Маргит Сандему - Страх

«Я падаю, падаю, какой позор, какой ужас! Что подумают обо мне?»

Падая на мостовую, она почувствовала жгучий стыд. И даже не ощутила боли при падении.

Агнес так ударилась, что у нее потемнело в глазах. И не могла подняться.

«Я не встану, не встану»… — лихорадочно думала она, ощущая боль и унижение.

Но уже в следующую секунду чьи-то руки ухватили ее за плечи и подняли. Над ухом прозвучал дружелюбный, озабоченный голос:

— Как вы себя чувствуете? Вы не ушиблись?

Она с трудом стояла на ногах. Моментально собрались прохожие — любопытные или сочувствующие, она толком не могла сказать. С другой стороны улицы кто-то из девчонок воскликнул:

«Старая карга шлепнулась?» Послышался смех.

Но голос над ее ухом тихо продолжал:

— Не обращайте на них внимания! Вы сильно ушиблись?

— Я ушибла… бедро, — прошептала Агнес. Ей показалось, что так сказать будет приличнее.

Молодой полицейский — а это он помог ей встать — отряхнул с ее плаща снег и песок, подал ей шляпку.

— Ах, эта шляпа, — смущенно пробормотала она. — Мне самой не нравится цвет, видите ли… Она просто не знала, что сказать.

— Нанять для вас машину?

— Нет, спасибо, не нужно. Я сама прекрасно справлюсь, — поспешно уверила она его. — Большое спасибо за помощь, дальше я справлюсь сама.

— В самом деле? — озабочено произнес он.

— Да, конечно! Спасибо за любезность! (Ах, как бы теперь избавиться от этого внимания прохожих!)

Она нервозно усмехалась и пошла дальше, к пристани, потихоньку охая от боли. Копчик у нее страшно болел, в голове шумело. Впереди она услышала женский голос:

— Бранцефлор!

Женщина свистнула, зовя свою собаку. Не то, что Агнес, у которой вместо свиста получался какой-то писк.

Рикард Бринк озабочено смотрел ей вслед. Он предполагал, что эта маленькая дама в смехотворной красной шляпе жила на одном из островов. Но раз уж она может идти сама, он переключил свое внимание на автомобиль, медленно передвигавшийся вдоль тротуара в поисках девиц определенного сорта.

Рикард стал полицейским исключительно потому, что восхищался этой профессией. Когда он был ребенком, ему нравилась изящная униформа полицейского. И еще. Эта профессия давала человеку власть. С тех пор его пристрастия не изменились. Он видел смысл в службе полицейского. К тому же эта профессия в значительной мере отвечала его жажде приключений.

Короче говоря: ему во всех отношениях подходила профессия полицейского.

Рикард Бринк из рода Людей Льда был сильным парнем. Ему было двадцать пять лет. Его невинно-голубые глаза удивляли всех, кто видел суровое лицо и грузную фигуру Рикарда. Грудь у него была, как у бизона, и он был на голову выше всех остальных. Бринк накачивал мускулы и бывал ужасно горд и смущен, когда кто-нибудь просил его продемонстрировать свою силу. Все это вызывало к нему симпатии окружающих.

Женолюбцем Рикарда нельзя было назвать, для этого он был слишком добр и неуклюж. Девушки смотрели на него как на друга и охотно доверяли ему свои любовные проблемы. Он был вовсе недурен собой, но… слишком уж он был приятным, правильным… Черты лица солидные, брови очень густые и темные, рот — чувственно-добродушный, скулы широкие. Рикарду хотелось выглядеть как можно лучше — кому этого не хочется — чтобы обзавестись подружкой, потому что его коллеги постоянно говорили о своих подругах и женах. Однако он не был уверен в себе. А когда нет уверенности, пропадает и сама привлекательность. Рикард казался сам себе ужасно скучным, и эта мысль все время подавляла его.

Только на службе он забывал о своих комплексах.

Правда, у него была как-то одна девушка. Но оказалось, что она увлеклась его униформой, а не им самим. Так что пришлось, словно побитой собаке, зализывать раны. А когда встретил ее с каким-то военным, он подумал, что же будет, когда этот солдат наденет обычную, штатскую одежду.

Но и сам Рикард, и его знакомые девушки, были слишком молоды. Ему нужна была женщина постарше.

Душой и телом отдавался он своей работе. И постепенно завоевывал авторитет у жителей. Конечно, он не знал, что сама Смерть пустилась в странствия по улицам города. И даже не подозревал о том, что невзрачная на вид Агнес была на пути к великому страху.

Рикард направился дальше.

На улицах было так спокойно, что у него нашлось время подумать о самом себе и о своей жизни.

В последние дни в голове неотступно кружилась одна и та же мысль: о Натаниэле…

Просто удивительный ребенок!

Рикард вспомнил, каким тот был в три года — то есть год назад Тогда Бенедикте торжественно преподнесла ему мандрагору и часть реликвий Людей Льда. Всех поразило бурное восхищение Натаниэля этими дарами. И чтобы повесить все эти предметы на деревянные гвоздики, вбитые в стену, он безжалостно сбросил на пол полотенца и мочалки. С мандрагорой же он обращался, как с куклой. Он нашел для нее маленькую кроватку, закутывал ее в клочок красного шелка, разговаривал с ней, «кормил» ее самой вкусной едой, а если уходил, то вешал ее себе на шею Может быть, это будет громко сказано, но он обращался с ней так же, как когда-то это делал Хейке, считая мандрагору живым существом и своим лучшим другом. Мандрагора вела себя спокойно с маленьким мальчиком.

В конце концов Криста стала опасаться, что он потеряет ее, и запретила ему слишком много играть с ней. Мандрагоре было отведено почетное место в ящике его комода. Ему позволили смотреть на нее, когда захочет, и разговаривать с ней. Но только не вытаскивать ее из ящика. Смотреть, но не прикасаться к ней!

Сначала Натаниэль тяжело переживал эти запреты, но потом привык.

Мальчик постоянно удивлял окружающих. Рикард встречался с ним не слишком часто, поскольку Натаниэлю больше не разрешали показываться на Липовой аллее. Все боялись, что Тенгель Злой, не спускавший глаз с этого места, узнает о его существовании Но Рикарду рассказывали о проделках Натаниэля в последний год, просто немыслимых для такого маленького мальчугана. Его познания, его мысли… А глаза, внезапно темнеющие от какой-то печали? Или сияющие от радости, когда ему удавалось улизнуть от своих родителей и появиться там, где его меньше всего ожидали. Никто никогда не беспокоился о пропавших вещах: Натаниэль находил их. И много другого удивительного было известно Рикарду. Но вот Натаниэлю исполнилось четыре года. Рикард две недели гостил в семье Кристы, где праздновался день рождения. Именно тут и случилось нечто такое, чего никто не мог понять.

В гостях у Кристы были все, кто жил на Липовой аллее, и Вольдены. Посреди общего веселья лицо у Натаниэля вдруг окаменело и он, пристально глядя на присутствующих, сказал:

— Кто-то есть в моей комнате. Я схожу и посмотрю!