Василий Горъ - Пророчество 5

- Я об этом думал. Вариантов не так много. Первый, и самый вероятный. Один или два агента находились в подразделении, преследовавших тех, кто совершил нападение на снайперскую пару лейтенанта Лантца. Если вы помните, то двадцать одно тело нашли на леднике. Тринадцать погибло при обвале. Но… - тут подполковник сделал паузу и тяжело вздохнул, - при поисковых работах обнаружили только восемь тел! Итого, чисто гипотетически, магиронцев не может быть больше шести. Второй вариант - то, что кто-то ушел в первые дни, - мне кажется практически нереальным: на каждом построении командиры подразделений проверяют количество личного состава. И не могли не доложить о том, что кого-то не хватает…

- Логично… - согласился Эмис. - Ладно, считаем, что их - шестеро. Допустим, что общий язык с местными они уже нашли. Значит, скорее всего, они находятся в ближайших к нам деревнях аборигенов, и готовят их воинов к мероприятиям по дальнейшей дестабилизации работы в исследовательских лабораториях. Вы с этим согласны, подполковник?

- Угу…

- Значит, задача номер один для нас - уничтожить все разведанные с вертолета деревни. Естественно, женщин и детей это не касается. Задача номер два - лишить агентов Магирона всякой возможности подобраться к лагерю на дистанцию выстрела: думаю, физическая ликвидация ученых и военного руководства лагеря - их основные нынешние цели…

- Почему они не открыли контейнеры со штаммами? - задумчиво глядя на доктора, поинтересовался Гелон. - Ведь тогда гарантированно уничтожался весь лагерь…

- Судя по тому, что на Рокхе все спокойно, это не спланированная разведкой Магирона акция, а инициатива агентов, попавших сюда случайно. Знаний о биологическом оружии у них быть не может, а, значит, и последствий своего поступка они вряд ли представляли. Опять же, страх за свои шкуры превыше всего… - криво усмехнулся Эмис Ло.

- Будь я на их месте - открыл бы все, и не задумался бы… - хмыкнул подполковник Гелон. Родина бы этого не забыла…

'Фанатик ты ненормальный'… - подумал Эмис, сдерживая улыбку. И добавил вслух: Вы - настоящий урлиец! Понятие 'Честь' для вас - не пустой звук…

- Естественно! - гордо подбоченился фанатик. - Здорово, что они - трусы… Значит, победа будет за нами…

Царапина сиял, как новенькая серебряная монетка: каждое срабатывание настороженной Глазом и им ловушки, в результате чего где-то далеко за нами раздавались либо дикие крики, либо грохот взрыва, либо начиналась беспорядочная стрельба, доставляло ему дикую радость. Не могу сказать, что сам факт того, что преследователей опять стало меньше, не радовал меня, или, скажем, Эрика - и он, и я прекрасно понимали, что чем меньше за нашими спинами урлийцев, тем легче будет нам уйти. Но наш штатный мелкий пакостник по кличке Шапокляк каждый раз оказывался на грани буйного умопомешательства. Разобравшись с урлийским 'биноклем', он, захлебываясь слюной, комментировал очередной полет подхваченного разогнувшимся деревцем с силком солдата, и долго не мог успокоиться, рассказывая, как раскалывается голова несчастного от удара о запланированный ими камень, или как привязанный к вылетевшему из травы копью урлийский же штык-нож втыкается под нижний край бронежилета. Его реакция слегка коробила даже автора большинства ловушек - Щепкина: после очередной вспышки радости Вовка морщился и старался ускорить шаг.

А вот наш новый союзник - уроженец страны под названием Магирон по имени Иор Меддир, которого Вовка называл то Игорем, то Егором, - все глубже и глубже уходил в состояние черной меланхолии. И было с чего: найти его детей в лагере урлийцев не удалось. И теперь он ломал голову над тем, куда они подевались. Первые полчаса после их возвращения из долины Серого Песка он еще как-то реагировал на наши вопросы, и из его коротких реплик я поняла, что, по его мнению, оба его сына, скорее всего, отправлены на Рокх, а, значит, шансов на то, что он сможет их когда-нибудь найти, ничтожно малы.

Вообще мужика было безумно жалко: пережить то, что пришлось ему, я бы не пожелала даже своему врагу - должен же быть какой-то предел человеческому скотству? И всячески пыталась его отвлечь от обуревающих его чувств. Но, увы, безуспешно - чем дальше мы уходили от лагеря, тем мрачнее он становился, и тем чаще мне казалось, что ничего хорошего от этого его состояния ждать не следует…

…Урлийцы прекратили преследование довольно быстро - через какие-то три с половиной - четыре часа после того, как сели на наш след. И, наверное, это было логично - шестеро убитых и человек пятнадцать, если не больше, ранеными за такое короткое время, по мнению командира идущего за нами по пятам отряда был явный перебор. Хотя, как показалось мне, они сломались после того, как Вовка перестал стрелять на поражение: по его мнению, труп можно и оставить, а вот бросить на произвол судьбы раненого, не способного передвигаться - это значит напрочь подорвать боевой дух всего оставшегося на ногах подразделения. И он принялся стрелять по коленям. И, как обычно, не промахивался.

В общем, к вечеру того же дня мы, здорово намотавшись по горам в направлении, где отродясь не было деревень горных кланов, от души запутали следы в горных речках и свернули, наконец, в сторону, где Вовка распорядился устроить временные поселения. Устроившись на куче лапника рядом с мужем, я долго не могла заснуть, слушая, как вскрикивает во сне мужчина, в одночасье потерявший и жену, и обоих сыновей. И с ужасом представляла себя на его месте. Забыться удалось только тогда, когда Эрик, почувствовав, что меня трясет, принялся нашептывать мне что-то ласковое, и мне пришлось отбиваться от его нескромных ласк…

Следующие два дня прошли совершенно спокойно: мы ломились по лесу, как стадо убегающих от пожара оленей, стараясь побыстрее добраться до своих. Естественно, соблюдая все меры предосторожности и периодически путая следы. Хотя, имея в отряде магиронца, абсолютно не умеющего двигаться, как полагается, и умирающего от усталости через десять минут после очередного привала, это было не так-то просто. В итоге Вовка, как и все остальные мужчины, увешанный трофейным оружием, решил, что, в принципе, можно особенно не торопиться, и вдвое снизил скорость нашего передвижения. После чего я периодически ловила себя на мысли, что наш боевой выход превратился в легкий променад.

…А день на третий я вдруг поняла, чего мне не хватает: Глаз, вместе с Раскатом Грома идущий впереди отряда, не шутил. Вообще. И не отвечал ни на подколы Эрика, ни на мои издевки. Сообразив, что такое состояние для него является чем-то противоестественным, я слегка заволновалась, и, дождавшись вечера, принялась его колоть: