Людмила Горбенко - Маг-новобранец

Вторая, закончив рисовать правый глаз, последовала за мной. Оказавшись по эту сторону, она присвистнула:

– Вот это да!

Колонны солдат внутри города были полностью готовы к бою. Самыми последними стояли новобранцы, чувствующие себя в боевых костюмах неловко. Середина – армия. Первым рядом – курсисты из Черной Башни. Включая тех, кто уже отучился положенные полгода и был оставлен на второй срок. Но самым первым, во главе войска стоял…

– Скелет! – пискнула Вторая, хлопая ресницами.– Чтоб мне лопнуть на этом месте! Да еще и в черном плаще с капюшоном!

– Не унижай почтенного волшебника,– укоризненно сказал я.– Он не скелет, он Мерлин. Вот взмахнет сейчас своей волшебной палочкой…

– И полетят головы с плеч. Потому что это никакая не палочка, а просто ржавая коса.

– Ты ошибаешься, детка. Это у него такая волшебная палочка. А шляпа-то какая эффектная! Перья, кружева! О, кажется, она дамская… Интересно, где клон? Что-то я его не вижу. Эй!

Как шумовое сопровождение моим словам в бой вступили осадные машины. Первый же камень проломил в стене солидную дыру, в которую легко могла пройти армия Герцога, даже не слезая с коней. Второй, пролетевший значительно выше стены, рухнул под ноги солдатам, подняв тучу пыли.

Я заметил, что рядовые инстинктивно попятились, но Мерлин даже не дрогнул. Юные маги, стоящие за ним, выглядели немного комично из-за испуганных выражений на лицах. Но к чести учеников должен сказать – они не покинули строй.

С шумом рухнуло правое крыло стены, и моментально на его месте выросли стройные ряды всадников, вооруженных копьями и стрелами.

От бешеной скачки поднялся ветер. Он сбросил широкополую шляпу с головы Мерлина и обнажил гладкий череп, служивший волшебнику вместо головы. Живой скелет поднял руки и взмахнул косой.

Первые ряды всадников Герцога, которые видели эту красоту прямо перед собой, ухватили коней под уздцы и затормозили так резко, что несчастные животные были вынуждены встать на дыбы. Задние ряды уперлись в них, образовав первую волну свалки, которая всегда начинается в таких случаях.

Сейчас никто из очевидцев не посмел бы обозвать это место картофельным полем.

Нет! Это было поле великой битвы!

Купол над городом почернел от людского страха.

Напрасно Вторая сомневалась в способностях предводителя магов. Мерлин запускал над головами колонны Герцога молнии и решительно оглушал их громом (не всегда заботясь о том, чтобы эти два природных явления соответствовали друг другу). Луки воинов Герцога ломались в нервно дрожащих руках. Катапульты совершенно неожиданно решили нарушить законы физики и стали стрелять не вперед, а назад, прибивая идущих в хвосте колонны солдат и поднимая панику.

Когда же вперед выехала никем не управляемая осадная машина, я напряг зрение и приготовился насладиться зрелищем, которое не увидишь ни в одном театре. И тут, как назло, случилось непредвиденное.

В воздухе, как открытый портал в никуда, повисло огненное изображение пентаграммы, загородив мне весь вид на поле боя. Сквозь нее я увидел задумчивое лицо, криво вырубленные черты которого были мне хорошо знакомы.

– Филипп? – удивилась Вторая за моей спиной.

Художник ее не услышал. Он сидел в тесной комнате на ковре, прислонившись спиной к сундуку, и увлеченно рисовал, от усердия высунув кончик языка, как это часто делают дети. С той только разницей, что не каждый ребенок в часы досуга увлекается рисованием пентаграмм.

– Только бы он… – начала напарница.

– Молчал,– тихо продолжил я, чувствуя, как мои мышцы буквально деревенеют.

Какое там!

Пентаграмма дрогнула, и в кадр попал еще один человек. Розовощекий, очень довольный миром и собой красавец упал на ковер рядышком с Филиппом и одним укусом отхватил сразу половину сдобного кренделя, который сжимал в руке.

– Что рисуешь, Филя?

– Узор из учебника,– похвастался Филипп.– Правда, красиво?

– Намного лучше твоей предыдущей работы,– искренне похвалил красавец.– Наставник поставил бы тебе «пять». Сейчас посмотрю, как эта штука называется. Что тут под картинкой написано? «Всеми именами твоими я призываю к себе…»

– Что за… – простонал я, скручиваясь трубочкой.

– Это Хендрик, один из моих подопечных,– подсказала Вторая, тревожно гладя меня по руке.– Ну, тот, которого мы в Башне били! Помнишь характеристику? «Очень красивый молодой человек, сирота. Был подброшен в детстве к воротам монастыря…»

– Лучше бы его в яму с крокодилами подбросили,– прошептал я, поскольку уже даже стонать не мог.– И еще неизвестно, кто из этой ямы выбрался бы победителем. Вон как крендель рубает…

Лирическое отступление.

Я должен сказать, что рисование пентаграмм – не такое уж редкое явление. С появлением письменности любой грамотный человек может решить свои мелкие проблемы, купив книгу заклинаний и прочтя соответствующий раздел. Странно, правда, что большинство читателей небрежно пролистывают бытовые заклинания и заговоры, сразу переходя к главному: вызову нечистой силы на дом. Видно, считают, что тут как в медицине – чем выше уровень врача, тем больше шансов, что он вылечит ваши бородавки, насморк или геморрой. Даже если доктор получил ученую степень как лучший в стране специалист по вскрытию, знакомые закидывают его просьбами: «Извините, вы не посмотрите мою тетю? Что-то головные боли ее замучили…»

– Отчего же не посмотреть, посмотрю с удовольствием,– потирает руки светило.– Приводите. Ха-ха…

Пардон, отвлекся.

Итак – пентаграмма. Обычно в нее затягивает того из нас, кто в данный момент находится ближе других к объекту. А теперь попробуйте угадать с трех раз, кто оказался крайним, в смысле, ближним?

Правильно!

Меня сжало со всех сторон упругим воздухом.

– Пятый! – крикнула напарница, с последней надеждой цепляясь за мои ноги ногтями.– Не пущу!

Я только грустно улыбнулся. Если бы так просто можно было удержать вызываемого по тревоге черта, то большинство пентаграмм остались бы пустыми.

Без всякого участия с моей стороны мое бедное тело растягивалось, сжималось, крутилось вокруг оси и снова растягивалось. Как кусок глины в неопытных руках, я приобретал разные формы и вновь терял их. С ужасом глядя на свои ноги, отдаляющиеся от меня, я решил зажмуриться, но не смог – с веками творилось что-то странное. К счастью, перед глазами поплыл туман, скрывая от меня все неприятные метаморфозы, и я почувствовал движение прохладного воздуха на горящих щеках. Когда туман развеялся, я целый и невредимый сидел на ковре, а из-под моего многострадального зада торчал уголок альбомного листа.

Резво вырвав его, я смог полюбоваться на аккуратную пентаграмму, тщательно перерисованную из потрепанного учебника черной магии, валявшегося рядышком. Хендрика видно не было, а вот вызвавший меня Филипп сидел напротив. Скажу честно – судя по выражению лица художника, он был сильно потрясен.