Маргит Сандему - Любовь Люцифера

Пока он что?..

Он хотел обладать ею? Но она не дурочка, дающая себя соблазнить любому красавцу. Она могла постоять за себя! И к тому же рядом с ней Марсель.

Но если Пауль не человек?

Поблагодарив лесника за пояснения, они пошли дальше.

Прошли совсем немного, когда Пауль и Сага воскликнули почти одновременно:

— Ты должен рассказать нам все, Марсель! Ты говоришь по-норвежски так, как будто это твой родной язык.

Удивленно взглянув на них, он остановился.

— Извините, я думал, что уже рассказывал вам об этом в своей коротенькой автобиографии. Да, в детстве я несколько лет жил в Норвегии. Но об этом периоде своей жизни я говорю неохотно.

Больше он ничего им не сказал. И им пришлось самим догадываться по замкнутому выражению его лица, что он имел в виду. Его черные волосы и слегка экзотическая внешность всегда дразнили тех, кто склонен был видеть всех одинаковыми. Он был своего рода белой вороной: таких изгоняют из стаи.

Сага никогда не имела проблем со своим валлонским происхождением, поскольку большинство валлонов внешне ничем не отличаются от скандинавов. Во внешности же Марселя ярко проявлялись иноземные черты: блеск глаз, белозубая улыбка, выделяющаяся на смуглом лице, черные вьющиеся волосы, гармоничное телосложение, четкие линии лица, изящные кисти рук… Чем дольше она знала Марселя, тем более красивым он ей казался. В самом начале она его как следует не разглядела, поскольку этот немыслимый Пауль затмил собой все вокруг. Теперь же она видела все как есть.

Сага хорошо понимала, что у Марселя могли быть трудности в жизни по причине тупой нетерпимости скандинавов к иноземному.

Ветер усилился. Мелкие капли дождя били теперь прямо в лицо. Сначала Сага согрелась от длительной ходьбы, но встречный ветер заставил снова озябнуть ее вспотевшее тело. И привал сделать было уже невозможно, поскольку все вокруг было пропитано сыростью.

Они шли и шли вперед. Сага все время прислушивалась. Казалось, вдали звучат жалобные крики. Хотя это было, скорее всего, плодом ее воображения. Местность была неровной, они то и дело поднимались на пригорки и спускались по каменистым склонам, помогая друг другу тащить тележку. Пауль ни за что не хотел бросать ее.

Саге никак не удавалось поговорить с Марселем.

Наконец к вечеру, когда они спускались с крутого холма и тележка застряла на камнях, Сага остановилась, чтобы помочь Марселю, поскольку Пауль был уже далеко внизу. В этот момент она как раз была на грани истерики из-за снедавшего ее беспокойства по поводу зарождавшейся любви к Марселю и растущей неприязни к Паулю.

Пауль ничего не предпринимал, он только присутствовал, по-прежнему сохраняя на лице маску дворянина, что ему удавалось все хуже и хуже. Сага до смерти боялась увидеть то, что скрывалось под этой маской. Угроза, которая исходила от него — безмолвная и незримая, — становилась все сильнее. Он больше не предпринимал попыток к сближению, не флиртовал с ней в открытую. Казалось, он стал равнодушен к ней, поскольку она попалась в его сети и он только высчитывал, когда ему наброситься на нее. Именно к такому выводу она пришла, встретившись с ним взглядом. Она увидела в его взгляде неизбежность. Она поняла, что у него нет надобности спешить, она уже в ловушке, и теперь все в его власти.

Потом он посмотрел в сторону Марселя, и она заметила в его взгляде бесконечное презрение и ненависть. Она поняла, что Марсель тоже в опасности.

Им нужно бежать! Бежать, бежать отсюда! Но как же им сделать это?

Стоя на коленях рядом, они пытались отцепить колесо тележки от корня сосны.

— О чем же ты хотела поговорить со мной? — спросил Марсель.

— Это так трудно, Марсель… — взволнованно сказала она.

— У нас нет времени на раздумья, возможно, это единственный случай, который представился нам. Говори же, говори по существу!

— Может быть, это звучит несколько туманно, но…

— Ближе к делу!

Затаив дыхание, она решительно произнесла:

— Я думаю, что Пауль — это Люцифер, Марсель.

Он встал, потому что тележка была высвобождена. Он хотел было поставить тележку на уступ, но слова Саги остановили его, и он недоуменно уставился на нее.

— Не понимаю, о чем ты говоришь?

— Я уже сказала, что это вопрос трудный и запутанный…

— Но… ты же не думаешь об этом всерьез? — усмехнулся он. — Люцифер? Ты сказала это потому, что мы разговаривали об этом?

— Нет, Марсель, этого мало. Мои предки из Людей Льда предупреждали меня. Много раз. Но только сегодня ночью я поняла, что они имели в виду Люцифера.

— Поэтому ты и кричала во сне?

— Да.

Снизу раздался голос Пауля:

— Что вы там застряли?

— Застряла твоя тележка! — крикнула в ответ Сага.

— Не дразни его, — сказал Марсель. — Хотя ты и пришла к совершенно абсурдному заключению, он все же опасен. Я тоже обнаружил это.

— Да. Он ненавидит тебя, Марсель.

— Я знаю. В его взгляде видна жажда убийства.

Ветер стал еще сильнее, но дождь прекратился, так что волосы и одежда могли теперь высохнуть. На склоне холма дуло просто немилосердно. Но Сага не обращала на это внимания, она пыталась убедить в правоте своих слов Марселя.

Впрочем, встретив его откровенные сомнения, она сама вдруг подумала, что все это сплошной идиотизм.

— Ладно, забудем все это, — устало произнесла она.

— Нет, я хочу выслушать все до конца. В нем есть что-то странное. Но то, что он — Люцифер… Падший ангел? Почему ты так решила?

Они продолжали осторожно спускаться вниз, стараясь идти как можно медленнее, чтобы выиграть время.

И Сага сбивчиво рассказала ему о своих снах, в особенности о последнем.

О Диммуборгире, откуда он должен был выйти на поверхность земли.

Видя, что Марсель не очень-то понимает, о чем идет речь, она вспомнила, что он не слышал легенду о любви Люцифера. И она рассказала ему эту легенду. О том, что Люцифер имеет право появляться на земле раз в сто лет, чтобы снова и снова искать женщину, которую он полюбил. Она сказала, что похожа на эту женщину и что, согласно ее сну, Люцифер влюбился теперь в саму Сагу, а не в изображение той самой женщины, и что желает обладать ею.

— Так сказали мне эти люди, это не я сама так думаю… — словно извиняясь, пояснила она.

— Он сходит по тебе с ума, — задумчиво произнес Марсель, спуская с обрывистого склона проклятую тележку. — И то, что ты рассказываешь о сатирах, свидетельствует о том, что в глубине души ты не против…

— Нет! — горячо воскликнула она. — Это не правда, мне хотелось не с ним…

Господи, что такое она говорит?

— …это совершенно не так, — быстро поправилась она. — Мне становится не по себе в его присутствии.

— Да, извини, Сага, я просто ревнив, я признаю это. Ты ведь понимаешь, какие чувства я испытываю к тебе, не так ли?