Роман Афанасьев - Принцесса и чудовище

— Как тебе китель командора? — осведомился Мерд. — Не жмет?

Демистон не ответил, пытаясь сообразить, что бывший полковник стражи делает здесь, в самом сердце королевства. Как ему удалось выбраться? Его освободили? Но почему он не убежал, а пришел сюда, к новому командору стражи? И не один. Скорее всего, сообщники, освободившие его из темниц королевских дознавателей, пришли вместе с ним. Но почему? Неужели Корд Демистон настолько насолил бывшему командору, что тот решил рискнуть жизнью и свободой, чтобы отомстить обидчику?

— Что же ты не отвечаешь, капитан? — все так же ухмыляясь, бросил Мерд. — Неужто чин настолько вскружил тебе голову, что ты не снизойдешь до ответа мне, командору стражи?

Демистон сделал шаг назад, и сабля сама выскользнула из ножен, словно по волшебству очутившись в руке бывшего капитана. Ее острие смотрело точно в лицо изменника.

— Драться? — притворно изумился Мерд. — С тобой, безродное отребье? Нет, слишком много чести для тебя. Сражаются с равными, а таких, как ты, — в петлю.

Мерд сделал шаг в сторону, и из открывшегося дверного прохода в комнату шагнул человек с мечом в руке. За ним второй, третий…

Корд отступил еще на шаг, сойдя с ненадежной ковровой дорожки на гладкие доски пола. Пятеро. В кольчугах стражников, но заросшие бородами, как самые отпетые головорезы с окраин Рива. Держатся уверенно, но вряд ли обучены слаженному бою, когда один всегда прикрывает другого. Пустяки — для Кейора Черного, выходившего в одиночку против абордажной команды чужого корабля. Но там, на лестнице, были и другие. Только бы не арбалеты, лишь бы не они…

— Сейчас у меня есть более важные дела, — произнес Мерд. — Увидимся позже, капитан. Если ты уцелеешь, конечно.

Клинки врагов приподнялись, нашаривая цель.

— Брать, — рявкнул Мерд. — Живым или мертвым!

И вышел из комнаты. На его место с лестницы протиснулся еще один головорез в кольчуге стражника, а за его спиной Корд рассмотрел еще нескольких, толпящихся на площадке у двери. Он грудью ощутил холодный ветерок, пробежавший по комнате. Там, где всегда была кольчуга капитана, остался только китель командора стражи да кружевной воротник сорочки. На грудь словно положили кусок льда — всей кожей Корд ощутил, что сюда, в отворот кителя, смотрят клинки головорезов, словно предсказывая, куда они вонзятся.

Чувствуя, как волосы на затылке становятся дыбом, Демистон отступил еще на шаг, держа клинок перед собой. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Вся эта кутерьма… Зря он согласился пойти в начальники и сменить кольчугу на кружева.

Зря.

— Взять! — раздалось с лестницы, и пятеро головорезов кинулись вперед, на одинокую фигуру в тонком кителе, сжимавшую в руке хрупкий клинок.

Де Грилл проснулся от холода. Прохладный осенний воздух покалывал щеки и забирался в распахнутый ворот рубахи, щекоча грудь. Эрмин заворочался в огромном кресле, пытаясь вытянуть ноги, ударился коленкой об острый угол стола и проснулся окончательно.

Отпустив на волю крепкое словцо, он сел и потер холодные щеки, пытаясь их согреть. Потом нашарил на столе коробку со спичками алхимиков, разжег масляный фонарь и поднялся на ноги.

Секретный кабинет на вершине башни, в котором так редко нынче появлялся король, был погружен в темноту. Здесь было холодно, а от шкафов с бумагами, выстроившихся вдоль стен, тянуло сыростью. Еще немного, и с ценными архивами будет покончено — если никто не сподобится взять на себя заботу регулярно проветривать и обогревать комнату.

Де Грилл с подозрением покосился на небольшой камин. Справиться с ним не удавалось ни Геордору, ни Эрмину — вместо тепла тот выдавал удушливый дым, и наотрез отказывался обогревать хоть что-то, кроме себя самого. Нужна была рука мастера, чтобы привести камин в порядок, но ни один печник в королевстве не должен был переступить порог этой комнаты. Окинув взглядом длинные ряды шкафчиков с бумагами, Эрмин тяжело вздохнул. Еще одна забота. Мелкая, досадная, но, как все мелочи, грозившая превратиться в громадную проблему, если вовремя с ней не разобраться. Если бумажные архивы сгниют, будет безвозвратно утеряно столько ценной информации, что королевский советник сойдет с ума. Но сейчас никак нельзя этим заниматься, на это просто нет времени.

Спохватившись, Эрмин поднял фонарь повыше и похлопал свободной рукой по карманам. Нашарив прочную цепочку, он вытащил на свет серебряный кругляш, блеснувший в свете фонаря. Часы. Точный гномий механизм, одно из самых важных и беспощадных орудий советника короля. И его проклятье.

Взглянув на стрелки, Эрмин вздохнул с облегчением. Едва за полночь. Он проспал всего половину суток. Геордор, конечно, уже оповестил королевство о грядущем наследнике трона. Вон, даже отсюда слышны пьяные вопли, доносящиеся снизу. Праздник продолжается, и советник пропустил очень важное событие в жизни королевства. С другой стороны, он хотя бы немного выспался.

Прислушавшись к себе, Эрмин с удивлением понял, что это правда. Он чувствовал себя отдохнувшим и умиротворенным, таким, каким не был уже больше месяца. Сердце билось ровно, голова больше не болела, а мысли текли спокойной рекой, не перескакивая с одного на другое.

Поставив фонарь на стол, Де Грилл нашарил в глубинах огромного кресла потрепанный плед, служивший верой и правдой еще отцу Геордора. Опустившись на холодное кожаное сиденье, советник закутался в плед, как в одеяло, и с облегчением откинулся на спинку кресла. Ему было тепло и уютно. Спокойно. Теперь можно и подремать — до утра. Уже размеренно, с чувством, осознано наслаждаясь каждой минутой отдыха.

Но сон не шел. Вопреки воле самого Де Грилла, его отдохнувший разум не торопясь перебирал события предыдущих дней. Почему-то теперь все выглядело иначе, чем раньше, — словно советник чуть отодвинулся от полотна, взглянул на него сверху и увидел всю картину целиком. Вопросы, ранее казавшиеся Эрмину загадками, мгновенно находили ответы. Все события выстраивались в логичную схему, которую хоть сейчас можно было начертить на бумаге. Всякому кусочку мозаики находилось свое место, стоило лишь немного поразмыслить над его формой.

Советник даже причмокнул от удовольствия. Потом, закряхтев, подался вперед, к столу, и отодвинул в сторонку фонарь. Достав из ящика стола хрупкий лист бумаги, Эрмин положил его на столешницу. Потом извлек из кармана свинцовый карандаш — свое грозное орудие номер два — и уставился на пожелтевший лист. Задумался. И сам не заметил, как рука вывела первую строчку.

Все же общая картина была слишком большой, чтобы держать ее в голове. Тут Эрмину на помощь и пришли верные помощники — бумага и карандаш. Строчки и линии, выводимые рукой советника, напоминали карту военных действий: отряд сюда, отряд туда, здесь обозники, там засадный полк… Сражение, что разворачивалось на бумаге, полностью поглотило советника. Он вновь погрузился в работу, но теперь его отдохнувший ум работал четко, как те гномьи часы в кармане, скрупулезно отмечая мелочи, упущенные ранее.