Игорь Шенгальц - Время приключений

Наступила осень, грустная и тяжелая пора, напоминавшая о предстоящей зиме, со всеми ее морозами и длинными, томительными вечерами.

В жизни Арчи наступила черная полоса застоя, когда ничего не хочется делать, точнее, хочется, но что именно – непонятно. Хочется всего сразу: веселья, радости, новых впечатлений, а приходит только одно – грусть. Еще тоска. И вроде бы пытаешься с ней бороться, ищешь чего-то, ждешь, но все бесполезно. Когда попадаешь в такую полосу, лучшее средство – завести новый роман или уехать куда-нибудь далеко на месяц-другой. В его случае оба варианта были практически невыполнимы, уезжать было некуда, да и не к кому, а обычные путешествия не то что прискучили, но и особо не манили, да и компании подходящей не найти. А роман завести тоже было не просто. Тут, конечно, вариантов было куда больше, но не хотелось даже шевелиться, не то что предпринимать какие-либо активные действия. К тому же роман у него уже имелся и хоть совсем и не развивался, но…

– Арчи, не грусти, жизнь прекрасна! – Макс, как вихрь, залетевший в скромную обитель, которую решили не менять на две отдельные комнаты, и с разбегу запрыгнувший на стул, был, как всегда, бодр и весел. Такое ощущение, что осеннее настроение присутствовало во всем огромном мире только у одного Арчи. Это вгоняло его в еще большую депрессию.

– Чего приперся? – недовольно буркнул он. – Не мешай размышлять!

Макс хмыкнул.

– О чем размышляешь-то? – с гнусноватой полуулыбкой поинтересовался он. – Поди, опять о бабах?

– Во-первых, – поправил Арчи, – не о бабах, а о прекраснейшей половине человечества, всю прелесть которой твоя рыжая голова оценить просто не в состоянии; а во-вторых, мои размышления касаются неких иных аспектов нашего бренного существования.

– Каких это иных аспектов? – и не подумал обижаться на его тон Макс.

Арчи всегда подозревал, что, кроме женщин и новых волшебных фокусов, его не интересует в этом мире ничто, но убедиться в этом было особо неприятно. Арчи выразительно посмотрел на Макса, потом подумал некоторое время и все же решил снизойти до ответа.

– Понимаешь, друг мой, в мире существует столько всего непонятного и захватывающего, что становится особо стыдно сознавать тот печальный факт, что мы никак не причастны ко всем этим вещам, что мы просиживаем свои задницы на слишком уж безопасной службе, пытаясь этим фактом доказать, что и наша жизнь – не есть случайная бессмысленность, а есть нужная закономерность. Что рождены мы вовсе не просто так, не по какой-то глупой ошибке богов! Мы рождены для подвигов и великих свершений, для радостей и побед, для любви королев и красивой смерти во имя спасения человечества! Да, мы рождены для смерти – в этом предназначение человека: жить, чтобы умереть!

Макс с серьезным видом выслушал этот патетически-возвышенный монолог, время от времени кивая в знак согласия.

– О, как ты прав, друг мой. Я тоже думал об этом, но так и не смог оформить все в слова.

Арчи подозрительно посмотрел на него, прикидывая в уме, разыгрывает его Макс или нет.

– О чем это ты думал?

– Как это о чем? – не понял Макс. – О смерти, конечно! Только не о своей, к счастью, а о чужой!

– Ты решил кого-то убить?

– Пока что нет, – с крайне серьезным видом ответил Макс. – Просто я думал, что тебя немного развеселит, если ты узнаешь, что получил вызов на дуэль!

Арчи удивился:

– От кого это, интересно? По-моему, я ни с кем не конфликтовал…

– Ты помнишь такого господина де Гива? Я только что встретил внизу его посланца с официальным вызовом. Вызов я от твоего имени принял. Так что мы деремся завтра вечером, жаль, правда, что не на рассвете. Так приятно убивать под щебетание проснувшихся птичек!

– Мы?..

– Конечно, – рассердился Макс. – Уж не думаешь ли ты, что я пропущу такое развлечение? Для де Веги я тоже заказал партнера, не все ему скучать.

– Странно, с де Гивом я пересекся только на турнире. Там у нас возник небольшой конфликт, но после турнира он не давал о себе знать, а мне было не до него. Почему он прислал вызов только сейчас, спустя столько времени?

– Думаю, – посерьезнел Макс, – нужно посоветоваться с де Вегой. Может быть, этот вызов и есть то, о чем он предупреждал, а именно не что иное, как попытка мести со стороны герцога.

– Ты думаешь, герцог хочет нам с тобой отомстить? Не слишком ли мы мелкие для него фигуры?

– Может, и мелкие, – согласился Макс. – Да только я слышал много рассказов о герцоге. Поверь, если бы ему помешал хоть чем-то младший поваренок из самого дешевого трактира, он нашел бы способ отомстить даже ему. Хотя, может, все эти россказни просто слухи… врагов и завистников у герцога предостаточно.

Де Вега зашел вечером в «Честь и доблесть» и невозмутимо выслушал новости.

– Согласен, – наконец заявил он, – вызов крайне подозрителен. Но делать нечего, отказаться невозможно. Я приму кое-какие собственные меры.

Дуэль была назначена на следующий день вечером на пустыре в дальней части города. Пустырь находился за маленькими одноэтажными домиками в квартале, где селились самые малообеспеченные семьи города. Квартал официально именовался «Счастливым», но городские власти явно поспешили с таким названием. Репутация у него была самая худшая в городе. Убийства, грабежи, поджоги – все это случалось там ежедневно, если не ежечасно. Поэтому в народе квартал называли совсем по-другому: «Преддверье», имея в виду «приемную» ада. Появляться там, несмотря на постоянные, но бесполезные попытки Гвардии хоть как-то очистить это место от его постоянных обитателей – бандитов и разбойников всех мастей, – было крайне небезопасно.

Впрочем, хотя Гвардию там не любили, но боялись и уважали и предпочитали не связываться с ее представителями, оставив на свою долю народ более привычный, поэтому Арчи отправился в своей форме гвардейца, справедливо рассудив, что пользы от этого будет больше, чем возможного вреда.

Преддверье служило постоянным и самым предпочитаемым местом для дуэлей. Объяснение для внезапных смертей было простое и естественное: очередное нападение местных разбойников, на которых списать можно было все, что угодно.

Арчи, Макс и де Вега въехали в Преддверье во второй половине дня. Солнце светило еще ярко, но через час-другой должно было начать смеркаться. Продвигаясь по кварталу, друзья ловили со всех сторон самые недружелюбные взгляды его обитателей. Чаще всего встречались профессиональные нищие – уроды и калеки, для более серьезных личностей было еще слишком рано. На заработки они выходили в более благополучные части города, но периодически возвращались в «родной» квартал по своим делам: подкрасить ужасные шрамы или немного размять ноги, обычно поджимаемые под себя мнимыми ветеранами.