Алёна Киселёва - Шанс на жизнь, шанс на смерть

— Стойте на месте! Вы обвиняетесь…

Не дослушав, Игнис дёрнул меня за локоть и потянул по коридору: небольшой шанс убежать сейчас и спрятаться в лабиринте коридоров был, правда, какой смысл?.. Впрочем, сколь хороший старт ни задал наёмник, я и пяти шагов сделать не успела: что-то больно кольнуло бедро, и я споткнулась на ровном месте, падая на колени. Игнис по инерции пробежал ещё немного, не ощущая потери хвоста — он бы скрылся без особого труда, если бы не затормозил, изящно разворачиваясь на скользком полу. Мы успели пересечься взглядами, я заметила в его глазах какое-то новое, доселе не виденное мной выражение, но на его интерпретацию времени не хватило. Что-то с тупой болью вонзилось между лопаток, и я, окончательно потеряв контроль над телом, упала лицом вниз. Игнис бросился ко мне — я ещё увидела это краем глаза и мягко отключилась. Заснула?..

…Голова была словно налита свинцом. Глаза ни в какую не хотели открываться, а руки-ноги — шевелиться. С непроизвольным стоном я приподнялась на локте, кое-как разлепляя ресницы: всё тот же блёклый свет, маленькая камера с двумя кроватями, на одной из которых лежала я.

— Плохо? — участливо поинтересовался Игнис, сидящий на соседней. — Немудрено после двойной порцией той отравы, которой они дротики мажут.

— Плохо не то слово… — вымученно улыбнулась я.

— Однако странно то, что ты очнулась уже через пару часов, — задумчиво продолжил он, — тогда как обычные люди от такого зачастую в себя больше не приходят. Честно говоря, я за тебя испугался, — с нервным смешком закончил наёмник.

Так вот что за непривычное выражение было тогда в его глазах… Я действительно никогда не видела его испуганным… Но чтобы Игнис волновался за меня — чего уж не ожидала…

— Ты? Испугался? За меня?! — ошарашенно переспросила я, выворачивая голову и даже забыв на время о ломоте в теле. — Ты же говорил, что понятия не имеешь о дружбе!

— Я не знаю, что это за чувство, связывающее нас. Но ты чем-то близка мне. Может, тем, что так же, как я, способна нести смерть как часть себя…

«Ну, с этим я бы поспорила», — недовольно подумала я, но прерывать откровения Игниса не решилась — когда ещё от него такое услышишь…

— А может, тем, что не боишься меня из-за моего огня… Это не меньшая редкость, поверь. Вообще, я никогда не встречал никого, на тебя похожего. Словно ты… не из этого мира.

Игнис усмехнулся, а я вздрогнула, что не ускользнуло от его внимания, хотя, казалось бы, в этот момент он смотрел в пол. Наёмник поднял на меня выжидающе-изучающий взгляд, чуть наклонив голову и как бы говоря: ты же знаешь, что я заметил, так скажи теперь что-нибудь сама, ведь если я спрошу, это прозвучит так глупо.

— Глупо… — автоматически озвучила я мысль.

Игнис удивлённо прищурился.

— Что глупо? — растерянно уточнил он, настороженно подбираясь.

— Ничего, ничего, — поспешила успокоить его я. — Просто мысли вслух.

С трудом приняв сидячее положение — мышцы всё ещё были скованы — и откинувшись на неприятно похолодившую спину стену, я вздохнула, внимательно и несколько оценивающе посмотрела на Игниса. Я уже решила, что могу доверять ему до определённой степени, сложнее было прикинуть, какую реакцию вызовет у него моё признание…

— А ведь ты прав на сто процентов, — проговорила наконец я, чуть заметно усмехнувшись. Игнис вопросительно поднял бровь, и я, уже открыто улыбаясь, продолжила. — Я имею в виду, ты угадал: я действительно из другого мира. Как бы странно ни звучало, но это правда.

Игнис не удивился, не нахмурился скептически, а только растянул губы в привычной полуулыбке и с умеренным любопытством поинтересовался:

— В твоём мире все такие, как ты?

— И ты мне так просто поверишь? — офигевше округлила глаза я. — Не будешь требовать доказательств, говорить, что это невозможно?

— Я вижу, что ты говоришь правду, — уверенно объяснил Игнис. — Да и зачем тебе врать, это нелогично и бессмысленно. Но ты не ответила на мой вопрос.

— Вопрос? — рассеянно переспросила я. — А… Да нет… Не знаю… Не думаю. Люди в моём мире по большей части рационалисты. Как, впрочем, и в вашем, — задумчиво улыбнулась я. — И уж конечно ни у кого из них по венам не течёт отрава, но это другая история. Думаю, люди везде одинаковы, просто тебе ещё не попадались похожие на меня.

— Конечно, с таким характером они не доживали до встречи со мной, — криво усмехнулся Игнис. — Или, может, не переживали эту встречу…

— Но-но, чёрный юмор — моя прерогатива, — шутливо пригрозила я пальцем и мысленно добавила: «Даже если это реальность…».

Игнис покачал головой, отводя глаза. Всё-таки странное настроение царило сегодня в его душе, и хоть о причинах этого я могла лишь догадываться, не сомневалась, что получила уникальный шанс узнать о нём побольше.

— В таком случае нам придётся разделить эту привилегию. Вся моя жизнь походит на неоправданно затянувшуюся жестокую шутку… — в обычно спокойном голосе полынным привкусом проскользнула горечь.

— Игнис, откровенность за откровенность, — решилась я на смелый вопрос. — Расскажи мне о своём огне?

Я думала, он скажет нет, или промолчит, или даже одарит тяжёлым осуждающим взглядом из тех, что выходят у него так впечатляюще. Однако Игнис открыто посмотрел мне в глаза — сейчас он был спокоен, и радужки отливали изумрудом — и согласно кивнул.

— Если ты действительно хочешь узнать это, я расскажу. Мне не раз задавали этот вопрос и раньше, как правило, чтобы найти надёжный способ убить меня. Но ты, я полагаю, не преследуешь корыстной цели, поэтому станешь первой, кому я на него отвечу.

Лестно… Только не хочется задумываться о судьбе неудачников, решившихся поинтересоваться прошлым Игниса раньше… А наёмник продолжал, глядя куда-то мимо меня:

— Даже не знаю, кто больше виноват: мой отец, любивший всех женщин разом и ни одну в отдельности, или моя мать, до последнего не желавшая в это верить. Он провёл с ней всего одну ночь и наутро исчез, не прощаясь, как делал всегда. Она нашла его через несколько месяцев, а он и лица её не вспомнил. Моя мать пришла в ярость от осознания очевидного факта своей ненужности и навязчивая идея отомстить обидчику любой ценой больше не покидала её. Тогда она уже знала, что носит ребёнка, и в её явно нездоровый к тому моменту рассудок пришла гениальная по своей простоте идея — сделать своё чадо орудием возмездия. И ничего бы, если бы она решила воспитать из меня воина. Нет, этого ей было мало. Не знаю, кто её надоумил, кто раскрыл местонахождение источника и, главное, зачем, — в глазах Игниса сверкнул недобрый огонь, — но незадолго до моего рождения моя мать отыскала заброшенный город, пустой и мёртвый, но совсем не тронутый временем. Те, кто когда-то жил там по неосторожности или по глупости пробудили холодное пламя — дух скал и ущелий. Думаю, все они погибли, а огонь навсегда поселился на пыльных улицах и в стылых домах, он затаился и ждёт малейшего дуновения живого тепла, чтобы поглотить его. Только матери моей он не угрожал, ведь она пришла к нему с выгодным предложением. Холодное пламя существует ради того, чтобы собирать тепло в тщетной надежде обрести жар настоящего огня, и получить живое тело, а вместе с ним и возможность передвижения, для него дорогого стоит. Моя мать не учла одного — пока я был ребёнком, я не мог его контролировать. Правда, ей мой огонь не был опасен — своеобразная награда за бесценный подарок, зато на вёрсты вокруг любого места, где она находила приют, воцарялась смерть. Тогда моей матери повезло: она нашла заброшенную охотничью заимку в лесу, в которой мы провели следующие несколько лет. Местные редко заходили в чащу так глубоко и до нашего появления, а теперь — после бесследного исчезновения нескольких людей — и вовсе сторонились опушки. Однако моя мать очень спешила вернуться домой, и мы отправились туда, едва я смог хоть немного контролировать свой огонь. Это было очередной её ошибкой. Не прошло и месяца, как я сорвался. Погибли люди, но никто не понял, что произошло — для всех они просто испарились, исчезли, оставив после себя лишь горстку пепла. По деревне поползли слухи. Нехорошие слухи. Случаи повторялись — пропадали люди, скот, и ни крови, ни следов борьбы видно не было. И найти крайнего в этой истории не представляло труда: ведь все таинственные исчезновения начались с нашего с матерью возвращения. Однажды я шёл с тренировки — я ходил на луг, чтобы учиться управлять огнём, — и увидел столб дыма над деревней. Накануне ещё несколько людей пропали, и это стало последней каплей. Страх перед ведьмой и её отродьем затмил даже риск спалить всю деревню. Наш дом подожгли. Они не знали, что меня там не было, но об этой ошибке им предстояло горько пожалеть. Не сказать, чтобы я сильно любил мать — какая-то часть меня даже ненавидела её за то, во что она меня превратила, влекомая своей нелепой жаждой мести, которую безуспешно пыталась внушить и мне, — но у меня не было никого, кроме неё, и, глядя на пылающий дом, понимая, что остался один во враждебном мире, я впервые отпустил его, отпустил холодное пламя, без ограничений. Через пару минут от деревни осталось пятно выжженной земли. Ни следа от домов и людей, огородов, деревьев, даже травы. Я остановил пламя с большим трудом, а потом долго бежал, не разбирая дороги. Через несколько лет я нашёл отца. У него дружная семья, дети. Он порядочный горожанин — дом, работа. И я не тронул его — не пошёл на поводу у воли матери. А вскоре нашёл себе занятие, единственно возможное при моих способностях…