Дэвид Геммел - Оседлавший Бурю

— Ты кого-то убила?

— Не совсем. Я побудила ригантов встать на сторону Эльдакра. Многие, если не все они, погибнут. Я сделала первый неверный шаг на пути к проклятию. Ты веришь, что можно оправдать маленькое зло великой целью?

— Не знаю, — ответил Мулграв. — Когда-то я считал, что всем было бы лучше, если бы Мойдарта задушили сразу после рождения. Теперь он сражается против страшного зла. Не знаю, что это может означать, но и становиться участником не хочу.

— Понимаю, — прошептала Ведунья. — Когда-то я мечтала, чтобы сидхи вернулись и снова взяли все в свои руки, сделали этот мир лучше, чем сейчас, вернули в него магию. Теперь я послала людей, которых люблю всем сердцем, на войну, чтобы остановить возвращение сидха. Я послала их гибнуть и убивать. Возможно, Керуннос прав, и мы недостойны спасения.

Они помолчали, слушая, как скрипит колесо, и наблюдая, как вода на его лопастях искрится первыми лучами восходящего солнца.

— Ты умеешь видеть будущее? — спросил вдруг Мулграв.

— Только фрагменты. Уже двадцать лет я знаю, что нашу судьбу решит Гэз Макон. От него зависит судьба всех ригантов. Но я не видела, как это произойдет, и ошибочно решила, что зло придет от Мойдарта. Теперь я вижу кое-что еще. Тебя, Мулграв. Гэз Макон попросит тебя об услуге, и это разобьет твое сердце.

— Оно уже разбито. Я откажусь. Больше я не хочу иметь с его злом ничего общего.

— Не зло приведет его к тебе. В моем видении он предстал в лоскутном плаще. Его приведет к тебе не зверь, захвативший его душу, а ригантское наследие.

— О чем он попросит?

— Не знаю. Это произойдет здесь, где никто вас не сможет подслушать. Моя судьба — устроить вашу встречу.

Четыре дня подряд новые генералы обсуждали с Мойдартом и Гэзом Маконом вопросы стратегии. Гэз, чтобы получить возможность оценить их способности, особенно настаивал на этих собраниях. Все оказались надежными офицерами, большинство из них прекрасно разбирались в вопросах тактики и снабжения. Трое выделялись даже на этом фоне. Кэлин Ринг был очень умен, и, несмотря на кажущееся простодушие, высказывал тонкие и дальновидные суждения о человеческой природе. Бендегит Лоу, единственный, кого назначил Мойдарт, уже сумел показать себя: добыл пятьдесят пушек, не пролив ни капли крови. Его, прирожденного лидера, искренне любили солдаты. Гарон Бек выслужился из простых солдат, и прежде чем Пинанс нанял его для обучения пехоты, успел принять участие в трех заморских войнах. Он был простолюдином и никогда не поднимался рангом выше полковника. Могучий грубоватый солдат на собраниях говорил мало, но его слова всегда были верны и попадали в самую точку.

Каждый раз по окончании совета Гэз обсуждал результаты с Мойдартом. Нелюбовь к отцу не мешала отдавать должное его наблюдательности.

— На Бека можно положиться, — сказал Мойдарт, сидевший в своих покоях, у северного окна, за которым сияли звезды. — Ему нечего доказывать, незачем выслуживаться. Он не пойдет на безрассудство. Рекомендую тебе взять его заместителем.

— Согласен. Завтра я еду на юг. Оставлю Бека за главного. Как ты думаешь, кого назначить на восточный фронт? Галлиота?

— Нет, — покачал головой Мойдарт. — Из Галлиота не выйдет боевого командира. Он создан для мирного времени, хорошо разбирается в бумагах, но не умеет вести войну.

— Тогда Кэлина Ринга с его ригантами?

— Он справится, — кивнул Мойдарт. — Но я сомневаюсь, что ты действительно хочешь их туда направить.

— Ринг утверждает, что они — лучшие из лучших, — напомнил Гэз. — Ты с этим согласен?

— Я презираю ригантов, — ответил Мойдарт, откидываясь в кресле. — Они могли бы покорить весь мир — лучших воинов я не встречал. Беда в том, что они никогда не готовы к войне. К битвам — да, они будут драться как демоны. Только потом, победив, снова разбредутся по своим полям и к своим стадам. Однако в нашем случае Ринг прав. Они — лучшее, что у нас есть. Полагаю, лучше всего риганты проявят себя на центральной позиции.

— Кто же тогда пойдет на восток? Мойдарт удостоил его долгим взглядом.

— Груз ответственности становится слишком тяжелым, мальчик?

— Я больше не мальчик, отец. Да, я ощущаю груз ответственности. В этом есть что-то необычное?

— Нет, конечно, нет. Ты ищешь, на кого переложить часть этого груза. Не на кого. Мне доставили удовольствие твои слова о том, что я буду во главе войск лишь номинально. Так и должно быть, молодой лев пробует силы. Теперь ты должен понять, хватит ли тебе силы и выносливости, чтобы удержаться у власти. Для этого на вершине придется остаться одному. Ты можешь обратиться за советом, можешь прислушиваться к предложениям других, но последнее решение всегда должно оставаться за тобой. Только оно должно иметь значение. Слава и победа, смерть и поражение — все окажется на твоей совести. Скажи, что ты думаешь об остальных генералах?

Гэз сделал глубокий вдох. Ему хотелось взорваться, высказать Мойдарту все, что у него накипело. Однако он взял себя в руки и начал мерить комнату шагами.

— Они надежны, но лишены воображения.

— Нужен ли на востоке рисковый лихач?

— Нет, — ответил Гэз. — Восточный фронт долго не удержать.

— Кто тогда нужен?

— Человек, который сумеет провести организованное отступление без потери боевого духа и одновременно удержать врага как можно дольше.

— Тот, кто не ударится в панику.

— Разумеется, — ответил Гэз, внезапно успокоившись. — На востоке нужен Бек.

— Прекрасный выбор.

— Зачем ты согласился, когда я решил оставить его в Эльдакре?

— Командуешь здесь ты, Гэз. С лидером всегда соглашаются. Такова природа вещей.

— Это не игра, отец.

— Нет, именно игра, старейшая на свете. И ее не выиграть одним героическим наскоком, как ты побеждал в битвах. Это игра в волка и оленя. В ней необходимо четко планировать, делать непредсказуемые ходы, изматывать врага и бить по самому слабому месту. Она требует проницательности и коварства. Ледяной Кай великолепный стратег. Он считает себя волком, и он прав. Ты — олень. Чтобы победить, тебе необходимо поменяться с Каем ролями.

Гэз отошел к окну и посмотрел на залитые лунным светом холмы.

— Ты понимаешь, что это самый длинный разговор, который когда-либо у нас был?

— Я не болтун. И сейчас не время для сентиментальности. Гэз рассмеялся.

— Сентиментальности? Ты произносишь блестящие речи о тактике и стратегии, так тонко понимаешь людей и то, чем они руководствуются! Знаешь ли ты хоть отдаленно, что руководит мной?

— Нет, и не желаю знать, — отрезал Мойдарт, поднимаясь с кресла.

— Зачем ты тогда рисковал жизнью? — спросил Гэз.

— О чем ты говоришь? — вздрогнул Мойдарт.

— Тогда, во время пожара. Все, кто смог, выскочили на улицу, в том числе и ты. Но узнав, что я остался внутри, ты ринулся обратно, отыскал мою колыбель, завернул меня в одеяло и побежал сквозь дым и пламя. Ты выскочил из окна, но на тебе загорелась одежда. У меня остался один крошечный ожог, ты чуть не погиб. Если я для тебя ничего не значу, зачем спасать меня?