Маргит Сандему - Охота на ведьм

Переход через перевал Силье никогда не забудет, это она знала точно. Отчаяние и безнадежность охватили ее. А она все ковыляла вперед, постоянно следя, как бы с детьми чего не случилось. Лив шла в полусне; она не проснулась даже, когда споткнулась. Упав, так и осталась лежать в холодном снегу, тихо посапывая. Пришлось с болью в сердце привязать ее к лошади. Бедное животное! А если лошадь провалится в какую-нибудь яму или ее понесет… что будет с девочкой? Но брать ее на руки было некому. Тенгель держал в одной руке посох, а другой вел лошадь; Силье несла вещи и следила за старшими детьми.

Суль и Даг оказались на удивление выносливы. Все проявляли большую осторожность, хотя им не терпелось поскорее миновать этот участок пути. Тенгель тщательно рассчитывал каждый шаг.

И еще этот вечный страх преследования. Они постоянно оглядывались назад, но ледник был безлюден, и только их собственные следы узкой голубоватой лентой вились по снегу.

Через ледник шли всю ночь и наконец спустились вниз на неприветливое, болотистое плато. Кругом сплошные топи и редкие карликовые березки.

Но вот ледник кончился. Они дошли до широкой реки. Начало светать. Облака закрыли небо, поэтому было все еще довольно темно. Дети нуждались в отдыхе. Но они все же прошли дальше, до небольшой долины, где можно было спрятаться. Силье достала одеяла, и все легли, тесно прижавшись друг к другу, чтобы хоть как-то укрыться от холодного утреннего ветра.

Дети заснули мгновенно.

Силье обняла их. Тенгель устроился рядом.

— Я даже не подумаю благодарить Бога за наше спасение, — прошептала она.

— Почему?

— Знаешь, я никогда не могла понять людей, спасшихся после катастрофы. Бог простер свою длань и защитил нас, говорят они. А над всеми остальными? Это просто верх самодовольства думать так. Получается, что спасшиеся чем-то лучше тех, которые погибли! Лучше я помолюсь за упокой душ тех, кто остались там, в долине. Разве это не будет справедливее?

— Ты права, — согласно кивнул он. — Но ты никогда не была самодовольной, Силье. Всегда думала сначала о других, потом о себе. Бог ли позаботился о нас или кто другой, но я благодарен за то, что мы все спаслись. Опасность еще не миновала, но самое главное, что все мы живы. Все пятеро.

— Нас восемь, — засыпая, пробормотала она. — Ты забыл про лошадь, кошку и… того, кто еще не появился на свет.

Тенгель не смел заснуть. Пока остальные спали, он лежал, чутко прислушиваясь. Как знать, а вдруг преследователи где-то рядом?

Снова двинуться в путь оказалось непросто. От усталости никто не мог даже стоять; все замерзли и чувствовали себя как-то потерянно в незнакомом большом мире.

Кошка Суль смогла-таки выбраться из мешка и исчезла в ивовых зарослях. На ее поиски ушел почти час. Появившись, кошка затрусила следом.

Пару раз им пришлось особенно тяжело. Лошадь отказалась спускаться с обрыва, и тогда Тенгель решил положить конец ее страданиям. Но Силье и дети умоляли оставить лошадь в живых, и он, как обычно, сдался. Спустить кобылу с утеса было тяжким испытанием. Силье даже согласилась с Тенгелем, что проще было бы умертвить лошадь. И все же они спустились вниз. И закричали «ура» от радости. Силье заметила, как муж долго стоял у лошади, положив голову ей на гриву. Было видно, как он рад, что удалось сохранить верного друга.

Постепенно местность вокруг них изменилась. Стало теплее, ветер с ледника уже не долетал сюда. Горы остались позади. В этот день они прошли немного. Детям надо было отдохнуть, поэтому ближе к вечеру семья разбила лагерь в небольшой долине. Теперь их окружали сосны и ели. На мху пестрели цветы.

Дети заснули быстро, но Силье так устала, что уже не могла больше сдерживаться. Она горько плакала на руках у Тенгеля — плакала по всем погибшим в долине Людям Льда, по их маленькому дому, где им пришлось бросить все… Вряд ли они увидят эту долину еще раз…

Плакала она и от усталости, и от неизвестности. Плакала от облегчения, ведь им удалось уйти. Об этом она не стала говорить Тенгелю. Не хотелось, чтобы он знал, как она счастлива вырваться из этой долины — долины, где прошло детство мужа.

— А мои тканые вещи, — всхлипнула она. — Не удалось их взять с собой. Когда делаешь что-то сам, своими руками, они особенно дороги. Все пропало!

— Ну, ладно, будет, — утешал ее Тенгель. — Ты разве не видела, что я подложил под седло? Один из шерстяных пледов, что ты выткала. Мне тоже не хотелось с ним расставаться.

Силье просияла и крепко обняла его.

Наконец, и она уснула в объятиях мужа. Тенгель не спал. Он опасался нападения диких зверей. Здесь водились волки и медведи, росомахи и рыси. Но опаснее всего медведь. Тенгель поранил себе ногу, наступив в темноте на острый камень. Теперь ему было трудно идти.

Он был полон дум о будущем. Новые заботы охватили его.

Тенгель взглянул на свою молодую жену. Ее не в чем было упрекнуть. Он сам был во всем виноват. В ее объятиях он вошел в экстаз, забыл об ответственности.

А ведь ей нельзя больше иметь детей. И как удавалось так долго скрывать?!

Он провел рукой по ее телу. Да, теперь он чувствовал плод. Она, должно быть, уже давно беременна. А он ничего не видел.

Потерять Силье? По спине пробежал холодок. Но она, скорее всего, не переживет вторых родов.

Что же делать?

Ответ один: избавиться от ребенка.

Но не дрогнет ли рука? Не потеряет ли он ее любовь?

Тенгель был глубоко озабочен. Он не знал, где теперь живет Элдрид. Адрес она свой оставила, да что толку, где ее искать? Где-то далеко, в Трёнделаге. Да и потом, разве они могли поехать к Элдрид и поставить под угрозу будущее ее семьи?

Голова раскалывалась. Он поудобнее уложил Силье на пальто и удрученно прислонился к стволу березы.

Пока они дошли до обжитых мест, прошло еще две ночи и один день. Беглецы так устали, что не могли стоять. Даже лошадь еле держалась.

Они тихо плелись по опушке леса, недалеко от хутора Бенедикта. На дорогу выйти не осмеливались, предпочитая держаться под сенью леса. Нога Тенгеля начала гноиться, лошадь хромала на три ноги, а дети ныли, что устали, голодны и больше не могут идти.

Вдруг Силье воскликнула:

— Смотрите! Там, у реки! Ведь это работник Бенедикта. Видите, вон он. Ловит рыбу.

Так оно и было. Все поспешили туда.

Старик был взволнован до глубины души. Удивился, как быстро выросли дети, поздравил с младшенькой и немного расстроился, что Суль его не узнала. Хотя что удивляться — в последний раз они виделись, когда Суль было только два годика.

— Как дела на хуторе? — наперебой спрашивали Тенгель и Силье.

— Плохо. Очень плохо, — работник сразу посерьезнел.

— Все умерли? — взволновалась Силье.

— Нет. Все живы. Но я больше там не работаю. Я ушел вскоре после вашего отъезда. Сил не было больше терпеть каргу Абелоне. Нашел работу на другом хуторе. Я слышал, что теперь в доме Бенедикта трудно удержать челядь.