Маргит Сандему - Демон и дева

Юноша поднял голову и посмотрел на небо. «Боже, если ты действительно есть, — молился он. — За что мне такая участь? Неужто я заслужил? Неужели Ты был так зол, что меня зачали в ненависти и грехе? И я должен теперь отвечать за все проступки моего отца? Что я должен сделать, чтобы заслужить Твою милость и избежать уготованной мне участи? Я стараюсь, как могу, в своем убожестве и темноте. Я прошу Тебя, Господи, первый раз в своей жизни прошу: пусть эта чудесная девушка, с таким добрым и отзывчивым сердцем, никогда, никогда не узнает, как она мне дорога! Я должен держать себя в руках. Она не должна узнать, как сильно я люблю ее!»

Немного погодя он добавил: «Прости меня, Боже, если моя вера в Тебя несколько своеобразна!»

Он опять прикоснулся губами к льняным волосам девушки.

«А ведь у меня есть травы, — вспомнилось ему. Мысль несколько утешила его. — Я всегда смогу приготовить себе напиток и освободиться от любви к ней. Но я не хочу! Еще рано! Я хочу испытать эту страсть. Пусть даже безнадежной любви!»

Адвокат Сёренсен, тщательно обдумав создавшуюся ситуацию, поспешил в изысканный трактир, где к обеду собирались разные писаки и прочая публика. Туда же приходили адвокаты-ловкачи, снискавшие себе недобрую славу. Сидя в этом модном трактире, они болтали, бахвалились и считали, что принадлежат к сливкам общества. Истинные юристы и адвокаты глядели на таких с презрением и желали им катиться ко всем чертям.

Сёренсена считали здесь за способного адвоката. Но это было не совсем так. Он был удачливее других и умел прятать концы в воду. Сёренсен обычно обедал со своими друзьями, тоже адвокатами. Когда он вошел в трактир, друзья уже сидели за их столиком. Сёренсен лавировал меж столов с высоко поднятой головой и уверенной, слегка снисходительной улыбкой на устах. Он кивал направо и налево чиновникам, занимавшим высокие посты. Всякую мелочь он не замечал.

Сегодня красивое лицо адвоката было несколько возбуждено.

— Ты чем-то взволнован? — поинтересовались друзья.

Адвокат сел, все еще оглядывая небольшое, темное помещение, маленькие квадратные окна, медные гравюры на стене. На гравюрах были изображены пирующие.

Сёренсен подозвал служанку и заказал свой обычный графин вина. Схватившись по привычке за печень, обернулся, наконец, к друзьям.

— Я, кажется, попал в пренеприятнейшее положение, — хрипло засмеялся он.

— Что ты говоришь? — не без иронии спросил один из друзей. — Рассказывай! Что, подружка попала в нежелательное положение?

— Ох, если б это было так просто! Нет, все намного хуже. Кто-нибудь из вас видел Снивеля?

Пожилой человек, сидящий за соседним столиком, сразу обратился в слух. Чтобы лучше слышать, наклонился вперед.

Один из друзей Сёренсена отвечал:

— Да, он сейчас в городе Мосс. По делам плавильного завода. А в чем, собственно, дело?

— Дела чертовски плохи. Я должен ему немедленно написать. Нет, лучше я пошлю курьера. Прямо сегодня. Тогда ответ придет уже завтра. Дело крайне спешное.

— Так что же все-таки случилось? Сёренсен театрально помолчал:

— Откуда ни возьмись, появился прямой наследник Гростенсхольма!

— А мне казалось, что наследников больше нет!

— И мы так считали. Он будто с неба свалился. Друзья откинулись на спинки стульев. Один из них негромко спросил:

— А как же Элистранд? Твой «маленький деревенский рай»?

— Тс-с-с, — цыкнул Сёренсен, словно Винга была рядом. — Пропавшая дочь тоже объявилась. Именно она пришла ко мне сегодня, прося меня похлопотать за них обоих. Меня! Бог мой! Хоть бы эта девчонка не узнала, что именно я организовал конфискацию этой усадьбы! Ведь никто не знает о том, что Снивель — мой дядя. У нас же разные фамилии.

— Откуда у него, собственно, эта фамилия?

— В молодости он одно время жил в усадьбе с таким названием. Отсюда и появилась эта фамилия. Снивель довольно быстро продал землю. Надо отдать ему должное, он продал ее за двойную цену, — закончил адвокат с довольной усмешкой.

— Гростенсхольм — роскошная усадьба. Вне всякого сомнения, — нейтральным тоном подтвердил один из друзей. — Интересно, что скажет на это Снивель!

— О, он найдет способ выкрутиться.

— По закону?

Сёренсен только пожал плечами:

— Я же сказал, он выкрутится. Вряд ли он даст делу дойти до суда. Впрочем, он выиграет дело. Но он не хочет неприятностей.

Мужчина за соседним столиком, напряженно вслушивавшийся в разговор, обратил внимание на то, что Сёренсен употребил слово «способ» вместо «выход». Крылья носа у него сморщились, будто в воздухе запахло горелым.

— Ну, а Элистранд? — спросил второй.

— Я не собираюсь его отдавать! Я влюбился в него с первого взгляда. Еще тогда, помогая Тарку в его делах, я сказал себе, что эта усадьба будет моей! Она просто великолепна! Приведена в порядок потомком королевского рода, Александром Паладином!

— Мы ж были у тебя на новоселье. Волшебное место! Резиденция, достойная талантливого адвоката! Но положение Снивеля в Гростенсхольме теперь весьма шаткое!

— Это так. Если верить девчонке, по согну уже пошли разговоры.

— Плохо, ой как плохо!

Вино развязало Сёренсену язык:

— Да кто слушает этих работников? Я думаю про другое. Девчонка настоящая красавица, жемчужина! Я еще не встречал таких в Кристиании! Лакомый кусочек, скажу я вам!.. М-м-м-м. — Он причмокнул, поднеся к чувственным губам большой и средний палец: — Если обстоятельства сложатся неблагоприятно, я просто женюсь на девчонке. И Элистранд все равно будет мой! Для меня это не будет никакой жертвой! Я все равно решил освободить ее от тяжкого бремени добродетели! Что ж, тем лучше!

— А как зовут этот лакомый кусочек?

— Винга Тарк из рода Людей Льда. А ее родственника, того, что вообразил себя собственником Гростенсхольма, величают Хейке Линд из того же рода Людей Льда! Чудище, что встречается в этом роду.

— Да ну, все это пустая болтовня!

— Вовсе нет. Я видел одного из них — Ульвхедина Паладина из рода Людей Льда. И Ингрид Линд, последнюю хозяйку Гростенсхольма. Ведьма была красивая. Причем блистала красотой до последнего дня. Хейке вряд ли такой красавец, — пробормотал он сквозь зубы.

— А ты не боишься, что от этой девицы тоже родится урод?

— Ты совсем сошел с ума? Я не собираюсь делать ей ребенка. Дети только в тягость. Нет уж, спасибо!

— А как она выглядит?

— Великолепно! Просто потрясающе! Золотые волосы, спадающие на плечи, тонкие черты лица. И глаза — доверчивые, чистые. Ее можно соблазнить, а она даже не поймет, в чем дело! Ее платье свидетельствует о неплохом состоянии. Тепло-голубая пастель с розовым оттенком. Боже, я никогда еще не видел такую очаровашку!

Сёренсен презрительно засмеялся.