Олеся Ермакова - Сборник рассказов

Горький комок застыл в горле.

Не бывает никаких спасительниц и милосердных богинь. Это сказки для младшей сестренки, которой полагается верить, что однажды мама вернется. Если женщина и правда небесный дракон в человеческом облике, главное не следует забывать: драконы и богини не обязаны быть добрыми. Ее спасение лишь мимолетная прихоть. Но и за это стоит быть благодарной.

Спасительница ответила на упрек мужчины со спокойствием и мягкостью, подошла ближе, погладила по голове, села на край кровати и достала толстую книгу в красивом переплете. Чжан Мей повторно покачала головой — буквы казались похожими на диковинных зверей и птиц, сплетались в узоры, но не дарили ей таинства смысла. Если она не понимает слов, то и книги читать не сможет. Богиня улыбнулась, открыла первую страницу. Мей подумала, как глупо было решить, что над ней собираются подшутить. Как вообще можно было сомневаться в божественной мудрости кареглазой женщины? Разве книги состоят из одних только слов?

Женщины на картинке танцевали. Звери и цветы вокруг замерли зачарованные их плавными движениями. Солнце играло на тонкой ткани невесомых накидок.

Чжан Мей никогда не видела ничего прекрасней…

Две недели тепла и заботы минули быстро, унеслись пестрыми птицами за горизонт. Женщина прощалась, и это было печально, почти больно. Пришедший вчера колдун сумел подарить Мей радость понимания чужой речи. Но язык не утратил свою чуждость, его оказалось мало, чтобы понять этих странных людей, любивших пустыню. Она хотела бы стать такой же, как они, понимать, чему может улыбаться кареглазая женщина, знать ее радости и тревоги. Что такого в том мужчине, если ради него она навсегда покидает свой дом?

— Ты будешь вспоминать меня, Мей? — спросила спасительница.

Чжан Мей хотелось закричать, смиренно склониться у ног той, что не подозревала о своей божественности, произнести спокойным и ровным голосом клятву службы, вечной верности, чтобы всегда быть рядом, защищать. Но женщина никогда бы не позволила этого, приняла бы за простую благодарность. От этого прощание выходило еще печальней.

— По законом моего народа за подаренную жизнь я вручаю тебе свою, — на чужом языке вышло фальшиво, неправильно. Подтверждая это, женщина улыбнулась.

— Нет нужды никому вручать свою жизнь. Ты свободна от долгов и служений.

Она была права. Двенадцатилетняя девочка на службе у богини выглядит глупо, смешно. Что сможет она ей дать, от чего защитить?

— Я хочу, чтобы ты нашла свое место в этом мире, стала счастливой. Он непохож на тот, о котором ты рассказывала, но для меня он прекрасен. Мне хочется, чтобы ты сумела его любить так же, как я.

— Я постараюсь.

Говорить, что именно она делает этот мир прекрасным, было глупо. Как и упасть на колени. Женщина сама не верила, что является добрым божеством. На чужом языке Мей не смогла бы ей этого объяснить.

— Что ты собираешься делать дальше, Мей? Я попросила колдуна позаботиться о тебе, пока ты не выберешь свой путь.

— А что собираешься делать ты? — робко спросила девочка, поражаясь собственной дерзости. Если бы она не предчувствовала ответ, то ни за что не спросила бы.

— Я поеду туда, где нет ни степей, ни пустынь, а только леса и равнины. Я хочу быть с ним рядом на самом-самом краю света, — улыбнулась богиня мечтательно. — Хочу дом с огромным садом и растить его детей. В саду можно посадить стройные степные злаки, дети будут играть рядом с ними, а я рассказывать сказки. Может быть, однажды покажу им свою родину. Скажу, что она не такая, как на картинках. Тебе, наверное, неинтересно?

«Я отправилась бы за тобой на край света. Но ты не захочешь», — подумала Чжан Мей, но вместо этого произнесла:

— Ты говоришь красиво. Я бы хотела посмотреть на этот дом.

— Знаешь, Мей, я так сильно люблю его, что забываю обо всем. Даже о том, что мой долг заботиться не о себе, а исцелять других. Мне кажется, что если его не будет на свете, я умру. Я такая глупая. Такая эгоистка.

Мей улыбнулась.

— Ты даришь людям надежду и исцеление. Разве нельзя тебе быть счастливой?

Женщина рассмеялась и добавила:

— Только не говори опять, что я богиня. Если бы богини были такими, то мир давно бы скатился в бездну. Ты не обязана ничем платить за свое спасение.

Однажды утром, не до конца проснувшись, Мей произнесла вертящиеся на языке слова вслух. Тогда женщина тоже долго смеялось.

— Я хочу, чтобы ты когда-нибудь полюбила кого-нибудь также сильно, как я. Мне хочется делать невообразимые глупости, но на душе давно не было так хорошо. Как будто летаю.

Краткий стук и мужчина заглянул в комнату.

— Нам пора.

— Я знаю, подожди еще немного.

Время уходило, утекало быстрее песка в настольных часах.

— Ты когда-нибудь вернешься? — не удержалась от вопроса Чжан Мей, стараясь как можно лучше запомнить лицо богини.

— Конечно, мне же захочется познакомить с тобой моих детей. Будь счастлива, Мей.

Когда колдун предложил ей выбор, она отправилась в храм. Чжан Мей умерла в слепящем пламени, окончательно исчезла с уходом богини. Мейталь собиралась стать танцовщицей.

Мейталь думала, что никогда больше не увидит женщину, спасшую ей жизнь. Это было правильно. Чудо происходит в жизни лишь однажды, а она удостоилась внимания светлого божества. Чего еще просить у Небес?

Танец стал жизнью, избранной дорогой. Чуждость ее красоты притягивала взгляды. А необычный разрез глаз и происхождение стали темой множества загадок и слухов. Некоторые танцовщицы относились к ней с неприязнью, завистью. В чем-то они были правы: она не имела права занимать здесь место.

Мейталь не заметила, как смогла полюбить Хариту и обрела подруг. Юные танцовщицы не уставали удивлять ее. Они были смешливы и всегда готовы к очередной проказе, выросли среди удивительных сказок и восторженной делились ими. Могли дразнить своей красотой заглянувших в храм мужчин и одновременно до изнеможения выкладываться на тренировках. Часто ругались, ссора была готова вспыхнуть от малейшей искры, но они никогда не помнили долго зла. Рассказывая о традициях кровной мести, смеялись, как будто поражаясь про себя — неужели этим глупым мужчинам совершенно нечем заняться. Танцовщицы походили на диковинных птиц, и Мейталь, казалось, что ее тоже ненароком научили летать.

Господин Хэлавир был добрым и щедрым, даже жены его приветливо улыбались, а не изводили приглашенную танцовщицу ревнивыми взглядами. Мейталь нравилось для него танцевать.

Опоздать было немыслимо, даже если танцовщицам охотно прощали задержки. Прошло уже три года, но больше всего на свете она боялась обмануть возложенное доверие. Подруги смеялись над такой точностью. Мейталь им завидовала. Они родились здесь, с детства были частью диковинных традиций и обрядов, никто никогда не сможет их упрекнуть в том, что они чужие этому месту и делают что-то не так. Когда-то и у нее тоже было куда пойти.