Маргит Сандему - Любовь Люцифера

Замерев на месте, Сага ждала, пока все успокоится.

Она думала о том, что дом не должен умирать такой недостойной смертью. Тем более такой почтенный дом, как Гростенсхольм, со всей его богатой историей.

На этот раз она пошла в обход разрушенной части чердака, чтобы пробраться в тот самый угол.

Она была убеждена в том, что кто-то или что-то наблюдает за ней.

И вот она пробралась туда. Осмотревшись, она не заметила ничего примечательного.

Снова она ощутила вибрации. Для тех, кто бывал здесь раньше, эти вибрации были предупреждением об опасности. Для Саги же они были приманкой.

Она была предназначена для того, чтобы найти сокровища.

Наиболее сильными вибрации были возле комода. Может быть, сокровища лежали под ним?

Значит, ей придется ползать по этому грязному полу? Это не страшно, она видела вещи похуже этой пыли. Теперь она была опытной.

Просто она чувствовала себя немного усталой.

И чтобы она ни делала, в мыслях ее постоянно присутствовал тот единственный человек, которого она любила, Марсель. Иногда она мысленно называла его Люцифером, и тогда она переполнялась такой радостью и гордостью, что у нее подкашивались ноги. Поэтому для нее лучше было называть его Марселем.

Вот и теперь он тоже был в ее мыслях. И он видел, как она стоит на коленях и шарит руками под комодом. Разумеется, его рядом с ней не было, просто ее утешала мысль о том, что он мог быть здесь. Это давало ей уверенность в себе.

Она нащупала шкатулку.

Это воодушевило ее. Изловчившись, она вытащила шкатулку. Это была очень старая шкатулка, замок и петли настолько проржавели, что едва не рассыпались в ее руках.

С великой осторожностью она держала в руках эту шкатулку… И в этот момент что-то с такой силой ударило ее по уху, что она чуть не потеряла сознание.

Но она быстро пришла в себя и вскочила на ноги. И в ту же секунду она заметила что-то позади себя.

Еще не успев оглянуться, она поняла, что это что-то очень большое. Просто огромное!

И она вспомнила, что в одной из хроник Людей Льда было записано: «Некоторые из них были высокими, как сосны».

Кого не хватало в списке призраков, составленном Хейке? Кто был высок, как сосна?

Взяв шкатулку под мышку, она подняла другой рукой мандрагору.

— Кем бы ты ни был, убирайся прочь, — сказала она, специально употребляя старинные слова. Тот, кто был перед ней, принадлежал очень отдаленному времени. — Возвращайся обратно в свою могилу!

И тут произошло одновременно три события. Справа от нее послышался женский смех, слева — старческий кашель и слова, сказанные на старинном диалекте:

— Что ты там болтаешь, женщина из рода Людей Льда? Мы с тобой сделаны из одного теста!

И то огромное и отвратительное, которое, как она думала, находилось перед ней, навалилось ей на спину с такой силой, что она упала на колени.

И тогда она поняла, кто мог быть высоким, как дом: Брошенный. Тот, кого новорожденным бросили умирать. Таких находили под полом амбара или в лесу, и они впоследствии набрасывались на живых людей и мучили их, пока те не умирали.

Но ей предстояло бороться сразу с тремя призраками, и они вряд ли собирались выпускать ее отсюда живой.

Почувствовав на своей шее чью-то руку, она ухватилась за пухлую руку ребенка, которая была больше, чем ее голова. Полузадушенная, она прошептала, как это сделала однажды Силье в лесу, наткнувшись там на грудного младенца:

— Я окрещу тебя Пером, я окрещу тебя Кари, во имя Иисуса, аминь!

Говоря это, она пыталась оторвать от себя огромную руку младенца.

Хватка ослабла. И она сама, и это огромное существо почувствовали облегчение. Послышалось хныканье новорожденного, которое растворилось в довольном урчании, и чудовище отпустило ее.

— Вот так, вот так, — послышался старческий голос, показавшийся ей бесконечно далеким. — Я вижу, ты кое-что умеешь. Да, да, раз уж тебе удалось забраться сюда, ты умеешь не только читать «Отче наш»!

Сага не чувствовала никакого страха, ей вообще был неведом страх во время ее пребывания в Гростенсхольме. И она знала почему. Конечно, у нее, как у избранной, была защита против всего этого, но было и еще кое-что. Она пережила сильнейшую форму любви между мужчиной и женщиной, и теперь, когда у нее ничего больше не осталось, когда она потеряла своего возлюбленного, чего ей было бояться? Тот, у кого нет будущего, ничего не боится.

И она спокойно произнесла:

— Кто ты такой? И кто эта женщина?

— Разве ты не знаешь? — едва сдерживая смех, спросил он. — Мы же с тобой из одного рода! Она наморщила лоб.

— Из рода Людей Льда? — недоверчиво спросила она.

— О, нет, мы не столь знатные.

— Тогда я вспомнила! — сообразила она. — Хейке говорил, что здесь должна быть одна ведьма. И один колдун. Так это?

— Совершенно верно! И если ты не такая глупая, чтобы отсылать нас в какое-нибудь скучное захолустье, мы сможем показаться тебе на глаза и поболтать!

Сага кивнула.

— Даю честное слово.

— Прекрасно!

Из полумрака показались две фигуры. Женщина, которую тотчас же где угодно приняли бы за ведьму из-за одной ее внешности, и старик, одетый так, как ходили в железном веке.

Глядя на нее, они лукаво усмехнулись.

— Ты и вправду удивительная девушка, Сага из рода Людей Льда, — сказала женщина. — Я много бы дала за такие способности!

— Завидовать особенно нечему, — ответила Сага.

— Ты так думаешь? Но ведь ты так перепугала нашего надменного предводителя! Ты отняла у него всех его помощников!

— Но ведь вы у него остались, не так ли?

— Если ты поможешь нам, то нет.

— Охотно. Но тогда вы должны пообещать мне покинуть Гростенсхольм.

— Мы согласны. Мы по горло сыты этой жизнью.

Сага невольно улыбнулась, услышав слово «жизнь».

— Так чего же вы хотите от меня? — спросила она.

— Чтобы ты разделалась с этим висельником, который подчинил нас своей власти. Когда твой родственник Хейке умер, мы хотели покинуть Гростенсхольм. Но этот проходимец оказался сильнее нас и подчинил нас своей воле.

— Как же ему это удалось? Я не вижу в нем никаких особых способностей.

— Спасибо! — с широкой улыбкой произнес старик. — Спасибо за такие слова, они утешают меня. Но, видишь ли, среди нас, безместных, тоже существует своя иерархия. Да, мы называем себя безместными, потому что у нас нет места успокоения.

— Значит, он имеет самый высокий ранг. Почему?

Женщина в простой, бедной одежде изобразила на лице гримасу.

— Он совершил великий подвиг, самый выдающийся среди всех злодейских поступков. Он убил в церкви ребенка. И когда к нему подошел священник, он убил и его. Прямо перед алтарем.

Сагу передернуло от отвращения.

— Это произошло здесь, в этом округе? И Хейке вызвал его из потустороннего мира? Но я не слышала, чтобы кто-то говорил что-нибудь подобное о церкви в Гростенсхольме.