Глен Кук - Холодные медные слезы

Хотя, если я заполучу Джилл, необходимость в таких изысканиях, вероятно, отпадет.

– Смотри-ка! Я нашла вино, – объявила Майя. Она выглядела страшно довольной, поэтому я тоже улыбнулся, хотя особого восторга ее находка у меня не вызвала.

– Хорошо. Поставь на стол. – Я продолжал размышлять, теперь – о Большом Боссе. Его люди на время притихли; вероятно, залегли на дно, пока не утихнет народный гнев. А он утихнет. Танфер быстро успокаивается. Кто станет долго переживать по поводу гибели кучки странных чужаков?

Вино оказалось неплохим. У того, кто положил его в кладовку, губа не дура. Благодаря вину мы впихнули в себя этот дурацкий корм с меньшими трудностями.

– Дин меня испортил, – пожаловался я. – Я стал ужасным привередой в еде.

– Мы могли бы поесть в каком-нибудь приличном заведении.

Я вперил в нее подозрительный взгляд. Майя меня поддразнивала. Но не успел я перевести дух, как она тут же добавила:

– Ты обещал.

Я обещал? У меня сложилось другое представление.

– Может быть, после того, как все утрясется. Если ты сможешь выдержать еще одну попытку привести себя в порядок. – Прошло довольно много времени с тех пор, как племянница Дина поработала над ее внешностью. Майя уже выглядела немного потрепанной. Но разве я – нет? – Я вымотался. Нам нужно поспать. После завтрака отправляемся в Веселый Уголок.

Я обошел квартиру с лампой, проверяя, какие у нас возможности. Я мог заночевать в гостиной. Убедившись, что окна закрыты и никто не заметит снаружи блуждающий свет, я снял башмаки и принялся за обустройство своего лежбища. Я вдруг ощутил, что у меня столько же сил, сколько у вампира в разгар дня.

В комнату вошла Майя:

– Ты займешь кровать, Гаррет. Я могу поспать здесь.

– Нет. Я чудесно здесь устроился, – сказал Благородный Рыцарь.

– Гаррет, тебе комфорт нужнее, чем мне.

О, батюшки, долго мы будем расшаркиваться друг перед другом?

– Я не играю в куртуазные игры, Майя. Когда кто-то делает мне предложение, я даю ему один шанс пойти на попятный, а потом ловлю на слове.

– Можешь не волноваться. Я говорю то, что думаю. Ты устал гораздо больше меня. А я привыкла спать на полу и на тротуарах. Здесь мне будет роскошно. – Вроде бы убедительно, но я заметил призрак чего-то похожего на огонек в ее глазах. Черт меня побери, если она чего-то не замышляла.

– Ну, раз ты так просишь, получай. – Я направился в спальню. Может быть, виновата проклятая усталость, но я не смог вычислить, что у нее на уме.

Я выяснил это шесть часов спустя.

Обычно я сплю нагишом. Но, принимая во внимание, что кто-нибудь может забрести, я отправился на боковую в белье. Размышляя о деле, я метался и ворочался секунд восемь, прежде чем отключился. Еще не вполне придя в себя, я понял, что не один. И тот, кто лежал рядом, был очень теплым, очень голым и очень женственным. И очень решительным. И конечно, мне не хватило силы воли.

Даже у лучших из нас существуют границы благородства. Тепло Майи помогло мне их преодолеть.

И утро выдалось поистине изумительное.

Майя привела себя в порядок и принарядилась. Я стянул для нее кое-какую одежду из квартиры Джилл. Клянусь, девочка хорошела с каждой минутой. Женщина, вернее сказать. Теперь в этом не оставалось сомнений. Если ей и недоставало опыта, она возмещала его энтузиазмом.

Я помог ей управиться с волосами и немного – с косметикой. Когда Майя овладеет искусством макияжа, она станет смертоносной.

– Мне ненавистна эта идея, и все же нам придется разрушить эффект, – сказал я ей, подводя к зеркалу. – Я не могу показаться с тобой на людях, если ты останешься в таком виде.

– Почему? – Майе тоже понравилось то, что она увидела.

– Потому что ты будешь привлекать к себе чертовски много внимания. Пойди сюда. – Когда я закончил, она вообще ничем не напоминала Майю. – Жаль, что мы не можем так же здорово обработать меня.

– Неужели нам необходимо маскироваться?

– Есть люди, которым очень хочется от нас избавиться. Маскировка не повредит. И никто не повредит, если не сумеет нас найти. – В моем распоряжении имелось совсем немного способов изменить свою внешность. Я вспомнил Шныря Пиготту и некоторые его трюки вроде камешка в башмаке, искусственной сутулости, использования двух разных шляп, которые он как бы случайно менял, и так далее. Трюк со шляпами я решил взять на вооружение. В прихожей валялось несколько на выбор. Все мои знакомые знают, что я надеваю что-нибудь на голову, только если существует угроза отморозить уши.

Я выбрал самый дурацкий экземпляр. Любой из моих знакомых поклялся бы, что я не надену такую штуковину, даже если приставить мне нож к горлу.

– Как я выгляжу?

– Как будто канюк свил у тебя на голове гнездо.

Сей примечательный головной убор действительно немного напоминал треугольную копну сена. Я рад, что пристрастие к элегантности – грех, присущий главным образом высшим классам. Судя по этой шляпенции, я никогда не смог бы заставить себя гоняться за модой.

В квартире обнаружилось и несколько предметов одежды, но все они годились только для недомерка, так что мне от них не было никакой пользы. Поэтому я попросил Майю подвести мне ламповой сажей синяки под глазами и пройтись по скулам, чтобы щеки казались впалыми. Потом я ссутулился, прошелся туда-сюда, подволакивая ногу, и спросил:

– Ну и как я тебе?

– Для меня ты всегда неотразим, – многозначительно ответила Майя. Девочка просто светилась от счастья. Я еще ни разу не видел ее такой.

Ты – дьявол, Гаррет. И как тебя угораздило?

Если вы позволяете это себе, вы тем самым принимаете некоторые обязательства, независимо от того, прочен или случаен союз. А сейчас о случайности не было и речи. Речь шла о дорогом мне человеке, дорогом независимо от фортелей, которые выкидывает со мной тело.

Проклятие, секс всегда усложняет дело.

Мы вышли на улицу, изображая бедняков. Бедняки на улице – явление более чем распространенное. Я довел свою хромоту и сутулость до совершенства. Я шел и изобретал историю, которую можно было бы выдать любопытным. Например, можно сказать, что меня ранили у хребта Желтой Собаки. Никому не придет в голову спрашивать, что вы делали на войне. Тот факт, что вы выбрались оттуда живым, сам по себе достаточно красноречив.

Я стал гадать, что поделывает Слави Дуралейник. Уже несколько дней о нем ни слуху ни духу. Конечно, это ничего не значит. Обычное течение событий на войне. Затяжные периоды бездействия чередуются с краткими и напряженными периодами боев. Но у меня было предчувствие, что вскоре произойдет нечто интересное.

Мы зашли в третьеразрядную харчевню и перекусили, потом побрели в Веселый Уголок. Добрались туда в полдень. Полуденные часы – время второго пика в этих краях. Те, кто не может выбраться сюда вечером, сбегают на часок с работы – утолить свой голод. Мы с Майей заняли место на вчерашней скамейке и углубились в созерцание парада участников. Дневные посетители проявляли больше застенчивости, нежели ночные. Некоторые приложили немалые усилия, чтобы изменить внешность. И снова я провел добрых полчаса в размышлениях о странностях человеческой натуры. Ну и племя!