Джулия Джонс - Корона с шипами

Когда Райвис подъехал ближе, Кэмрон увидел, что он не так уж холоден и невозмутим. Перчатки и рукава были испачканы кровью. Волосы взмокли от пота.

Райвис не терял времени даром. Ударом меча он заставил вторую кобылу рысью проскакать по телам гонцов к скале, за которой укрылись Кэмрон и Брок. Там он спешился, поднял тело Брока с земли и взвалил на спину лошади. Затем повернулся к Кэмрону.

Две стрелы просвистели в воздухе, навеки усмирив двух гонцов, которые вообразили, что пришло время подняться.

Райвис взглянул прямо в глазу Кэмрону:

— Мне следовало появиться раньше, но пришлось немного задержаться там, за скалами. — В голосе его слышалась легкая насмешка, но потемневшие от боли, запавшие глаза говорили другое. Когда Райвис помогал Кэмрону забраться на лошадь, юноша увидел зияющую рану у него на боку.

Кэмрон молчал — он просто закрыл глаза, положил голову Райвису на плечо и ждал, пока его увезут с этого ужасного места.

Тесса не сразу поняла, что проснулась. В мягком душистом коконе ей было тепло и уютно. Она не то чтобы чувствовала себя здоровой, но боль отступила, точно надоедливая соседская собачонка, что тявкает на улице, — мешает, конечно, но не настолько, чтобы выбираться из постели и идти утихомиривать ее. Сама мысль о том, что надо что-то делать, а не просто лежать, спокойно и бездумно, казалась Тессе дикой и непривлекательной. Она и пробуждение свое осознала, лишь когда услышала о нем из чужих уст.

— Вот и чудесно, дорогуша, — сказал чей-то ласковый голос, — похоже, ты помаленьку приходишь в себя. Все хорошо, милочка, не волнуйся, все хорошо. — Тесса почувствовала чье-то прикосновение — не менее ласковое, чем голос, — но обнаружила, что не может вспомнить, как называется та часть ее тела, что ощущает это прикосновение. — Скорей, Эмит, она очнулась.

— Очнулась?! Слава четырем богам!

Тесса ничего не могла с собой поделать — весь этот разговор о ее пробуждении, эти заботливые голоса немного раздражали ее. Ведь если она очнулась, значит, надо что-то делать. Она поднатужилась, напрягла те части тела, названий которых по-прежнему не помнила, и сделала отчаянный рывок наружу, из-под одеяла, в реальный мир: то есть повернула голову в ту сторону, откуда раздавались тихие голоса, и открыла глаза.

Кто-то прижал большую полную руку к столь же пухлой груди.

— Скорей же, Эмит! Липовый чай и бульон! Что ты копаешься?

Взгляд Тессы остановился на руке, на груди, поднялся выше — к лицу. Да ведь это матушка Эмита. Поднялась со стула и стоит здесь, на собственных ногах! Это зрелище поразило Тессу — и от потрясения все мигом стало на свои места: она вспомнила, как называются части ее тела, вспомнила, где находится, как попала сюда, чем и почему занималась, перед тем как потеряла сознание. Она даже нашла в себе силы заговорить:

— Матушка Эмита, немедленно сядьте на место.

Старуха взглянула на Тессу так, точно это кухонный горшок вдруг решил заговорить. Она отняла руку от груди н прижала ко лбу Тессы:

— Эмит! Подашь ты, наконец, чай?

— Вот он, матушка. — Теперь в поле зрения Тессы попал Эмит. Он выглядел гораздо старше и более хилым, болезненным, чем она запомнила. — О, мисс! Очень вам больно? Вы в порядке?

Тесса кивнула, хотя все было в полном беспорядке. Голова пухла от не помещавшихся в ней мыслей. Шея болела, а правую руку словно кололи сотни маленьких иголок.

— Мисс, приподнимите немного голову, я подсуну вот это... — В руках Эмит держал подушку.

В голосе его звучало такое искреннее беспокойство о ней, что у Тессы защипало глаза. В глубине души она уже знала, что им вскоре придется расстаться. Она молча приподнялась, стараясь не показать, какую боль причиняет ей каждое движение.

— Вот так, милочка. А теперь выпей. — Матушка Эмита нагнулась к Тессе с чашкой дымящегося напитка. Тесса поспешно подалась ей навстречу — не столько из желания поскорее отведать обжигающе горячего чая со странным запахом, сколько для того, чтобы не держать старушку на ногах.

— Вкусно. — Тесса пригубила чай. Она знала, что матушка Эмита ждет вопросов — почему питье так пахнет, из чего оно приготовлено и действительно ли так полезно, но у нее не хватило духу продолжать разговор. Она бросила умоляющий взгляд на Эмита.

Эмит кивнул и подал матери руку:

— Пойдемте, матушка, я помогу вам сесть и поверну стул так, чтобы вы могли присматривать за Тессой.

Матушка Эмита недовольно хмыкнула, но все же, взяв с Тессы обещание допить лечебный чай, позволила увести себя. Она двигалась с таким трудом, что жалко было смотреть. Тесса протянула руку, чтобы напоследок коснуться мягкого шерстяного платья старушки. Боль обожгла ладонь. У Тессы вырвался приглушенный стон. Правая рука была туго забинтована. Из-под повязки высовывались лишь кончики пальцев. Тесса вспомнила, как водила кистью по пергаменту и как невидимое пламя опалило ладонь. Она снова спрятала руку под простыней и постаралась не думать о том, что произошло. Напрасно. Перед глазами замелькали переплетения линий узора и картины той страшной битвы.

Тесса свернулась комочком. Это нечестно. Стоило ей проснуться, как в ее мир опять вторгся этот кошмар. Ясно одно: теперь она несет ответственность за все, что произошло, пока она рисовала свой узор.

Она здесь, чтобы бороться с гонцами. Чтобы помешать тем, кто сделал гонцов такими, как они есть. А кто-то стоял за ними, кто-то превратил их в кровожадных зверей, собрал их в сплоченную свирепую стаю. Тесса почувствовала запах чужой краски, краски человека, который создал чудовищ из обычных солдат. А он в свою очередь заметил ее. И поэтому тот гонец внезапно остановился и посмотрел на нее. И поэтому она валяется здесь с обожженными руками и раскалывающейся головой. Ее заметили — и пытались убить.

В горле стоял ком. Тесса попыталась откашляться, но это не помогло.

— Вы допили чай, мисс? — спросил Эмит. — Это отличное обезболивающее, и в голове сразу прояснится.

Тесса улыбнулась, хотя пока что особого облегчения не почувствовала. Она вообще сомневалась, что во всем Бей'Зелле найдется лекарство, от которого у нее прояснится в голове.

— Эмит, сколько я проспала?

— Целые сутки, мисс. — Усадив мать на стул, Эмит вернулся к Тессе. — Вы потеряли сознание вчера утром и проспали весь день и всю ночь.

Тесса кивнула. Руку точно лизали языки пламени.

— Вы вытащили меня из-за стола? И вынули кисть из рук?

Эмит не ответил. Он пододвинул свою табуретку поближе и только потом заговорил:

— Ожог у вас нехороший, мисс. Ладонь пострадала больше, чем пальцы. Матушка промыла рану и смазала больное место мазью из бархатцев, но скорей всего вы еще несколько недель не сможете рисовать... и, наверное, останется шрам.