Маргит Сандему - Демон и дева

Все лежало на местах. Но Хейке как сквозь землю провалился! Вещи его тоже пропали.

Винга решила искать. Сначала ей казалось, что она его вот-вот найдет, но постепенно девушку охватила паника.

Она стояла посреди двора и беззвучно плакала. Она готова была завыть, как обескураженный волк.

Оставалась только одна возможность: наверно, он пошел к Эйрику.

Об Эйрике и его семье у Винги оставались нечеткие воспоминания. Он был один из многочисленных работников согна. Как-то они с матерью проходили мимо дома Эйрика. Мать научила Вингу хорошим манерам: с работниками надо здороваться, при необходимости можно даже поговорить. И в то же время с ними не надо было близко сходиться.

В согне все вспоминали Людей Льда только хорошим словом.

Но идти в усадьбу Эйрика Винга не решилась. Она была слишком застенчива.

Может, спрятаться на краю леса и поглядеть оттуда?

Винга в полной растерянности стояла на поросшей травой дороге. Коза приплелась за девушкой. Скорее по привычке. Видно, думала, что они пойдут на пастбище. Погрузив руку в серо-белую шерсть, Винга прошептала:

— Мой единственный верный друг!

Она чувствовала себя брошенной и всеми покинутой.

Хейке забрал у Эйрика свою лошадь.

— Сходить к адвокату Сёренсену придется самой Винге. Я могу сходить потом, но адвоката следует сначала подготовить к моему виду. Представить себе не могу, как мне вдохнуть в нее побольше мужества.

— Да уж, она бежит от одного запаха людского, — согласился с ним Эйрик.

— Как только она проснется, я постараюсь привести ее сюда. Остальное пойдет само по себе. Так что мы скоро придем. Надеюсь, что придем.

И Хейке поскакал домой.

На полдороге что-то стремглав перебежало ему дорогу. Словно лиса, стремящаяся поскорее укрыться в лесной чаще. На дороге стояла коза. Весь ее вид говорил о том, что она знает, что это была за лиса.

Хейке придержал лошадь:

— Винга, выходи! Это я!

Винга рванулась к нему, но остановилась, не добежав несколько шагов.

— Это всего лишь моя лошадь, — успокаивал ее Хейке. — Она стояла на конюшне у Эйрика.

Винга подошла поближе. И тут Хейке увидел следы слез на ее лице.

— Винга…

Она подбежала к нему и принялась изо всех сил колотить по его колену кулаком, громко рыдая.

— Я думала, ты бросил меня, — всхлипывала она. — Убежал, потому что я такая глупая. И я решила, что больше никогда тебя не увижу!

Он торопливо слез с лошади:

— Винга, милая Винга! Я совсем не хотел испугать тебя. Я думал, что ты спала.

Но девушка только плакала. Она все била его своими кулачками и не поднимала лица. Может, иногда хорошо немножко поплакать…

— Не поступай больше так, я не могу оставаться одна, — послышалось сквозь плач.

Хейке постарался успокоить ее, как мог:

— Почему ты решила, что ты глупая? Ты совсем не глупа.

— Да-а, вчера вечером по дороге домой ты рассердился на меня. А сегодня мне приснился глупый сон про тебя. Я рассердилась и потом…

— Нет, погоди! Почему это я должен отвечать за то, что тебе приснилось! Да, я был зол вчера вечером. Но сердился я на самого себя! Неужели ты не поняла этого, дурочка!

Он помолчал. Винга слегка присмирела.

— «Сегодня мне приснился глупый сон про тебя!» Что ты хочешь этим сказать? «Я рассердилась…»

Поняв, что краснеет, Хейке отвернулся. Понять, что ей приснилось, было не так уж трудно.

Сам Хейке заснул моментально. Он был совершенно изможден. А проснулся счастливым, сам не зная отчего. Его ждало что-то хорошее!

Винга! Его ждала Винга! Во сне в нас говорит то, что неподконтрольно сознанию. И говорит, как правило, только хорошее. Потом в дело вступает разум, ответственность и предупреждающий указующий перст.

Оставь девушку в покое, она не для тебя!

Коза так жалобно блеяла, что ему пришлось зайти в дом. Он постучал. Никто не ответил. Тогда Хейке вошел. Коза сразу выскользнула на волю, а он стоял и смотрел на спящую. Дитя природы, как же тяжело она спит. Или она совершенно измучилась — или полностью доверяет ему. Наверно, и то, и другое.

Реакция на постоянное напряжение в течение многих месяцев.

Какое приятное ощущение — знать, что от тебя кто-то зависит!

Он стоял и глядел на спящую деву. Да, конечно, у него прибавилось проблем.

Девушка была закутана в одеяло. Видна была только верхняя часть лица — лоб и глаза. Красиво нарисованные ресницы… Гунилла и Винга.

Почти одного возраста, но какие разные! И дело не только в том, как они выглядят. Гунилла — или, точнее, Анна-Мария — таково было ее настоящее имя — была словно маленькая Жанна Д'Арк. А Винга была похожа на хрупкого эльфа, подвижная, как бабочка.

Гунилла со своими сложностями, своим страхом и отвращением к мужскому прикосновению. Винга — полная противоположность. Ее трудно удержать, она стремится жить. Непосредственная и любопытная, готовая почти ко всему на свете. И самое страшное: девушка изголодалась по общению. Маленькая ласковая крошка, два года мечтавшая заснуть у кого-нибудь в объятиях!

Опасно, ой, как опасно!

Будь осторожен, Хейке! Не нанеси сам себе незаживающую рану!

Так что ж, влюбляться в каждую встреченную девушку?

Конечно, нет! Хейке встречал многих: в Словении, Миру в Штрегешти, не говоря уж об фатальной Ансиоле. По пути на север, на постоялых дворах и крестьянских усадьбах, он почти не глядел на них. Да и девушки не обращали на Хейке особого внимания.

Гунилла первая тронула в нем те тайные, чувственные струны, что полностью изменяют человека.

Но он нашел в себе силы избавиться от этого чувства. Многие желали Гуниллу. И ее сердце не было отдано Хейке.

Потому-то Винга намного опаснее. У нее не было никого, кроме Хейке. Ей было не с кем сравнить. Тот день, когда Винга увидит настоящий мир, обернется трагедией для Хейке.

Ему надо забыть Вингу. Надо подготовить Вингу к мысли о том, что в жизни ей повстречается не один красивый парень. И потому нечего обращать внимание на демона.

Да, Хейке был именно такого мнения о себе самом.

А потому произнес отрезвляющим голосом:

— Если ты, наконец, успокоилась, давай поговорим. Ты хочешь получить назад свою усадьбу или нет?

Она утвердительно кивнула.

— Тогда пора учиться общению с людьми. Элистранд тебе сюда никто не принесет.

Винга промолчала. Только смотрела на него оскорбленно, исподлобья. Лицо все в слезах.

— Сегодня мы с тобой поздно встали, — продолжал он. — В Кристианию уже не поспеть. Но это и хорошо. Потратим день на то, чтобы приучить тебя к людям. Сейчас поедем к Эйрику. Он ждет нас…

— Нет!

Он сильно, пожалуй даже чересчур сильно, ухватил ее за локоть:

— Тебе все равно придется. Рано или поздно. Общаешься же ты со мной!

— Да, но ты из рода Людей Льда!