Ольга Табоякова - Хозяка

То утро выдалось пасмурным. Первым явился Грон. Он принес поднос с завтраком, долго выставлял на стол чашечки, ложечки, блюдечки, тарелочки и все сопутствующее.

Я поднялась с кровати. Все три дня меня преследовало чувство, что Грон хочет о чем-то поговорить со мной.

— Скажите, Грон…. - я встала за его спиной.

Он резко повернулся. Высокий седой мужчина, на вид лет сорок-сорок пять, тонкие черты лица, сильно похож на нашего известного певца Хворостовского. Я девушка высокая, наверное, поэтому так получилось. Мы уставились друг другу в глаза. После тех десяти секунд, когда я утонула в его вечных глазах, разговор не понадобился.

— Грон, если когда-нибудь я что-нибудь смогу для вас сделать, — я отошла в сторону, чтобы успокоить дыхание. Не часто представляется возможность заглянуть в глаза ангела-хранителя.

На счет паука я теперь была стопроцентно уверена, что это Грон. Говорить было не о чем. Я уже сказала, что всегда ему помогу, чтобы не понадобилось.

— Спасибо, — улыбнулся дворецкий. Улыбнулся он так, как улыбаются певцы своей публике после успешной премьеры.

Грон ушел, а я долго сидела, помешивая кофе и сладко жмурясь. Правду говорят, что каждый незнакомец может оказаться переодетым ангелом. Никогда не знаешь, где встретишь.

Грон вышел за дверь. Ему пора на Фаган. Здесь отлично справится Лирх.

Грон спросил себя, зачем он показался девушке и сам же себе ответил, что это будет ей в помощь. Она теперь верит, а в трудные времена это может стать той ниточкой, которая удержит ее на плаву.

Грон заторопился в подвал. Надо забрать свои бутылки. Сегодня на Фагане он пожалуй продегустирует качество полученного зелья.

Чукмедал плохо спал. В его возрасте это было обычное явление, но не характерное для самого старика. Чукмедал или не помнил свои сны, или видел что-то приятное. Он знал, что запомненные им плохие сны предвещают угрозу. Сегодня ему снилось, что его дом сгорел, а родственники отрезали его ноги и руки. Проснулся Чукмедал, когда ему стали выковыривать глаза.

Верный Лирх был рядом:

— Что-то слишком спокойно, — первое, что сказал телохранитель.

— Латифун зарегистрировал? — потребовал ответа Чукмедал, несмотря на то, что знал, еще рано. Латифун не успел получить бумаги и вернутся.

— Нет, — нервоно ответил Лирх.

Лирх был сегодня взвинченным. Никто в доме не знал, но сегодня уйдет Грон. Одного этого было достаточно, чтобы залезть на стену. Лирху порой хотелось так и поступить.

Чукмедал одевался к завтраку.

— Нет, пусть всем подадут по комнатам, — велел неожиданно Чукмедал. — Скажи, что в это крыло заползли кусучие щурканы.

— Щурканы? О них лет двадцать никто не слышал, — ответствовал телохранитель.

— Скажи, что туалет прорвало, — раздраженно потребовал старик. — Не хочу никого видеть. Плохо мне что-то.

Когда к Чукшеру постучался слуга с сообщением, что завтрак и обед будут подавать в комнаты потому, что в зале заметили кусучего щуркана, то Чукшер довольно улыбнулся. Ему удалось наколдовать на старика.

Первый пункт плана осуществился. Дальше все просто.

Чукшер зашел в покои к своему брату Мечшеру. Этот идиот еще не собрался.

— Вставай! — потребовал Чукшер. — Тебе пора!

— Что? — Мечшер лениво потянулся в постели. — Завтрака не будет. Я потом, — сонно забормотал он.

— Вставай, скотина! Ты забыл, что надо делать? — сердился Чукшер.

— Тьфу! — Мечшер проснулся.

Под «добрым» взглядом Чукшера и под его аналогичные комментарии Мечшер собрался и отправился за Латифуном.

— Ушел, — рапортовал Чукшер.

При Мине он старательно строил тупого завистливого солдафона. Чукшер знал эту девчонку. Она подыхала от зависти к любому живому существу.

— Он сделает все как надо? — Мина лежала в постели. Она еще не вставала. Сегодня утром она чувствовала необычный упадок сил. Ее сумасшедшая мамаша напоила ее вчера вечером слишком большой дозей настойки.

— Все как надо, — согласился ее двоюродный брат. — Этот идиот встретит Латифуна в условной точке. Там организована авария. Разбитая машина. Ты не волнуйся, все в порядке, — сам для себя повторил Чукшер. — Он задержит поверенного даже, если придется его связать.

— Отлично, — Мина откинула одеяло и продемонстрировала брату длинные ноги. На него это абсолютно не произвело впечатление. Чукшер заводился только от одной вещи — от власти.

— Ты действуешь дальше, — напомнил Чукшер.

— Конечно, как назначено, — резко ответил девушка и поднялась. — А ты завершаешь все дело.

— Да, — Чукшер вышел из комнаты.

Мне не хотелось куда-либо идти, тем более, что завтрак и обед обещали принести в комнату.

Пришел Укул и Вшах. Оба выглядели неважно.

— От Ворчуна нет известий, — признался Укул.

— Что? — я распсиховалась, услышав подобное. — Надо было ее с собой взять!

— Поздно, — осадил меня Вшах.

— Ажа отправился туда, — пресек мои вопли Укул. — Сиди у себя, не выходи. Поняла?

Я кивнула на этот грозный окрик.

Укул ушел, а я задержала Вшаха на секундочку:

— Мы завтра едем назад?

— Да, — кивнул тот. — Если что-то, то найти Ворчуна можно на улице Бьянки в доме с зеленой вывеской с ножницами, — осторожно и очень тихо сказал он. — Ворчун всегда тебе поможет. Поняла?

На его грозное «поняла?» я тоже покорно кивнула головой. Не нравится мне этот день.

В двенадцать в двери постучали. Это был слуга, но не Грон. Высокий малый в сером костюме с бегающими глазами:

— Возможно ли к вам войти госпоже Мине? — осведомился он.

— Конечно, — я поднялась из кресла, в котором читала галиматью про какого-то сыщика с волшебными усами. Этими усами он всегда мог определить говорит ли человек правду. В первом рассказе этот сыщик разоблачил преступника, опросив триста человек. Сыщик оказался необыкновенным трудягой. Второй рассказ я не дочитала. Сыщик попал в затруднительное положение. Он встретил эльфа и не мог никак врубиться, действуют ли его усы, нет ли сбоев.

— Мина? — я рассматривала вошедшую девушку.

Мина чуть наклонила голову:

— О, Чех! — она приложила руки к груди. — Я должна просить… должна сказать… должна…

Что-то мне это «должна» не нравилось. Предложив ей сесть и выпить холодной воды или чаю, я ожидала нормального разговора. Мина не могла усидеть на месте. Она поднялась и подошла к окну.

— Я должна ска… Ой! Латифун приехал. Его серебристый извоз. Тебе надо идти, — Мина смотрела на меня тревожно и жалобно.

— Поверенный? Хорошо, спущусь. Ты со мной?

— Нет, я потом зайду. Я о маме хотела поговорить, — призналась Мина. — Пойдем, он не любит ждать.

Я почти летела вниз, скоро этот день кончится.