Маргит Сандему - Охота на ведьм

— Девочки очень много значат для Ханны, — это меня и радует, и пугает. Но мне не нравится, что Суль ходит туда одна.

— Ты думаешь, старая колдунья обучает… Суль?

— Боюсь, что так. Ханна сразу поняла, какие силы таятся в девочке.

— Нет, это слишком ужасно!

Тенгель погладил жену по плечу.

— Моя маленькая Силье, во что я втянул тебя?

— Замолчи! Ты сделал меня счастливой. Я безумно скучаю по тебе, даже когда мы расстаемся на несколько часов.

— Ты стала моей в шестнадцать лет. Сейчас тебе двадцать один. Мучаешься с нами уже много лет. Но ты предназначена не для изнурительной работы в доме бедняка.

— По-моему, я не жаловалась. Я знаю, что плохая хозяйка, но что поделаешь, если дети быстро вырастают из одежды и обуви. Я постоянно чувствую себя виноватой. Но ведь новую одежду негде достать. И я ужасно устаю от домашней работы. Я ее просто терпеть не могу. Меня мучает и то, что я не могу сшить детям одежду. А ведь я умею ткать. Но после этой страшной зимы во всей долине не осталось овец, а значит, нет и шерсти. Суль все дразнят за то пальто, что я сшила в прошлом году. К тому же я все время забываю стирать детскую грязную одежду и… Ну вот, я и начала жаловаться. Довольно об этом!

В его мягкой улыбке читалось понимание и полная беспомощность. Губы Тенгеля скользили по волосам жены.

— Думаешь, я тебя не понимаю? Я знаю, как тебе хочется что-то создать самой. Может быть, что-то нарисовать? Знаю, что у тебя есть дневник. Ты открываешь его, только когда все ложатся спать.

— Откуда ты знаешь? — испуганно воскликнула она.

— Я даже знаю, где он спрятан. Не бойся, я не буду его читать. Но остерегайся других. Если молодая женщина ведет дневник, то она определенно слуга Дьявола! И тебя могут даже сжечь на костре как ведьму!

— До чего жесток этот мир! И как нам спокойно тут, — немного удивленно произнесла она, словно только что поняла это. И быстро добавила: — Не страшно, если б ты даже и прочитал дневник. Я перелистывала его сегодня ночью. Каждая страница полна любви к тебе и детям.

— Тебе нравится писать?

— Да. Я в это время отдыхаю. Когда я читала свои записи, сама удивлялась, какие стройные у меня получаются предложения.

— Почему странно? Ты очень хорошо говоришь. Совсем не так, как другие в долине. Правду говоря, мне бы очень хотелось почитать.

Она радостно улыбнулась:

— Там ужасный беспорядок. Я ведь пишу, что думаю. Тенгель, милый, что ты делаешь?!

Его руки занялись своим делом. Он тихонько засмеялся и сильнее прижал ее к стене.

В Силье вновь пробудилась надежда. Особенно после того, как Тенгель поведал ей о своих думах и о желании покинуть долину.

Он потерся щекой о лоб Силье. Тенгель не носил бороду, и Силье прекрасно знала почему. Будучи на шестнадцать лет старше ее, он не хотел подчеркивать разницу в возрасте.

— Надо бы пойти навестить Бенедикта, — сказала она. — Я о них очень беспокоюсь.

— Да, конечно, — отстраненно пробормотал Тенгель. — Если бы я только знал, как лучше поступить. Уйти отсюда или все же остаться. Нам же некуда идти, и ты это знаешь не хуже меня.

Она дрожала и вибрировала под кончиками его пальцев. Он словно посылал ей какие-то импульсы. Она никак не могла насытиться им, человеком, что был для всех изгоем. Не только потому, что от природы в нем было очень сильно развито мужское начало. Да она и не сразу это обнаружила. Силье достаточно было только посмотреть на Тенгеля, как она уже начинала возбуждаться и желала лишь одного — полностью раствориться в нем.

Ей пришлось напрячь всю свою волю, чтобы спросить:

— А Бенедикт? Мы разве не сможем пожить там?

— Я не знаю даже, жив ли он. Не поедем же мы к этой ужасной Абелоне. Силье, поверь, мне очень хочется увезти вас отсюда, но я не могу рисковать.

Силье глухо ответила:

— Я не переживу еще одну такую зиму.

— Я знаю. И думаю об этом.

Его губы ласкали ее лоб, виски…

— Что мы делаем? — едва шевеля губами, пробормотала Силье. Ей стало трудно дышать. — Мы уже не молоды. Давно женаты. Но тут, на природе, все по-другому…

Она взобралась на невысокую каменную ограду, что шла вдоль дома. Теперь они стали одного роста. Высоко подняла юбки. Руки Тенгеля, ищущие и горячие, сомкнулись у нее на бедрах. Он долго целовал ее.

— Как хорошо, Силье. Это совсем на тебя не похоже. В последние годы ты стала такой… сдержанной, — прошептал он, трепеща. Тенгель был рад, что она так активно отвечала на его ласки.

— Да, вероятно. — Она удивилась, что муж ничего не понял. Прижалась к нему еще крепче… — Мне не хотелось тебе отказывать, но я так боялась…

Тело Тенгеля двигалось осторожно и неторопливо.

— Я знаю. Ты боялась снова забеременеть. Я и сам до смерти этого боюсь.

— Рождение Лив запомнилось мне как самое ужасное событие в жизни, — шепнула она. — Второй раз я этого не переживу.

— Но мы же так осторожны… С тобой все в порядке?

— Нууу… — протянула она в сомнении, поцеловав своими влажными губами Тенгеля в шею. Все было как и раньше. Он еще сильнее вжал ее в стену и посадил на небольшой уступ, приподняв ноги. Она обвила ими бедра Тенгеля.

— Моя самая большая радость в жизни пригвоздила и распяла меня, — смущенно прошептала Силье.

— Угу, — растроганно и счастливо подтвердил он.

Силье прикрыла глаза. Говорить не хотелось. А Тенгель все смотрел на нее. Она улыбнулась ему — мягко и беззащитно. Теперь он полностью овладел ею. Давно она не отдавалась ему так, как сейчас. Тенгель не понимал, почему.

Но он больше не мог ни о чем думать. Темная стена расплывалась перед глазами, по телу побежали мурашки; в нем проснулась неудержимая страсть.

— О, Силье! Силье! Моя любимая Силье, солнышко ты мое!

Элдрид уехала. Взяв весь свой скарб, они с мужем покинули долину, растворившись в одной из расселин ледника. Ушли в незнакомый, негостеприимный мир.

Когда они уезжали, Силье плакала. Вечером спросила у Тенгеля:

— Почему ты не захотел забрать скот? Он ведь наш.

Дети играли на улице, Тенгель чинил сеть, а Силье убирала со стола после ужина. Он вздохнул:

— Ты ведь не любишь, когда я говорю об этом.

— А вот теперь хочу услышать.

— Как хочешь, упрямица ты моя. Внутри меня в тот момент все словно взбунтовалось.

— Взбунтовалось? А, понимаю. Что-то в тебе было против, когда Элдрид спросила, не хочешь ли ты забрать скот.

— Да. Причем так сильно, как никогда ранее. Поэтому я и сказал нет.

— Но ты хочешь уехать из долины?

— Мне надо бы сначала уехать одному. Я должен найти место, где мы смогли бы устроиться. Но, милая, куда мы поедем? Нас, потомков Тенгеля Злого, гонят отовсюду. Боже, как это все ужасно!

— Я понимаю тебя, — тихо сказала Силье, взглянув на него украдкой.

Неужели он так ничего и не понял? Не понял, что с ней происходит?