Эстэр Марон - Материки

Так он и вправду мой отец?

« Создатель! Девочка, просто сделай так, как я попросил… ты единственная, наделенная силой, которая может пробить барьер памяти такой силы! Действуй!!! »

Я решила более не спорить, и даже отложила на время шкодливую мысль поинтересоваться, на кой ляд он изувечил мою грудь. Я просто последовала его совету.

Формула воссоздания требовала совсем незначительной траты магических сил, но зато неимоверно точного исполнения. А вот заклятие пробивания барьера по силе равному пятому уровню — наоборот: структура его была на удивление проста, зато сколько силы…

Иссушив себя в магическом плане почти досуха, я все же сплела полученные заклинания в единый сгусток чистейшего волшебства и кинула в отца.

Тот хотел увернуться, но не успел — я придала волшбу ускорения своему сгустку. Заклятие попало ему в грудь, сбив отца с ног. Он упал и потерял сознание. Я облегченно вздохнула, так как это значило, что барьер сломан.

Почти сразу я ощутила расползающуюся боль в груди, от которой захотелось взвыть.

— Тарнир, ты редкостная сволочь… — прошептала я, прежде чем сама лишилась чувств от боли.

Ой, как же все болит! Мать моя женщина… Хочется кричать, но я знаю, что если поддамся этому порыву — станет еще больней. По ощущениям, у меня весь участок груди превратился в фарш. О-о-о-оооо…….

— Да куда ты льешь, дурень? — Яростно зашептал незнакомый мне мужской голос. — Не на грудь зелье лей, а в рот! На грудь надо другое — то, с базиликом и сон-травой…

— Я вижу ты хорошо разбираешься в травах! — Не менее злобно прошипел другой голос. О, Рильен!

— Ничего подобного, — невозмутимо ответил первый, — просто я в отличие от некоторых, умею слушать людей и нелюдей. Ваш лунный нимф мне инструкцию оставил. Кстати, а почему он сам ее не лечит?

— Потому что он якобы, цитирую: «пошел собирать полезные травки, которые мы, презренные неучи, будем не в состоянии отличить от крапивы, или от волчьей ягоды». Конец цитаты.

Первый голос хмыкнул.

— А этот ваш наемник, как я погляжу, с характером.

— Его характер зависит непосредственно от выходок Айрены. — Буркнул Риля.

Убью!

— Слушай, мне кажется она пошевелилась… — Обратил на меня внимание незнакомец.

— Естественно, она уже минуту как слушает наш разговор. — Невозмутимо просветил того рысь.

Мне не оставалось ничего другого, как приоткрыть глаза. Сразу же все поплыло и я на миг зажмурилась. Потом снова осторожно открыла глазки. Надо мной склонились два лица. Первое — Рильена, а второе — незнакомое мне.

Незнакомц оказался довольно взрослым мужчиной, на вид лет тридцати, с белой кожей, с паутинкой морщинок вокруг уставших угольно-черных глаз и с абсолютно белыми волосами. Он был одет в сменную одежду Дэмиана и в меховой плащ Рильена.

— Ты Тарнир? — Проявила ячудеса догадливости, не узнавая своего голоса. Он стал каким-то хриплым и сухим.

Оборотень кивнул.

— А где… — я сглотнула противную вязкую слюну, — а где отец?

Уголки губ Стража моего отца чуть приподнялись, и он кивнул куда-то за мою спину.

— Вэриан еще не пришел в себя, но ему ничего не грозит.

Вэриан. Красивое имя у моего отца.

Желая убедиться во всем сама (как всегда), я сделала нечеловеческий рывок и из последних сил подползла к спящему на чьем-то плаще отцу. Аккуратно прижалась к нему, устроила свою голову у него на груди (отец был значительно выше меня ростом) и, слушая его размеренное дыхание, быстро заснула сама.

На этот раз пробуждение было весьма приятным. Грудь уже не болела, а чьи-то теплые и чуть мозолистые пальцы нежно перебирали пряди моих волос, убирая их со лба. Некоторое время я просто наслаждалась тем теплым чувством, которое дарили мне прикосновения, а потом, моргнув, посмотрела на их обладателя.

На меня смотрели улыбающиеся фиолетово-сиреневые глаза, точь-в-точь похожие на мои. Отец полусидел-полулежал, прислонившись к дереву, и прижимал меня к себе, как маленького ребенка.

— Привет, малыш… — тихо сказал отец.

— Привет, пап… — эхом отозвалась я.

И все. Более не нужно слов, все и так понятно, стоит лишь заглянуть друг другу в душу, проглядывающую сквозь зеркала наших глаз. Я просто потонула во всех тех чувствах, которые увидела в одном взгляде отца. Счастье. Боль. Обретение. Сожаление от осознания того, что он был вынужден забыть на все эти годы. Предательство от родного тебе существа, которому доверял и которого уважал. Любовь. К маленькому, еще полностью не окрепшему существу, продолжению тебя. И безграничная нежность, боязнь словом или жестом навредить мне, будто я хрустальный сосуд, который так легко сломать чуть более крепкими объятьями.

Я знала, что во мне самой сейчас отражается безумный водоворот чувств, гораздо более сильных и многогранных, чем может вместить и удержать в себе обычный человек.

Для истинного взаимопонимания никогда не нужно лишних слов.

— Айри, ты как? — Раздался восторженный писк, и мне на колени запрыгнул Алмаз.

Я улыбнулась.

— Хорошо. А как остальные?

— Да что с ними станется-то? — Фыркнул снеж. — Рильен и Тарнир тебя лечили, а Дэмиан вот недавно вернулся. — Ал чуть помедлил, потом серьезно сказал: — Я просто поражаюсь, как он в снегу нашел столько лечебных трав.

Рассмеявшись, я ответила:

— Лунный нимф как-никак…

И вдруг мой смех оборвался, а я снова почувствовала это… тяга. Тяга к водам «Омута Слез». Отец, внимательно следящий за мной, заметил эту перемену.

— Потерпи чуть-чуть. Через час твои раны хоть немного затянутся и ты пройдешь инициацию. — Полуприказным-полупросительным тоном сказал он.

Я кивнула, собирая всю свою силу воли и пытаясь побороть безумный порыв сигануть в воду непременно сейчас.

Не отстраняясь от отца, я огляделась. Мы по прежнему находились около самой кромки вод «Омута», посреди заснеженной равнины с парой-тройкой чахлых деревцев. Совсем недавно вновь начался слабенький снегопад, еще не успевший замести наши следы и подтверждения небольшой потасовки. Приглядевшись, я даже смогла различить россыпь бурых пятен на снегу — мою застывшую кровь. Не перестаю поражаться моей возросшей регенерацией на пару с целительскими способностями Дэмиана. Он просто гений, хотя вслух я это никогда ему не скажу. Но чтоб за каких-то пару часов зарастить огромную открытую рану! Надо будет побороть свою гордыню и сказать ему спасибо при встрече.

Солнце стояло в зените, хотя и было затянуто прочным покрывалом уныло-серых туч, отбрасывающих тень на всю долину. Чистый снег, белизной своей режущий глаза, казалось состоял из миллиарда маленьких бриллиантов. Я представила, как бы он переливался под многочисленными лучами солнца, и почувствовала искреннее восхищение к матери-природе.