Глен Кук - Холодные медные слезы

– Кто?

Старик пожал плечами:

– Тут не сказано. Предполагается, что храмовыми монетами пользуются верующие. Они знают – кто. – Он поставил монеты на ребро: – На серебряной монете танферская нарезка, тип три. Применяется на Королевском Монетном Дворе с начала века. На золотой – тип один. Любой тип один означает, что станок, выполняющий нарезку, произведен до введения фиксированных стандартов. Чеканное оборудование дорого. Закон о стандартизации позволяет чеканщикам пользоваться оборудованием до полного его износа. Часть этого металлолома до сих пор в работе.

Я был заинтригован, но от обилия сведений начинал терять почву под ногами.

– А почему город отмечает свои марки и клеймом, и нарезкой?

– Потому что для штамповки меди, серебра и золота используются одни и те же матрицы. Но на медных монетах и монетах с маленьким содержанием серебра делать нарезку не имеет смысла. Только ценные монеты обтачивают, подпиливают и подрезают.

Это я сообразил. Если края будут гладкими, без нарезки, сметливые ребята могут отщипнуть понемногу от каждой монеты, которая проходит через их руки, а потом продать накопившиеся обрезки.

Человеческая способность к шельмовству безгранична. Я знавал типа, у которого была настолько легкая рука, что он мог просверлить в ребре золотого дыру, облегчить монету на четверть, залить пустоты свинцом и незаметно заделать отверстие.

Его казнили за изнасилование, которого он не совершал. Наверное, это и называется карма.

Старик повернул монеты лицом вниз и пустился в объяснения по поводу значков на оборотной стороне. Они тоже ничего не говорили о происхождении моей монеты.

– Вы читаете? – спросил он.

– Да. – Читать умеют не многие.

– Хорошо. Вон в тех книгах наверху собраны все сведения о храмовой чеканке. Посмотрим, повезет ли вам. Мы начнем с разных концов. Может, что-нибудь и откопаем.

– Хорошо. – Я взял с полки книгу по эмиссии Ортодоксов, просто чтобы сориентироваться, как организован материал.

Наверху каждой страницы имелась иллюстрация обеих сторон монеты, сделанная путем притирания с оригинала. Все рисунки были любовно и аккуратно обведены чернилами. Ниже следовала вся мыслимая информация о монете: номер модели клише, дата выпуска матрицы, дата изъятия и уничтожения матрицы, даты реставрации и подновления гравировки, количество монет каждого вида. Были тут даже сведения о существовании известных подделок.

На меня обрушился поток сведений, которым я не видел никакого практического применения. Создание Пробирной Палаты – доказательство приверженности Каренты к надежным, заслуживающим доверия деньгам. Приверженности, которая возникла еще до основания Карентийского государства. Нашими предшественниками были торговцы. Очевидно, поэтому карентийские деньги пользуются самым большим доверием в нашей части света.

Я провел больше часа, роясь в книгах, и не нашел ничего полезного. Старик, знавший свое дело, двигался от общего к частному, от одной ссылки к другой, сужая круг поисков путем исключения. Он подошел к стене, где я работал, пробежался по заглавиям, принес стремянку, влез на нее и смел вековую пыль с корешков нескольких книг на верхней полке. Потом выбрал одну, спустился, положил ее на свой рабочий стол, перелистнул страницы.

– Вот мы и добрались. – Он осклабился, обнажив гнилые зубы.

Один из двух рисунков на развороте совпадал с тем, что был на моей монете, во всем, кроме даты.

– Посмотрите на дату, – сказал я.

Существенная деталь. Согласно сведениям из книги, эти монеты последний раз штамповали сто семьдесят семь лет назад. А если прибавить к обозначенной дате сто шестьдесят шесть, получалась дата с моей золотой монеты.

– Любопытно. – Старик сравнивал монету с рисунком, а я тем временем пытался читать из-за его плеча.

Монеты этого типа чеканили в Танфере в течение всего нескольких лет. На втором рисунке были изображены более древние монеты. Если верить книге, их чеканили в Каратхе… Ага! Каратха. Отзвук легенды. Темной легенды. Каратха – последний нечеловеческий город, уничтоженный в этих краях, и единственный, который сровняли с землей, с тех пор как карентийские короли сменили императоров.

У древних королей, вероятно, были веские причины уничтожить Каратху, но я их не помнил. В голове остались только смутные воспоминания о разыгравшейся там жестокой битве.

Вот еще одна веская причина растормошить Покойника. Он помнит те дни. Для остальных же они – просто малоизвестные и часто непонятные предания.

Старик хмыкнул и отошел от стола за другой книгой. Я наконец смог разглядеть название мастерской, которая чеканила монеты в Каратхе. Храм Хаммона.

Никогда о таком не слышал.

Танферское отделение было заведением рангом пониже. Некое благотворительное общество. В книге не содержалось никаких сведений о нем, кроме местоположения штаб-квартиры общества. Ничто другое Пробирную Палату не интересовало. Но теперь у меня появилось достаточно зацепок, чтобы было чем заняться, особенно если удастся выкурить из берлоги Покойника.

– Я хочу поблагодарить вас за труды. Как вы отнесетесь к предложению поужинать у меня?

Он нахмурился и поднял голову:

– Нет-нет. Это моя работа. Рад, что вы зашли. Давно мне не задавали такой задачки. Но…

Я почувствовал, что он намерен огорошить меня каким-то неприятным известием.

– В книге есть указ относительно этой эмиссии, который все еще в силе. Он требует изымать монеты из обращения и расплавлять. Издан Брианом Третьим. Я не обнаружил никаких упоминаний о выдаче лицензии, которая давала бы право на чеканку ваших монет.

– И я не могу оставить у себя эти деньги?

– Таков закон. – Он отвел глаза в сторону.

Та-ак!

– Значит, мы с законом будем ходить кругами.

– Я выдам вам долговую расписку, которую вы можете предъявить…

– Я так молодо выгляжу?

– Что?

– Только зеленый юнец или полный идиот примет долговую расписку от представителя Короны.

– Сэр!

– Вы платите звонкой монетой, когда кто-нибудь приносит вам лом или слитки. Значит, вы без труда сумеете изобрести основание, позволяющее вам заменить эти четыре штуки.

Старик нахмурился. Я бил его его же оружием.

– Иначе я заберу их и уйду, а вы не сможете никому ничего показать. – Я был уверен, что монеты произведут настоящий фурор, когда старик покажет их начальству.

Он взвесил мои доводы, раздраженно хрюкнул, потом потопал через заднюю дверь в соседнюю комнату. Вернулся он с одной золотой маркой, двумя серебряными и медяком. Все новенькое, только что с Королевского Монетного Двора.

– Благодарю вас.

– Вы заметили, – спросил старик, когда я пошел к двери, – что истертый экземпляр – оригинал?