Алёна Киселёва - Шанс на жизнь, шанс на смерть

Проснулась я, как обычно, позже Ориен, которая с раннего утра безуспешно пыталась запечь картошку в костре из репейника. Я немного последила за её действиями, потом заглянула в собственную сумку.

— У меня кончаются припасы, — с сожалением констатировала я.

— Если нас ничто не задержит, то завтра мы будем в Экстре, — беспечно ответила Ориен, как раз пробующая на зуб шедевр своего кулинарного искусства.

Я только хмыкнула себе под нос. Полагаю, в этом мире, как и в моём, еду не раздают бесплатно на улицах, а денег у меня нет… В целях экономии, я позавтракала щедро пожертвованной девушкой печёной картошкой сомнительной съедобности, в силу нетоварного вида местной травы, покормила Арктура припасённым на такой случай овсом, напоила его, хоть у меня и без того оставалось совсем мало воды. Пока я копалась, Ориен изучала карту.

— К городу можно попасть либо через холмы, либо в обход их, — начала она. — Мне больше по душе первый вариант, но если ты считаешь иначе…

— Да, по холмам интересней, — не стала спорить я. — Только тебя не смущает их название?

— Я думаю, их назвали опасными из-за молний. Мне думается, повода для волнения нет.

— Тогда вперёд!

Я залихватски вскочила на коня, весело улыбнувшись. Мне-то что — в другое время я, быть может, и задумалась бы, но теперь… Хоть Опасные, хоть Смертельные, хоть Адские…

Небо расчистилось, ярко светило солнце; холмы, тучи над которыми даже не сменили цвет, выделялись на фоне окружающего пейзажа тёмно-зелёной кляксой. Чем больше мы приближались к ним, тем чётче становилась видна граница между светом и тенью. Мы добрались до холмов за пару часов. Арктур остановился у границы полутьмы и тревожно ржанул. Да, выглядело это мрачновато: вечная мгла, то и дело прорывавшаяся холодными вспышками молний… К тому же рядом мною был замечен скелет, чуть подальше — ещё один, мы с Ориен обменялись красноречивыми взглядами, однако не отступили.

— Топай, — подтолкнула я коня.

Ловко извернувшись, Арктур ухитрился заглянуть мне в лицо в обход сидящей впереди, а потому загораживающей меня, Ориен. На его морде читалось столько возмущения, немой обиды, шекспировской неизмеримой печали, что мне стало стыдно, как если бы я отвлекла Лукаса от съёмки «Звёздных войн», пролила пару литров чернил на первый том «Войны и мира», когда Толстой дописывал четвёртый и думать забыл о содержании остальных, или разбудила Менделеева на первом десятке элементов периодической таблицы. Но конь не стал закреплять успех и, прервав зрительный контакт, неохотно шагнул в тень.

Дорога по холмам была не особенно трудной: Арктур спускался и поднимался по довольно пологим склонам без видимого напряжения. Правда, Ориен наотрез отказалась ехать верхом и прогулочным шагом брела рядом, но от коня она не отставала. Не видя причин напрягаться, я, будучи исключительно ленивым человеком, по-королевски развалилась в седле (уж кто-кто, а я смогла бы найти удобную позу даже сидя на метле) и осматривала окрестности. Холмы покрывала самая разнообразная растительность: деревья, высокая трава, кустарники, кое-где попадались какие-то серые цветочки. Только всё было унылого бледно-зелёного цвета и неестественно вытянутого вида — сказывался недостаток солнечного света. Несмотря на то, что большая часть молний била в землю, нам часто встречались засохшие деревья с почерневшими горелыми стволами. Сначала мы с Ориен вздрагивали от каждого разряда, сверкнувшего в опасной близости от нас, но потом привыкли — поняли, что вероятность попадания молнии в человека примерно соответствует вероятности падения на голову кирпича. Спустившись с очередного холма, мы оказались в глубокой низине, поросшей неизвестным мне растением с широкими каплеобразной формы листьями, причём цвет их был необычайно ярким и свежим для этих мест. Долина имела в диаметре метров сто и отчётливо выделялась на фоне бледненьких склонов. Мне пришлось спешиться: листья росли так густо, что под ними не видно было земли, и конь мог бы споткнуться, попасть ногой в невидимую ямку, а с седоком на спине это могло бы привести к печальным последствиям для обоих.

С первым же шагом я провалилась в растительность по колено: из-под потревоженных листьев начали с недовольным жужжанием вылетать маленькие светящиеся мушки; их было очень много, они так и норовили сесть на лицо, руки, лезли в уши, нос и рот. Конь фыркал и тряс головой — его тоже не оставляли в покое. Мы поторопились покинуть низину: от середины даже побежали, беспорядочно размахивая руками, — количество насекомых уже, казалось, превышало объём воздуха. Кашляя и отплёвываясь, мы пронеслись через долину, вскарабкались на склон, довольно крутой с этой стороны, и только тогда заметили, что мушки не бросились в погоню, а мало-помалу вновь прятались под листьями — жужжанье затихало.

— Что это было? — спросила я.

— Не знаю. Я никогда раньше не видела таких насекомых, — Ориен скривилась, показывая своё отношение к полученным знаниям.

Все открытые участки тела зудели, как от комариных укусов. У меня чесались только кисти рук, шея и лицо, Ориен же, одетая в лёгкое платье, должна была пострадать сильнее, но она, похоже, не ощущала никаких неудобств. Впрочем, уже через десять-пятнадцать минут зуд стал проходить и вскоре совсем сошёл на нет.

Мы продолжали путь через холмы, продвигаясь всё дальше и дальше на запад. Одна из низин была сильно заболочена, от неё расходилась сеть ручейков, и нам пришлось делать большой крюк. Арктур устал, шёл медленно и несколько неуверенно; я тоже притомилась, отсидела пятую точку; голова кружилась от постоянного покачивания и потряхивания. Только Ориен выглядела свежей и бодрой, как будто провела в пути не целый день, а пару часов. Хотя, как я — хилый городской житель, для которого перейти из одного конца улицы в другой — целый поход, — могу удивляться этому?.. Мы спускались с особо высокого холма, когда Арктур, оценив моё состояние, мстительно взбрыкнул. Не знаю, за что он меня невзлюбил, но я, не ожидавшая подвоха и давно устало расслабившаяся в седле, не удержалась и полетела на землю. По крутому склону я покатилась вниз и остановиться смогла лишь на «дне», окунувшись головой в очередной ручей. Пока Ориен и донельзя довольный собой Арктур, прячущий злорадство за безразличным выражением морды, неторопливо спускались, я поднялась на ноги и, кое-как выжав воду из волос по всей длине, начала собирать сухие ветки, по-старушечьи кряхтя и потирая ушибленные части тела. Место было весьма уютным и симпатичным: по берегам ручья росли невысокие деревца, в которых при определённом воображении узнавались ивы с неестественно крупными, вытянутыми к небу листочками; бледно-зелёная трава с пушистыми колосками достигала мне до середины бедра, а иногда и до пояса; по краю низины расположились не то дубы, не то вязы со странно тонкими и высокими стволами и пыльного болотного цвета кроной. Пейзаж, не лишённый определённого обаяния, мне нравился, несмотря на всю его нестандартность. Бросив хмурый взгляд на подошедшую наконец Ориен, я буркнула: