько же денег осталось?

– Хм… Почти пятьдесят гуранов.

Я вытянул идиотку из-за стола и, пребывая в не самом лучшем настроении, занял свое законное место.

– Все это жутко смешно. Вы отнимаете у человека заработанные тяжким трудом деньги, пользуясь тем, что его место занимает Дандильон. Но у меня для вас имеется небольшой сюрприз, – заявил я и поставил перед собой шкатулку. – У меня были еще деньги.

В том, что игрок приносит деньги, не было ничего удивительного. Но только в обычных обстоятельствах. В данном случае дело осложнялось тем, что мы с Хормом условились играть на тысячу гуранов каждый. Я опасался, что услышу протесты – по крайней мере от него. Но когда я посмотрел ему в глаза, он всего лишь вскинул брови, давая понять, что ему плевать на мои потуги.

– Я уже намного обогнал тебя, сыщик, и не возражаю против того, что ты наскреб еще немного деньжат.

– Наскреб, говоришь? Взгляни на это, оркская пародия на карточного игрока!

Я открыл шкатулку и театрально опрокинул ее над столом, ожидая, что оттуда польется водопад золотых монет. Но этого не произошло. Из шкатулки капитана вывалилось четырнадцать монет, достоинством в один гуран каждая. Я посмотрел на кучку монет и потряс шкатулку. Никакого результата. Сокровища капитана, видимо, возрастали в геометрической прогрессии каждый раз, когда легенда о них переходила из уст в уста. Все собравшиеся за столом просто давились от хохота.

– Неужели ты решил пожертвовать всем, что скопил на безбедную старость? – заливался Казакс.

Я же продолжал скрести ногтем по дну шкатулки, надеясь откопать золото. Я не мог поверить в то, что пережил столько неприятностей из-за жалких четырнадцати гуранов. Будь проклята эта Танроз и вся ее лживая семейка! За моей спиной презрительно сопел Цицерий. К нему были готовы присоединиться Лисутарида и Ханама, но празднество прервал громкий стук в дверь.

– Откройте во имя Истинной Церкви! Мы требуем немедленного ареста грабителя могил по имени Фракс!

– Что это значит? – спросил удивленный поднявшимся гамом Цицерий.

– Не обращайте на них внимания, – сказал я. – Церковь не имеет права шляться по городу и требовать то, что ей не принадлежит.

– Я – епископ Гжекий, и я от имени Истинной Церк–ви требую ареста гробокопателя Фракса!

– Это вопрос спорный, – сказал я. – Но в любом случае ваши властные полномочия превосходят полномочия епископа.

– Что ты натворил? – спросил заместитель консула.

– Ничего.

– Но они говорят, что ты ограбил могилу.

– Небольшое непонимание. Они решили, что я делаю что-то нехорошее, когда я опустился на колени, чтобы вознести молитву. И вообще, господа, не пора ли нам вернуться к игре?

Цицерий направился к входной двери с целью – во всяком случае, я на это надеялся, – умиротворить епископа. Он должен это сделать. Церковь не могла вытащить меня отсюда, ведь в моих руках находилась судьба города. Турай целиком зависел от меня и моих шестидесяти четырех гуранов. Мне предстояла трудная битва. И я нуждался в пиве. Я повернулся на стуле и проревел успевшей вернуться на свое рабочее место Макри:

– Пива!

Макри взглянула на меня как-то странно, сдвинула брови и рухнула на пол.

– Макри больна! – крикнула Дандильон. – Она подхватила зимнюю хворь!

– Но мне надо пива, – стоял я на своем, чувствуя, что весь мир настроен против меня.

Капитан Ралли помог Дандильон отнести Макри в кладовую в компанию к остальным жертвам этого вечера. Не обращая внимания на общий шум, я сосредоточился на выполнении стоящей передо мной задачи. По самой грубой прикидке, перед Хормом Мертвецом возвышалась гора из двух тысяч гуранов, и мне предстояло отыграть кучу бабок. Для большинства людей эта миссия была бы невыполнима. Но это большинство не покоряло мир, вооружившись лишь мечом и собственной природной смекалкой. Большинство не сидело чуть ли не за каждым карточным столом западного мира. И не вставало из-за него с победой. Если кто-то посмеет сравнить неподражаемого детектива-волшебника Фракса с другими, то это будет неправомерное сравнение. Ему нет равных. Я хлопнул кулаком по столу и рявкнул:

– Так мы будем играть или нет?! Мулифи, начинай сдавать! А ты, Дандильон, тащи мне пива. Или вы, черт возьми, сговорились держать меня здесь всю ночь с пересохшей глоткой?

В помещении воцарилась тишина. Мулифи сдала карты, и я начал один из самых героических арьергардных боев из тех, что случались когда-либо за карточным столом в мире людей. С шестьюдесятью четырьмя гуранами шансы на победу представлялись очень незначительными, но я не пал духом. Лисутарида говорит, ей нужно время, чтобы завершить свое заклинание. Прекрасно, я предоставлю ей это время. Я потягивал пиво, изучал свои карты, не позволял никому втянуть меня в опасные авантюры и даже немного выиграл на четверочном каре. К середине ночи я стал использовать весь набор трюков, вставляя палки в колеса другим игрокам и вынуждая их испытывать сомнения. На подобное способен лишь гениальный игрок в рэк, когда его загоняют в угол. К этому времени Равений, необоснованно поверив в то, что Казакс блефует, серьезно залетел, подняв ставку сразу на пятьсот гуранов. Я увеличил свой капитал до девяноста гуранов, ощущая себя мужчиной, способным преодолеть кризис в тот момент, когда все вокруг уже потеряли голову.