Маргит Сандему - Дочь палача

— Хорошо, если девушки тоже так думают. Ты же не будешь вечно молодым. А зрелые женщины намного лучше, попробуй разок!

Йеспер растерянно посмотрел по сторонам.

— А это не так уж и глупо, правда. И мне не придется обивать пороги у служанок. Вокруг столько молодых парней, двадцатилетних молокососов, не знающих, с какого конца подходить к девушкам. Но предпочтение отдают им, вот что обидно! — Свесив голову, он задумался. — Я знаю одну такую… Думаешь, мне надо подкатиться к ней?

— Я думаю, что девушкам нравится ухаживание, а не только предложение переспать ночь, — сказал Бранд. — Если одна откажет, найдутся другие.

— Ты, что, никогда не был влюблен? — поинтересовался Калеб.

Йеспер выкатил на него глаза.

— Я без конца влюбляюсь! В первую встречную!

Все улыбнулись.

— Кстати, — сказал Маттиас, игриво посматривая на это эротическое чудовище, — за то время, что ты валялся в постели с бабами, ты не наделал себе детей?

— Еще чего! — заносчиво произнес Йеспер. — Моему любимому отцу ваша Суль дала хороший рецепт: смешать кое-какие травки — и ничего не будет!

— Этим рецептом пользовались во многих семьях, где есть дети, — сказал Маттиас. — Я знаю одну крестьянскую жену, которая ждет восемнадцатого ребенка!

— Но этот, возможно, будет последним?

— Согласно законам природы, да. Если выживет мать.

— Тебе нужно завязать узлом член, — сурово заметил Андреас.

Улыбнувшись, Маттиас снова обратился к Йесперу:

— Но если у тебя будет жена, ты отложишь на время травки? Подумай, как обрадовалась бы твоя мать Роза, став бабушкой!

Глаза Йеспера наполнились слезами.

— Да, в самом деле, — сказал он, — она видела старшего ребенка моей сестры. О, как она радовалась малышу!

Маттиас уже пожалел о том, что затуманил голову этому простофиле.

— Представь себе, как твоя мать Роза и твой отец Клаус смотрят на тебя с неба и говорят: «Видишь этих прекрасных малышей, Роза, которых народил Йеспер?» «Да, я всегда говорила тебе, что наш мальчик добьется своего!»

Йеспер неуверенно улыбнулся. Они ушли, оставив ему пищу для размышлений. Оглянувшись назад, они увидели его стоящим возле дома и смотрящим в небо.

— Приходи на несколько дней в Гростенсхольм! — крикнул ему Маттиас. — Посмотришь за лошадьми! Тут ты слишком одинок.

Йеспер помахал им рукой.

— Спасибо, что пришли!

Они не решились заводить с ним разговор про оборотня. Он перепугался бы до смерти.

— Господин Маттиас! А они все время смотрят за нами?

— Не думаю. Ангелы очень тактичны, временами у них на глазах шоры.

Когда они спустились вниз, стало уже совсем темно.

— Не заглянуть ли нам в избушку палача? — спросил Маттиас.

— Мне кажется, нам следует зайти туда, — согласился Андреас.

Хильда закончила вечернюю дойку. Взяв деревянное ведерко с молоком, она в сопровождении кота, вышла из маленького хлева и заперла дверь. Она надеялась, что добрые господа, посетившие ее утром, уже пустили слух о том, что ее отец при смерти. На самом же деле умирать он не собирался: под его мрачной наружностью скрывался крепкий организм. Она боялась, что разъяренные жители деревни явятся среди ночи. Юль был в плачевном состоянии, но мысли Хильды не могли долго концентрироваться на нем.

Все ли готово у нее к завтрашнему приходу господ? Тесто для хлеба поставлено, в доме прибрано, на гвозде висит ее лучшая блузка. Она вымыла волосы, сняла с молока сливки, чтобы подать их с земляникой, которую уже собрала.

Хильда затаила дыхание: кто-то шел по лесу. Зверь? Она повернулась в сторону, откуда слышен был шорох. О, Господи, к дому приближается несколько мужчин! Что ей делать, как защитить себя и отца?

Но разве это не… Конечно, это же доктор и господин Андреас и еще двое других. Но почему они пришли сейчас? Она стояла под навесом хлева и… она была в замешательстве. Успеет ли она переодеться? Она сорвалась с места. Что это там такое? Кто-то приходил, пока она была в хлеву?

Она осторожно приблизилась к незнакомому предмету, лежавшему во дворе. Это был большой кусок торфа, на котором стоял кувшин.

Сердце Хильды екнуло. Кто здесь был, кто хотел причинить им зло?

Она бросила взгляд на дверь, но дверь была по-прежнему заперта. Слава Богу, что они идут! Она побежала им навстречу, когда они уже открывали калитку. И уже приблизившись к ним, она вспомнила, что они ведь совсем чужие. С ними пришли еще двое. Она сделала глубокий реверанс и тут же закрыла передником лицо.

— Что с тобой, Хильда? — спросил Маттиас. — У тебя взволнованный вид.

— Посмотрите! — указала она рукой, пытаясь побороть смущение. — Посмотрите, что лежит во дворе! Кто-то был здесь, пока я ходила доить корову.

Теперь, когда пришли двое новых людей, ей уже казалось, что доктор и Андреас Линд из рода Людей Льда ее старые знакомые.

Они поднялись во двор.

— Ого! — произнес Маттиас.

— Что это там такое? — поинтересовался Калеб.

— Опять магия, — ответил Бранд, — хорошо известная.

— И что же это означает?

— Что кто-то желает смерти того, кто болеет в доме.

— Твоему отцу стало хуже? — спросил Андреас Хильду.

Она опустила глаза. Ни один мужчина до этого не смотрел ей прямо в глаза.

— Нет, мне кажется, ему лучше.

— Значит, колдовство не подействовало. Можно на него взглянуть?

— Да, конечно! Спасибо!

Все ли в порядке в доме? Белье висит на веревке! Хильда проскользнула вперед, быстро сняла белье и спрятала его в комод. Она была в отчаянии от того, что ее красивая блузка висит так, что ее не видно и что она сама в повседневной одежде. Сплошное разочарование! Возможно, они больше уже не придут! А она так все хорошо приготовила к завтрашнему дню!

Направляясь в спальню, она услышала голос отца.

— … лежишь тут один, а негодная девка развлекается с господами! Топит себе печь, драит полы, а я тут голодаю!

— Мне кажется, Хильда замечательная дочь, — сухо заметил Андреас. — Подумай, как бы ты жил, если бы у тебя ее не было!

Палач фыркнул.

— Мне было бы куда лучше! Привел бы бабу. Ведь кто пойдет в дом, где заправляет перезрелая девица? Сплошная зависть и грызня!

— Это не Хильда отпугивает женщин, — заметил Андреас, — но мы можем найти ей пристанище, она этого заслужила. А у тебя будет возможность устроить свои дела.

— Это она сама напросилась? — рявкнул палач. — Впрочем, это меня не удивляет, ей никогда не было здесь хорошо. Она в точности как ее мать, такая же надменная, ей бы говорить только о цветочках, да о музыке, да о всяких пустяках! Обе падки до чтения — надо же такими уродиться! Мамаша всему и научила дочь, она думала, что из нее что-то получится…

Все четверо чувствовали себя не очень уютно в обществе Юля Ночного человека.