Азамат Козаев - Ледобой. Круг

– Он скажет именно эти слова, и клянусь, саддхут сам пришлет за нами!

– Будем надеяться. Ты должен понимать, что этот посольский знак, – Верна показала золотой медальон на цепи, – без всякой помощи откроет мне дверь в терем Бейле-Багри. Мною движет один лишь интерес: так ли оборотисты купцы Багризеды, как о них говорят во всех краях. А если врут люди, пожму плечами да отправлюсь в терем.

– Я понял, госпожа. Лучше моего шурина никто не ухаживает за бородой саддхута, и пресветлый действительно так прозорлив, как я говорил. Не пройдет и двух дней, как мы предстанем перед правителем Багризеды.

Урочным утром, как и предсказывал, Глаздано в пене влетел на постоялый двор «Дикий осел», словно птица взлетел по лестнице на второй уровень и забарабанил в резные двустворчатые двери.

– Госпожа Верна, открой! У меня добрые вести! Открывайте же!

Дверь приоткрылась ровно так, чтобы один человек бочком проскользнул в щель.

– Госпожа Верна, пресветлый саддхут ждет нас… вас во дворце к обеду. Получилось!

– Как мне одеться и вообще как себя вести?

– Голова должна быть прикрыта, а платье скрывать ступни. Не спорь и помни главное – саддхут не слабоумен и прекрасно соображает. Ему нет нужды повторять дважды. Иной раз хватает легчайшего намека. И вот еще что… подарок. Преподнеси Бейле-Багри какой-нибудь подарок. Саддхут очень любит неожиданные подношения. Только, ради богов, не золото и драгоценности. Этим его не удивишь.

Верна кивнула. Подарок, стало быть. Хорошо, будет для саддхута подарок, да такой, что соседние правители только рты раскроют от зависти.

– И надеюсь, что ты сдержишь слово. Пресветлый должен узнать о моей роли во всей этой истории. Даже не возражаю, если немного преувеличишь. Тебе ведь все равно.

Улыбнулась. Ворон прав, ой прав: «Там люди другие. Хитрее, изворотливее».

– Сделаю, как обещала. Правитель узнает о твоих заслугах.

– Зайду за вами в означенный час. Мне ведь тоже нужно переодеться. Мой праздничный наряд как будто сшит для такого случая! Жди, госпожа. Наверное, тебя мне послали всемогущие боги!

Коротая время до назначенного срока, Верна отправилась на прогулку, сопровождении четырех телохранителей. Приземистый город, выстроенный из белого камня, наверное, даже в темноте белел, словно подсвеченный лунным светом, днем же глазам стало просто больно, хоть платком закройся. Крыши плоские, ровные, как стол, улочки кое-где настолько узки, что можно встать посередине и, раскинув руки, упереться в стены противолежащих домов. Нижний город бурлил, как муравейник, торгов оказалось целых четыре – по одному на каждую сторону света.

– Обойти все четыре не успею, но с одного вынесу все, что понравится, – завела себя Верна. – И одежду, и яства, и ароматные снадобья…

Торговую площадь ровным четырехугольником огородила каменная стена, выбеленная известкой. Стройными рядами площадь заполнили разноцветные шатры, в тени которых бойкие торговцы развернули на лотках все великолепие. Глаза разбежались.

Подумать только, сколько на свете всего интересного, а словно ходила, закрыв глаза, ничего не видела. Первым делом купила корзину и уж ту корзину набила доверху. Ткани здесь шелковистые, впрочем, не это удивительно – видела такие на отчем берегу, – но расписывают их тут совсем иначе. Присела к сапожнику – любопытство одолело, – и тот сделал вовсе невообразимое: вырезал по ступне толстую бычью кожу и через подъем перебросил крест-накрест красные юфтевые ремешки. Привыкла к закрытой обуви, и так вдруг легко стало после сапог, точно полетела. Голой себя почувствовала. Жаль, времени больше не осталось. Но есть еще три торга. И может быть, найдется время.

Чем выше забирала дорога вверх, тем больше и богаче становились дома. Не доходя нескольких сот шагов до вершины, на которой расположился терем Бейле-Багри, маковку холма опоясала мощная стена, толщиной в рост человека. По торцу стены преспокойно мог ехать верховой. Все это рассказал Глаздано, разряженный, как яркая птица, виденная на торгу. У ворот хитрец предъявил медную пластину с чеканным изображением башен терема, стража пропуск забрала и впустила весь ход внутрь.

Сад и цветник во дворе саддхута разбил кто-то сведущий в своем деле. За толстой внешней стеной шагах в двадцати обнаружилась еще одна стена, почти столь же толстая и однозначно не менее высокая, а за ней раскинулся дивный сад, бьющий по глазам соцветием красок. Мощеная дорожка из гладкого камня, раздваиваясь и растраиваясь, ветвилась по всему саду, но провожатый, скорее всего управляющий, выбирал всегда ту, по середине которой бежала красная, блестящая полоса. В свете солнца полоса ослепительно бликовала, и приходилось иногда жмуриться. Справа и слева, почти скрытые деревьями, от которых шел пряный, кисловатый аромат, стояли ажурные беседки, невесомые настолько, что резьба весьма походила на сплетение ветвей и плодов. Крыльцо терема, здесь его называли дворцом, больше напоминало шатер, только не полотняный, а каменный – двускатный полог и резные колонны.

Внушительная стража берегла покой саддхута, сразу за крыльцом располагалась огромная палата, битком набитая вооруженными людьми.

– Здесь сдают оружие и досматривают подарки. Саддхута несколько раз пытались убить, – прошептал Глаздано.

Верна с тревогой покосилась на свое небольшое войско: захотят ли парни отдать мечи? Впрочем, девятерым что с мечом, что без меча… если захотят, отберут клинки у стражи, и все вернется к тому, с чего началось.

– Прошу сдать оружие. Все, что есть: мечи, ножи… – Кто-то из воинов Бейле-Багри, по всей видимости начальник дворцовой стражи, показал на длинный стол у стены, расписанный птицами и листьями.

Девятеро молча распоясались, ни словом, ни вздохом не выказав чувств. Принимая оружие, воины саддхута с любопытством оглядывали мечи и ножи, а один из стражей, старый седой боец, поднеся один из поясов к самым глазам, так и впился в клинок изумленным взглядом. Разве что не вскрикнул.

– Входите, пресветлый саддхут ждет уважаемых послов. – Стража распахнула тяжелые двустворчатые двери, и посольство ступило в палаты дворца.

Верна заставляла себя не крутить головой, но что делать, если на окружающие красоты хочется таращиться безостановочно, а все, что позволено, – лишь косить глазами? Аж голова закружилась.

Голубую палату сменила зеленая, зеленую – желтая, и повсюду встречались резные двери и гулкие лестницы, играющие под ногами.

– Госпожа впервые в покоях саддхута? – осведомился провожатый, кто-то из окружения Бейле-Багри.

– Да.

– Эти лестницы называются живыми, а все потому, что закреплены не жестко и ступени кажутся подвижными. Таганальский кедр.