Маргит Сандему - Демон ночи

– Но почему? Ты не можешь так говорить! Опустив глаза, она сказала:

– Завтра я выхожу замуж. И мне хочется быть верной Франку. Большего я дать ему не могу. Если я вообще смогу ему что-то дать.

Тамлин крепко обнял ее, прижавшись лбом к ее щеке.

– Мы решили с тобой, что ты будешь жить своей земной жизнью без моего вмешательства. Но целый год…

То, как вдавились в ее кожу его ногти, ясно свидетельствовало о его ревности и отчаянии.

– Я должна, Тамлин. Я обещала это сделать ради Людей Льда.

– Я понимаю. О, как ненавистно мне это твое обещание!

– Мне тоже. Если бы ты знал, как противна мне одна только мысль об этом… Нет, я не буду очернять Франка, нет. Но когда я рожу ребенка, Тамлин, а я надеюсь, что это произойдет скоро, я вернусь к тебе. И я останусь с тобой навсегда.

Он прижал ее к себе. «Навсегда… – с горечью подумала она. – Слово „навсегда“ для меня не существует. Еще сколько-то лет вместе, Тамлин и я … Мы будем встречаться здесь… Нет, честно говоря, зимой эти встречи станут невозможными, мне будет слишком холодно. Я не смогу попасть в его мир, а он – в мой. Все совершенно безнадежно!

Она поведала ему обо всем этом и заплакала в его объятиях.

В этот вечер они любили друг друга дико и горячо, они никак не могли насытиться друг другом. Тамлин отдавал ей всю свою любовь – и Ванья никогда не переживала ничего подобного. Она отвечала ему такой же любовью – всей своей душой и всем своим телом. Их любовная встреча достигла под конец небывалой силы чувств.

Ванья пробыла с ним до поздней ночи. Но ей нужно было уходить. Они бесконечно оттягивали миг расставания, не в силах оторваться друг от друга. В конце концов она высвободилась из его рук.

И когда она спускалась вниз по заснеженному холму, одна, думая о том, что он по-прежнему сидит там на каменной плите, она готова была покончить с собой.

Если бы ей пришлось умереть теперь, она спокойно приняла бы смерть.

Ах, как ненавидела она обещание, данное ей Людям Льда! Ее внук должен стать Избранным. Ему предстояло возглавить борьбу против Тенгеля Злого.

Тенгель Злой. Все возвращалось к нему. Он был сердцевиной их горестной борьбы, причиной их несчастий.

Ванья посмотрела на него, ставшего только что ее мужем, и попыталась почувствовать к нему хоть какое-то расположение. Все-таки он заслуживал сочувствия после всех этих одиноких лет, проведенных в тюрьме. Она слышала историю его страданий по меньшей мере раз пятьдесят.

Она тактично намекнула ему на то, что бывают так называемые вставные зубы. Нет, решительно ответил он. Вопреки всему, у него оставалось еще много зубов, и ему не хотелось удалять их.

«Их осталось пять, да», – подумала она. Возможно, их было больше, она не решалась заглядывать ему в рот. Напротив, парик он носил с охотой, явно ради нее. Этот парик был омерзителен. Под жесткими искусственными волосами просматривалась плетеная основа.

И вот они были в комнате невесты, в первую брачную ночь. Франк сытно питался последние месяцу в Липовой аллее и отрастил себе кругленькое брюшко, выпирающее теперь под усохшей, тщедушной грудной клеткой.

«Ах, какая я гадкая! – подумала она. – Если бы он действительно нравился мне, я бы не обратила внимания на все это. Но мне все это кажется просто омерзительным и до слез стыдно! Бедный, бедный Франк!»

Внезапно он бухнулся на колени перед постелью и принялся молиться.

Она нервозно рассмеялась.

– Ты молишься о счастливом супружестве? – спросила она.

Он поднялся, одетый в белые кальсоны.

– Нет, только об удачной ночи, – ответил он.

– Я не буду оказывать тебе сопротивления, – сухо заметила она.

– Я это знаю, любимая. Я молюсь о том, чтобы мне это удалось…

Что? У него это может… не получиться? И, зная об этом, он почти насильно втянул ее в этот фальшивый брак?

– У тебя есть основания так полагать? – выдавила она из себя.

– Да, в тюрьме у меня были с этим некоторые трудности. По утрам ничего не… происходило, – стыдливо ответил он.

У нее мурашки побежали по спине.

– А потом? – спросила она. Франк беспомощно пожал плечами.

– Совсем чуть-чуть… – ответил он. Чуть-чуть? Что, черт возьми, это означает?

– Значит, у тебя не было сексуального стремления ко мне? – спросила она.

Он уставился на нее, ужаснувшись ее откровенности.

– Не знаю…

Ванья почувствовала, как в ней разгорается гнев.

– Не знаешь? Ты же время от времени обнимал меня. Даже целовал!

Ей самой никогда это не нравилось. Но она позволяла ему делать это.

– Да, это так… – смущенно произнес он. – Мне нравилось быть возле тебя.

Проклятие! Ванья мысленно выругалась. Как он мог?

Почему он ничего не сказал ей? Ведь она же только из-за ребенка вышла за него! А он оказался неспособным к этому!

Она сжала зубы. Да, она попалась в ловушку, но и он теперь так просто не отделается! Эту ночь он никогда не забудет! Он станет способен на это до наступления рассвета, даже если ей придется всю ночь накачивать его!

Но все пошло лучше, чем она думала, мужская сила Франка еще не окончательно умерла. Она его заставила потрудиться! И когда он уже под утро заснул, он был смертельно уставшим. Он даже в тюрьме не чувствовал себя таким истощенным.

Но это была хорошая усталость.

Франк был человеком добрым, отзывчивым и внимательным к другим. Поэтому он спросил свою молодую жену, прежде чем уснуть, хорошо ли ей было.

Ванья что-то пробормотала в ответ, отвернувшись от него и спрятавшись под одеяло. Она не хотела, чтобы он видел, как она плачет. Он не заслужил этого.

Когда она, месяц спустя, поняла, что ждет ребенка, она принялась танцевать от радости. Все получилось! Еще несколько месяцев, и она свободна.

Ей придется остаться с ребенком месяца на два, возможно, на три – и все. Больше она не будет терпеть Франка, она это решила.

Их брак хромал. Франк считал, что они очень счастливы, и ее намеки на то, что им, возможно, со временем придется развестись, очень пугали его. Что это за ребячество с ее стороны? Она хочет проверить, сильно ли он любит ее?

Это было с ее стороны так глупо! Не могла же она думать об этом всерьез! Развод – дело неслыханное, так порядочные люди не поступают. Ведь она же сама обещала в церкви любить его в горе и в радости, пока смерть не разлучит их, а такие обещания человек не должен нарушать.

Он снова начал работать в церковной общине и уже хлопотал о том, чтобы обзавестись собственным жильем. Они не могли все время жить на Липовой аллее, где было тесновато.

Франк снова расцвел и стал уважаемым всеми человеком. Только с Ваньей он чувствовал себя неуверенно. Она избегала его. Любовные утехи ее не интересовали, она вся была поглощена ожиданием ребенка.