Маргит Сандему - Кровавая месть

Но выражению лица Ирмелин она поняла, что ей никогда не нравился Эльдар. Она удивилась, что теперь ее это не трогает, тогда как раньше она приходила в ярость, если кто-то морщил нос при виде него. Значит, ее любовь умирает? Значит, она сама оказалась такой нестойкой?

— Я написала Доминику, — без всякой связи с предыдущим сказала она.

— Об Эльдаре? — удивилась ее подруга.

— Нет, совсем не о нем.

— Но почему ты написала именно ему? Между вами всегда была неприязнь.

Виллему ухватилась за эту мысль.

— Да, но именно поэтому я и написала ему. Чтобы положить конец всяким препирательствам и поддразниваниям. Но он не ответил мне, — удрученно добавила она.

— Я так и думала. Он живет своей жизнью. Возможно, он уже женился, ведь он так хорош собой.

Это был кинжал в сердце Виллему. Доминик — женат? Это было бы для нее печальной новостью.

— В таком случае, мы об этом узнали бы, — еле слышно произнесла она.

— Вовсе не обязательно, — бессердечно продолжала Ирмелин. — Почта работает из рук вон плохо.

Эти слова снова вонзились кинжалом в ее сердце и вместе с тем утешили ее. Если почта работает плохо, еще есть надежда получить от Доминика ответ.

Ирмелин глубокомысленно произнесла:

— Никлас, Доминик и ты. Я всегда была лишней. Ах, как бы мне тоже хотелось иметь такие же желтые глаза! Чтобы быть с вами! Но я простая смертная.

Виллему была иного мнения. Но на этот раз она вдруг почувствовала безмерную гордость за свою принадлежность к избранным.

— Интересно, с чем все это связано? — продолжала Ирмелин. — Никлас считает, что все дело в заклятии…

— Это в самом деле так, — уверенно произнесла Виллему. — Хотя мы и не из злых.

— Я этого и не говорю. Никлас утверждает, что…

— Что же?

— Я не имею права говорить об этом. Виллему схватила ее за руку.

— Я имею право об этом знать! Я пребываю в той же нерешительности, что и он.

Ирмелин взглянула на пустое блюдо. Ее гостья по ходу разговора съела весь пирог.

— Нет, Никлас считает, что Тарье и Колгрим кое-что знали.

— О нас? Но ведь они умерли задолго до нашего рождения!

— Нет, я имею в виду заклятие.

— Но об этом все мы знаем: о том, что они напали на след чего-то…

— Да, но Никлас занялся изучением этого, и он думает, что на чердаке что-то было спрятано — здесь, в Гростенсхольме.

— Я тоже слышала об этом.

— Но никто еще не искал там тайника. Никто не поднимался туда. Давай залезем туда, Виллему!

— На чердак?

— Не смотри на меня так удивленно! Ты боишься темноты?

Виллему действительно боялась темноты, но виду но подала.

— Тьфу ты! Пошли!

Темная лестница, ведущая на чердак, испугала ее. В детстве ей не разрешали подниматься по ней, поэтому она и боялась. Чердак в Гростенсхольме был сверхъестественным, жутким, колдовским миром.

Разговаривая об интимных вещах, она думала, не рассказать ли Ирмелин о том поцелуе Никласа. Хотя это был всего лишь пробный поцелуй, за которым не скрывалось никаких чувств. И она решила, что расскажет, ведь Ирмелин это только позабавит.

Ирмелин открыла скрипучую чердачную дверь: за ней начинался совершенно новый мир.

Несколько маленьких окошек пропускали на чердак слабый свет.

— Уфф! — шепотом произнесла она. — Это просто укромный уголок для целого полчища привидений!

Ее подруга была настроена более трезво.

— Во всяком случае, здесь полно пыли! Пошли, поищем!

Не сидят ли на балках, подпирающих потолок, колдовские кошки? Не лежат ли в старинных сундуках полуистлевшие скелеты? Не танцует ли здесь по ночам старая мебель, высвобождая днем место для всякой жути?

— Ирмелин, мне кажется, мы не должны…

— Эх, ты, Виллему! Вот уж не думала, что ты струсишь, как заяц! Это же старинная обстановка семьи Мейден, к которой они с любовью прикасались своими руками!

— Но она расставлена в таком беспорядке! Неужели ко всему этому можно относиться с любовью? Эти вещи кажутся просто устрашающими!

— Неужели? Где же нам следует начинать поиски, по-твоему? Может быть, каждая из нас будет искать на своей половине чердака?

Виллему не обрадовало это предложение. И они принялись искать вместе.

— Под старинным корсетом вряд ли спрятаны сокровища Людей Льда! — сказала Виллему. — В этом пыльном кувшине тоже. А ты что-нибудь нашла?

— Какой-то чугунок. И рождественский наряд. Нет, здесь ничего не может быть. Пойдем в другой угол.

Когда они шли на другую сторону, Виллему схватила Ирмелин за руку.

— Мне кажется, мы здесь не одни.

— Не болтай глупости, пошли!

— Нет, мы не должны идти дальше! Что-то во мне противится этому.

Ирмелин пристально посмотрела на нее. В тусклом свете лицо Виллему показалось ей ужасно бледным.

— Что с тобой, Виллему?

Держа Ирмелин за руку, она потащила ее назад, к центру чердака.

— Теперь этого нет, здесь нам ничто не угрожает.

Они посмотрели в угол: в полумраке виднелся стол и стул с высокой спинкой, на котором висело покрывало.

— Уфф, не хотелось бы мне встретиться здесь с гростенсхольмским привидением, — дрогнувшим голосом произнесла Ирмелин. — Почему ты не решилась идти туда?

— Это не привидение, — неуверенно произнесла Виллему. — Это реальная сила. Столь же реальная, как штормовой ветер, огонь, гром, любовь… И это не злая сила, Ирмелин. Она только предостерегает.

Они перешли на шепот.

— Но почему же тогда Тарье и Колгрим свободно входили сюда? И, возможно, брали то, что им было нужно?

— Не знаю. Возможно, тогда эта сила еще дремала, но была разбужена их вторжением. Или, возможно, мы являемся нежелательными посетителями!

— Тарье и Колгрим тоже не были здесь желанными гостями, ведь оба они погибли.

— Значит, эта сила не хочет, чтобы мы с тобой погибали?

— Тебе лучше знать. Ты уверена, что это не злая сила, Виллему?

Она напрягла все свои чувства, но теперь они находились вне сферы действия этой силы — и у них не было ни малейшего желания снова возвращаться туда.

— Я не знаю. Но я абсолютно убеждена в том, что эта сила исходит от какой-то персоны.

— Ничего себе! Уж не думаешь ли ты, что…

— Нет, это был не тот, кого ты имеешь в виду, чье имя мы не осмеливаемся произнести. Но давай уйдем отсюда, у меня мурашки бегают по спине!

Они направились к лестнице. И когда они закрыли за собой дверь и снова очутились в мире людей, Виллему прошептала:

— В нашем роду есть только один, кто мог вернуться в этот мир. И теперь я знаю, что это была не злая сила: она была грозной, но предупреждающей.

— Суль? — тихо спросила Ирмелин, когда они спустились с лестницы.

— Да. Ведь она, как тебе известно, никогда никому не показывается на глаза. Она только приходит на помощь.

— Да, это я знаю. Как ты думаешь, не сказать ли мне об этом отцу и матери?