Робин Хобб - Лесной маг

Я уловил в том числе и его оскорбление, но проглотил его. Сейчас на кону стояло нечто большее, чем моя оскорбленная гордость.

— Я вас понял, сэр. Я позабочусь о том, чтобы инспекторы не увидели меня или не опознали во мне солдата вашего полка. — Я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно. — Но прежде чем я исчезну, сэр, я бы хотел сообщить вам важные сведения о спеках и деревьях в конце дороги.

— Ну, тогда сделай это, солдат, а потом уходи. Проверяющие прибыли вчера ночью. Очень скоро я должен присоединиться к ним за завтраком в офицерской столовой. Я не могу опаздывать.

— Да, сэр.

Я вдруг понял, что не продумал, как сообщить полковнику мои сведения, не упоминая о своих прогулках по лесу со спеками. Я подумал о том, чтобы представить все как слухи, но не забывал, что тем самым не оправдаю их доверия. Я обещал Джодоли и старейшему изложить полковнику их дело. И я должен это сделать.

— Сэр, прошлой ночью я был в лесу вместе с Джодоли. Он — великий спеков. Мы можем называть его волшебником или магом. Он — хранилище магии своего народа.

Я замолчал, надеясь, что полковник проявит какой-то интерес. Он забарабанил пальцами по столу.

— Да, солдат, не сомневаюсь, что так и есть, — язвительно согласился он. — И этот великий сказал тебе…

— Деревья в конце дороги, которые мы собираемся срубить, крайне важны для спеков. Они содержат души старейших спеков. Их советников. Нечто вроде духов предков. Деревья священны для них, — продолжал объяснять я, тщательно подбирая слова.

Как только я упомянул о деревьях, глаза полковника сузились. И с каждым новым описанием его выражение лица становилось все более жестким.

— Это и есть твои сведения? — сурово спросил он меня, когда я умолк. — Все, что ты хотел сказать?

— Да, сэр. Точнее, не совсем. Тот страх, который мы ощущаем в конце дороги, мрачность, пропитавшая город, — все это магия спеков. Если мы перестанем угрожать деревьям, она уйдет. Если мы отступим и наметим другой путь через горы, не пересекающий их священные рощи, Геттис снова станет мирным местом.

Полковник Гарен презрительно фыркнул, покачал головой и недоверчиво мне улыбнулся.

— Солдат, если мы прекратим строительство дороги, Геттис снова станет совершенно бесполезным местом. Местом, чтобы приехать летом торговать мехами, а потом уехать обратно. Все будущее Геттиса — в строительстве Королевского тракта через Рубежные горы. Если дорога пройдет здесь, мы станем последним цивилизованным местом на этом важнейшем маршруте. Если нет, если мы перестанем рубить деревья… скажи, зачем нам вообще здесь оставаться?

Я заморгал, мое сердце сжалось.

— Значит… вам известно, что деревья священны для спеков? Что в них живут духи их предков?

— О, пожалуйста. Да, конечно, мы знаем про их занятные суеверия. Если тебе есть что добавить, поговори с доктором Фраем. Он выслушает тебя самым внимательным образом, запишет каждое слово и отошлет лично королеве. Он рассчитывает подольститься к ней, пополняя ее собрание туземных верований. Бурвиль, ты меня удивляешь. Когда мы в последний раз беседовали с тобой, ты убедил меня, что твой отец ошибся в оценке тебя. Ты показался мне предприимчивым и толковым человеком. А теперь город бурлит от слухов о твоих похождениях — вплоть до того, что дважды ко мне приходили дамы, требуя предъявить тебе обвинения. Я все еще хочу тебе верить, но вот ты пришел ко мне в день важной проверки, чтобы рассказать сказку про «деревья предков». Попытайся мыслить как образованный человек, Бурвиль. В конце концов, ты же обучался в Академии!

Я с трудом сдержался.

— Сэр, мне кажется, я понимаю эту ситуацию лучше, чем кто-либо другой. Если мы срубим эти деревья, спеки восстанут. Они уже считают, что мы с ними воюем. Это подтолкнет их к жестокому ответу. Вы сами предупреждали меня о том, что мне не следует провоцировать вражду. Рубка деревьев приведет к куда более серьезным последствиям!

Он рассмеялся.

— Спеки? Воюют с нами? С каждым годом они все больше торгуют с нами. Разве воюющие стороны торгуют друг с другом? Жестокий ответ? Да брось, неужели ты серьезно? Я рассказывал тебе, что случилось в прошлый раз, когда мы «сражались» с ними. Это была настоящая бойня. Ты когда-нибудь видел вблизи спека, солдат? Они не могут даже находиться на солнце больше часа. Спеки расхаживают по городу, прячась за вуалями с цветами. У них нет оружия. У них едва ли есть инструменты! И ты хочешь, чтобы я опасался восстания спеков? — Он склонил голову набок. — Я уже говорил тебе. Лучший способ иметь с ними дело — предупредить их, что ты собираешься делать, а потом делать. Спокойно. Без угроз, без насилия. Поначалу они будут недовольны, но как только убедятся, что ничего плохого из этого не выходит, они примут это. Мы находимся здесь уже много лет, молодой человек, и знаем, как с ними обходиться. Почему ты полагаешь, что понимаешь ситуацию лучше? Или ты вступал в недозволенный контакт со спеками?

Он обвиняюще вперил в меня взгляд. Отступать мне было некуда.

— В некотором роде, сэр. Да, я говорил с ними об этом.

— И они сказали, что нападут на нас, если мы будем рубить деревья?

— Не в таких выражениях, сэр. Но я понял их именно так.

— У них есть оружие? Подготовленные воины? Стратегия?

Честность заставила меня выглядеть дураком.

— Оружия нет, сэр, не в том смысле, какой мы придаем этому слову. Воинов тоже нет. Однако есть стратегия, не требующая ни того ни другого. У них есть чума, сэр. Они годами используют против нас чуму. Я убежден, что они распространяют ее посредством танца Пыли. Они намеренно заражают нас.

— Что за нелепость! — буквально выплюнул полковник, и его усы задрожали от негодования. — Чума — одна из природных особенностей данной местности. Ты знаешь, что это значит? Это значит, что каждый, кто здесь селится, рано или поздно заболевает. Спеки тоже болеют. Это часть приграничной жизни. Мы знаем, что чума начнется в разгар лета. Так происходило всегда и…

— И спеки устраивают танец Пыли перед самым началом вспышки? — перебил я старшего офицера.

Мгновение он молча смотрел на меня. И я прочел ответ в его разъяренном взгляде. Так оно и было. Но танцующие спеки, разбрасывающие пыль, не соответствовали его представлениям о вражеской атаке на форт.

— Твой отец был прав, — угрюмо сообщил он. — Ты глупец. Ты всегда винишь в своих неудачах других, не так ли? Я считал, что он ошибся. Я даже собирался повысить тебя. Я должен был знать. Кто знает своего сына лучше, чем отец? — Он вздохнул, и выражение его глаз изменилось — вместо холодности в них теперь читалось сожаление. — Думаю, ты не можешь ничего с этим поделать. Ты веришь в свои нелепые теории.

Поскольку я онемел от ярости, полковник Гарен кивнул и продолжил, тщательно подбирая слова: