Джулия Джонс - Корона с шипами

Желтая «хонда-сивик» была славной машиной, настоящим другом. Не то что вероломные киношные автомобили, которые вечно отказываются работать в критическую для героини минуту. Стоило ей повернуть ключ зажигания, мотор сразу же заурчал.

Куда бы поехать? Тессе захотелось увидеть траву. Не едко-зеленую траву на расчищенных и готовых к застройке пустырях и не ухоженные, подстриженные газоны на площадках для гольфа в миссии Георга. Ей хотелось увидеть настоящую, живую траву.

Тесса свернула на Техасскую улицу и поехала на север от Университетских холмов, а затем на восток по Восьмому шоссе, мимо отелей, лужаек, кегельбанов и велосипедных дорожек. Автострада была почти пуста — мало найдется охотников в субботнее утро вылезать из дому в такую рань. А небо над головой было типичным южнокалифорнийским небом — бледно-голубое, безоблачное, подернутое маревом. Солнечные лучи проникали через окно машины и согревали лицо и руки.

Тесса не призналась бы в этом даже себе самой, но на самом деле ей ужасно нравилось спасаться бегством. Пожалуй, никогда и нигде не бывала она так счастлива, как в дороге. В случае удачи мечта о каком-то неведомом, прекрасном месте становилась настолько захватывающей. что удавалось забыть обо всем на свете. И всегда, без исключения, достигнув цели путешествия, она чувствовала смутное разочарование. Точно приехала не в то, желанное, а в немножко иное место.

Внезапно у нее возникло неприятное ощущение. Как будто кто-то — кто-то у нее в голове, в висках — тихонько скреб ногтем по школьной доске. Зззззззз. У Тессы упало сердце. Только не сейчас, не сегодня. Приступов так давно не было, она уж надеялась, что навсегда избавилась от них. Тесса изо всех сил надавила на акселератор — как будто от шума тоже можно убежать. Она по опыту знала, что чем быстрее и дольше едет, тем меньше беспокоит ее этот ненавистный звук.

Звон в ушах — такой диагноз поставили Тессе, когда ей минуло пять лет и семья их еще не перебралась из Англии в Америку. Она, как сейчас, помнила, как сидела на лужайке — а тогда у них перед домом была лужайка, — зажимала уши ладонями и вопрошала мамочку — когда же наконец прекратится этот противный свист? Не свист, скорее это напоминало звоночек — кто-то у нее в голове звонил в крошечный колокольчик.

Шум все не утихал. И через неделю ее родители вызвали семейного врача, доктора Бодсилла, толстого красноносого мужчину, который благоухал портвейном и имел странное пристрастие к ярким вязаным жилетам. Осмотрев девочку и произнеся несколько многозначительных «гм» и «хм», он посоветовал ее матери отправиться в Лондон и показать дочь специалисту. Через десять дней Тессу, несмотря на жару, укутали в зимнее пальто, натянули на нее теплые носки, заплели волосы в тугие косички и, ревущую и протестующую, потащили на станцию.

Но в поезде Тессе понравилось. Ритмичный стук колес по рельсам и лязг железной махины за два часа дороги почти заглушили звон в ушах. Настолько, что, когда они прибыли на вокзал Виктория, Тесса заявила: «Мамочка, в ушках больше не шумит». Это заявление искренне расстроило маму — поездка в Лондон, договоренность с известнейшим врачом — и все это, чтобы ее невозможная и неблагодарная дочь взяла и исцелилась собственными силами. От неприятной перспективы предстать перед лондонским светилом с эгоистичным и чудесным образом оправившимся ребенком избавил мать Тессы железнодорожник со свистком на шее.

Тесса запомнила это на всю жизнь. Окно поезда было открыто, а тот тип прохаживался по четвертой платформе. Он остановился в четырех шагах от ее левого уха и изо всех сил дунул в свой форменный свисток начальника станции.

Жуткий звук ворвался в ухо, проткнул его и прошел насквозь, разрывая ткани, нервы и мембраны, заполнил весь ее мозг, все существо — все потонуло в адском шуме. Было так, точно в голове заработал громадный железный механизм. Тесса помнила, как забилась в истерике, как вопила и умоляла маму помочь ей. Только через несколько часов она поняла, что от криков становится еще хуже.

По дороге на улицу Харлей матери пришлось связать руки дочки своим желтым нейлоновым шарфом — Тесса не переставая молотила себя кулаками по голове, пытаясь выбить из нее ненавистный шум.

Отоларинголог, доктор Хэмш, дал Тессе успокоительное, стакан лимонада и игрушечного мишку, чтобы было не так страшно. В течение часа врач осматривал ее уши с помощью блестящих и холодных металлических инструментов и испытывал слух, заставляя различать разные, высокие и низкие, звуки, а строгая нянечка с прохладными руками брала на анализ мочу и кровь.

Свое заключение доктор Хэмш изложил отдельно матери и дочери. Тесса навсегда осталась признательна за то, что сначала он поговорил с ней.

— Тесса, — сказал он, наклоняясь к девочке и снимая очки — под ними оказались добрые синие глаза, — у тебя то, что в медицине называется звон в ушах. Порой — как сегодня на вокзале — звук будет становиться громче. А иногда он будет почти неразличим. — Доктор потрепал Тессу по плечу. — Мы с тобой будем одной командой. Давай договоримся — ты постараешься держаться подальше от шумных мест, например, от вокзалов, где ходят люди со свистками. Понимаешь, хоть мы и не знаем причину этого звона, но можем сказать, от чего он становится сильнее.

— А вы не можете его убрать совсем? — спросила Тесса, приободрившись от захватывающей мысли, что они с доктором Хэмшем будут одной командой.

Доктор посмотрел прямо ей в глаза:

— Нет, Тесса, не могу. Зато могу сделать так, чтобы он тебе почти не мешал. И если эта неприятная штука не пройдет сама собой, мы вместе подумаем, как быть дальше.

Тесса обогнала ехавший по левой стороне дороги грузовик и печально улыбнулась. Им с доктором Хэмшем не пришлось поиграть в одной команде. Вскоре после первого визита ее родители перебрались в Нью-Йорк. Звон в ушах прекратился во время девятичасового перелета, и целых семь лет приступов больше не было. Синеглазый доктор и медсестра с прохладными руками остались лишь приятными воспоминаниями.

Водитель грузовика прибавил газу, и автомобиль с ревом обогнал Тессу по внутренней стороне. Теперь Тесса видела надпись на бампере — жирными черными буквами: «Я не беру — я создаю». Она инстинктивно сбавила скорость.

Тесса понимала, что едет слишком быстро. Но ничего не могла с собой поделать. В то лето, когда она училась водить машину, звон в ушах возобновился, и она очень скоро обнаружила, что чем сильнее давит на акселератор, тем громче ревет мотор. А лучший способ борьбы с проклятым звоном — заглушить, замаскировать его столь же громким, но более низким внешним шумом. По-видимому, один звук поглощал другой. На самом деле не совсем так, но это помогало. Иногда лучше, иногда хуже, но помогало.