Александр Маслов - Черная корона Иссеи

Астра достала серебряный медальон, и когда франкиец сел рядом с ней на кровать, вложила в его руку.

– Ты же знаешь что это за вещь? – продолжила дочь магистра. – Амулет. Ваша мать Аните его оставила. А ты просил у нее на время. Вот теперь она его тебе дарит. Это восхитительный амулет. Он приносит удачу в любви. Понимаешь?

– Понимаю, – франкиец кивнул, сжимая в узловатых пальцах серебряный диск. – Мне такой удачи очень не хватает. На остальное мне наплевать. Если бы только Рая была благосклонна ко мне… хоть чуть… самую малость, я бы стал счастливым человеком. Конечно, я возьму этот медальон. И еще, госпожа Пэй, я слышал, что тебя некоторые называют Раей Светлейшей. Может это действительно так?

– Голаф, я желаю, чтобы амулет помог тебе. Поэтому пришла… – Астра тяжело вздохнула, почувствовав тошноту сильнее подступавшую к горлу. Лицо мэги побледнело, закрыв рот рукой, она прислонилась к стене.

– Что с тобой Светлейшая? – выронив медальон, Брис придвинулся к ней.

– Ничего. Пройдет сейчас, – Астра положила руку себе на живот. – Ребенок беспокоит. Так бывает иногда.

– Наш ребенок, – франкиец накрыл ее ладонь своей и, почти касаясь губами ее уха, прошептал. – Я очень хочу беречь его и тебя. Если бы ты мне только позволила это делать. Не противилась, чтобы я был с тобой рядом… Тогда бы амулет Аниты, тот розовый плащ и все остальное стало бы ненужным.

– А если это не твой ребенок, что тогда, Брис? – в глазах Астры появилась краснота, пальцы нервно сжали покрывало.

– Он бы все равно стал моим, – рейнджер обнял ее, целуя в изогнувшуюся назад шею.

– Голаф, Голаф, – зашептала мэги Пэй. – Я тебя еще не простила. Или ты хочешь снова меня разозлить?

– Только не разозлить, – произнес рейнджер, теплее прижимая ее к себе. В эту минуту он услышал легкие быстрые шаги на лестнице и сразу узнал в них походку Ильвы.

Он вскочил, чтобы запереть дверь изнутри, но не успел – стремительная и свежая как ветер, танцовщица вошла в комнату.

– Мэги Пэй?! – искренне изумилась она, не сразу узнав Астру. – Вас весь город ищет. А вы, оказывается, нежитесь здесь. Не думаете, что из-за вашего визита Голаф Брис может пострадать?

– Ильва ты же пришла только за вещами? Прошу, бери и скорее уходи отсюда, – темнея в лице, вымолвил франкиец.

– Прошлой ночью ты был куда любезнее, – проговорила танцовщица, направляясь к платяному шкафу.

Астра сидела в замешательстве на кровати, сжав до боли кольцо Керлока и думая, что снова, снова, снова все повторяется. Все идет по колдовскому кругу, будто ее жизнью управляет ифрит, мечущийся вихрем в круглом сосуде.

– Пойду я, господин Брис. Извините за беспокойство, – вскочив, Астра небрежно поклонилась франкийцу и его подруге. – Я заходила только по делу. Надеюсь, это амулет принесет вам удачу, – толкнув дверь, она направилась порывистым шагом к лестнице.

– Астра, подожди, – Голаф догнал ее, останавливая за плечо. – Астра, тебе не нужно уходить. Она зашла только забрать свои вещи. Вещи… чтобы больше не возвращаться.

– Зачем такие жертвы, франкиец? Тебе же хорошо с ней. Я вижу по твоим глазам. И я не хочу нарушать ваш милый покой. Не хочу снова и снова быть не к месту, – пройдя мимо Каррида Рэбба, беседовавшего о чем-то с привратником, мэги выбежала на улицу. – Не думай, господин Брис, я не обижаюсь. И чего мне обижаться? Совсем нечего. Ведь все равно мы больше не увидимся. Я завтра отправлюсь в Либию, – сказала она, остановившись посреди улицы и чувствуя, как ко рту подступает горький ком. – Да, в Либию. Тебе, конечно, не нужно об этом знать. И тебе не нужен ни Давпер, ни Канахор, ни далекий недоступный Кара-Маат. Ты будешь сидеть в своей грязной комнате, пить дешевое вино и обнимать женщину, похожую на меня, но ради меня самой ты не шевельнешь и пальцем.

– Я все сделаю ради тебя. Если только ты этого пожелаешь, в Некрон пойду, – Брис осторожно прикоснулся к ее руке. – Останься, Астра. Я хочу многое тебе сказать.

– Не ври. Иди к ней, – Астра вытянула палец к окну комнаты франкийца. – С ней тебе так легко, уютно. И амулет Аниты тебе даже не нужен. Ведь ты не хочешь сделать ничего, думая, что Светлейшая Рая сама должна положить перед тобой любовь. Прощайте, господин Брысь, – она повернулась и быстро зашагала к кварталам Скины, подняв голову и прижав ладонь к губам.

– Господин Брис, – сказал Каррид, тронув франкийца за рукав. – Очень точно скажу, она неравнодушна к вам. А счастье Светлейшей – моя важнейшая забота. Я сделаю все, чтобы ей было радостно. Даже такое, что она и не одобрит сразу. Послушайте меня, – требуя внимания, анрасец снова потряс его за рукав.

– Что тебе надо? – Астра скрылась за углом, и рейнджер опустил взгляд к Рэббу.

– Это вам надо. Я сказал, что для радости нашей Светлейшей всякое сделаю. Вот и вынужден сообщить, чего бы не следовало, – Каррид быстро огляделся, приблизившись к Голафу и привстав на носки сказал: – Мы завтра или послезавтра в Либию отправляемся. «Песня Раи» спрятана в поместье Керлока. Так что думайте, милейший. Думайте, если вам хоть чуть госпожа Астра дорога. Вспомните, как вы за ней на Карбосе волочились. Тогда я вас всячески от нее отстранял, а сейчас знаю, что вы ей тоже нужны, поэтому все откровенно говорю. И вот еще, – он полез в карман жилетки, извлек из него прозрачный шарик, наполненный жидкостью, в которой плавала маленькая рыбка. – Эта вещь мне особо дорога – подарок магистра Варольда. Крайне дорога! – подчеркнул Рэбб, держа в ладони шарик, игравший золотистыми бликами солнца. – Нет таких денег, чтоб я за них уступил ее, но вам отдаю. Голова рыбки… Видите? – он кивнул на волшебный прибор. – Всегда указывает направление, где находится госпожа Астра Пэй. С точностью до пары лиг. Уж так ее отец устроил святейшее волшебство. Вот вам его вручаю, потому что мне этот шарик без сильной надобности – я всегда буду рядом со Светлейшей. Так мне Балд велит. И все это Он надоумил меня вам передать.

– Спасибо, друг, – с чувством поблагодарил Голаф, и хотел положить ему руку на плечо, но анрасец вывернулся и побежал за дочерью магистра.

После недлинного ряда прилавков, где сбывали овощи и фрукты крестьяне ближних поселений, Леос и мэги Верда направились прямиком к юго-западным воротам. Им двоим было от чего-то радостно с утра. Бард иногда останавливался, выкрикивал куплеты собственных песен и тут же, вытащив из-за пояса раковину, дул в нее – надколотый инструмент амфитрит издавал неровный гудящий звук. Прохожие обворачивались, подшучивая, дразня медными шилдами, некоторые недовольно ворчали, а Верда, похожая на мальчишку в берете и синем дорожном костюме, смеялась, обнимала его, и они спешили дальше.