Олаф Бьорн Локнит - Конан и Посланник мрака

Неужели Рота, великое божество Полуночи, Поверженный Всадник, возвращается в наш мир из небытия, из-за Грани?

Существо в красном по своей природе наверняка относилось к людям — две руки, две ноги, голова. Но уж больно высок. Или мне так кажется потому, что я валяюсь на полу, а он громоздится надо мной?

— Тебе неверно кажется,— громко сказали мне по-стигийски.

Боги, он копается в моих мыслях! Вон из моей головы!

— Изволь,— прохрипело из-под маски, и я почувствовал, как спутывающие мой разум заклинания тают.— Хочешь, малыш, я дам тебе всего один полезный совет? Если хочешь прожить долгую и счастливую жизнь, уезжай в обратно Пограничье, если уж ты выбрал полуночную страну своим домом. Не суйся в дела, в которые даже я побаиваюсь соваться.

— Ты кто такой? — хрипло выдавил я.— Ксальтотун?

Фигура медленно кивнула.

— Ксальтотун — это твое имя?

— Скорее, сущность. Или, если тебе будет проще понять — род занятий. Тотлант, уезжай. Уезжай скорее.

— Мы разве были прежде знакомы?

— Возможно. Поднимайся и уходи.

— Постой, постой, еще один вопрос! — взмолился я.— Почему ты и многие другие носите белую звезду в красном окоеме? Знак Роты?

— Потому что Алое Сияние, залившее Немедию, принадлежит Роте-Всаднику.

Он развернулся и, тихо ступая по половицам, ушел в глубину библиотеки, скрывшись за стеллажами.

Заклятья, наконец, перестали действовать, я, кряхтя, поднялся и заспешил к выходу. Вывалился, тяжело дыша, в караулку, где хохотали Веллан с дружками, вызвав у них веселое недоумение.

— Посмотрите, до чего доводят книги,— соболезнующе сказал Веллан, озирая мой бледный вид.— Как вы, волшебники, вообще на свете-то живете? Тотлант, ты что, в библиотеке привидение увидел?

— Отвяжись,— я поморщился и, прихрамывая, направился к лестнице во двор.

Привидение? Нет, хуже! Поздравляю, охотник за ксальтотунами! Своего ты добился. Зато теперь можно смело утверждать: то, что называет себя «ксальтотуном» — очень сильный и знающий маг, каким-то образом связанный с тайной пресловутого Алого Сияния.

* * *

— Магия хороша только на расстоянии броска топора!

Эту историческую фразу Конан ввернул немедленно после моего рассказа об импровизированной погоне за ксальтотуном, причем рассказа довольно сбивчивого. Собрались только аквилонцы — Хальк, Просперо и сам Конан.

— Да, описание совпадает с тем, что мы наблюдали вечером,— обеспокоено согласился барон Юсдаль.— Странная красная одежда, маска, посох… Говоришь, он задавал вопросы по-стигийски?

— Да,— кивнул я.— Но мне кажется, что к Черному Кругу Птейона, которым командует Тот-Амон, этот человек не имеет никакого отношения. В Стигии множество наречий. Треклятый ксальтотун говорил с луксурским акцентом. Я сам родился в Луксуре, поэтому знаю.

— Постойте-ка…— Конан выругался столь замысловато, что мы не поняли и половины из речений варвара, прошелся, как тигр, из угла в угол, нахмурился и вдруг сказал такое, от чего у меня дыхание перехватило: — Стигиец, луксурский акцент, утверждает, будто «ксальтотун» — его сущность, а личное имя — Менхотеп. Тотлант, как тебя зовут? В смысле, полное родовое имя?

— Тотлант, сын Менхотепа, сына Птеоса, из Луксура,— немедленно ответил я и закашлялся.

Кажется, я понял, на что намекнул Конан.

— Мало ли в Стигии Менхотепов! — наконец промычал я.— Имя распространенное, особенно в среде магиков. Конан, неужели ты и впрямь полагаешь…

— Я не полагаю, я создаю версию происходящего,— с апломбом заявил король.— И вообще, детям лучше знать своих родителей. Этот красавчик был похож на твоего отца?

— Ты рехнулся! Менхотеп, мой дражайший родитель, волшебник, владеющий стихиями пустыни! Конечно, он высокого роста, но эта орясина выше Менхотепа Луксурского самое меньше на четыре пальца.

— Обувь с высоким каблуком,— пожал плечами Хальк.— И вообще, что вы пристали к Тотланту? Что, он не мог не узнать собственного отца? Однако… Тотлант, ты утверждаешь, будто виденный тобой ксальтотун — исключительно одаренный маг. Предположительно, стигиец.

— В равной степени он может быть шемитом, кешанцем или уроженцем Пунта,— проворчал я.— Сам слышали, имя распространенное. Акцент Луксура он мог приобрести, например, долго проживая в городе. Ксальтотун посоветовал мне, а, следовательно, и всем нам, немедленно уезжать. Он как-то связан с древним культом Роты-Всадника…

— У-у-у! — в один голос возмущенно загудели Конан и Хальк.— И этот туда же! Какой еще Рота? Какой всадник? Мумифицированный призрак восьмитысячелетней давности! Оставь глупые страхи!

Конан поморщился и добавил:

— Похоже, тебя очень сильно напугали. Только не говори, что намерен отказаться от поездки на встречу с Ольтеном!

— С удовольствием бы отказался! — горячо воскликнул я.— Если там опять появится Алое Сияние, я этого не вынесу! Я же волшебник! Воспринимаю колдовскую мерзость гораздо острее любого обычного человек! Тебе, Конан, было бы приятно оказаться в самом сердце кузнечного горна? Вот и сравнивай!

— Вот что стоит предпринять,— решительно заявил герцог Просперо,— мы сейчас возьмем самых волосатых и немытых киммерийцев из отряда Бриана Майлдафа — для пущего устрашения! — пойдем к Тараску и вытрясем из этого недоделанного короля все возможные сведения. Начнет вилять — припугнем Тотлантом. Ты ведь знаешь различающие ложь заклинания?

— Знать-то я знаю, но у Тараска свой маг…

— Именно что свой! — воскликнул Конан.— Я с Аррасом встречался лет пятнадцать назад, и он уже тогда был изрядным скотом!

— Вы ксальтотуна в расчет не берете? — вмешался Хальк.— Надо полагать, ксальтотун служит Тараску и может использовать свою, как утверждает Тотлант, огромную магическую силу против нас. В таком случае от вашего заклинания распознавания правды, видимо, останется только пшик!

— Боюсь, это не ксальтотун служит Тараску, а вовсе наоборот,— мрачно заключил Конан.— И Мораддин мне писал, будто в Бельверусе пустило корешки чужое волшебство. А ведь Просперо прав — прихватим Тараска за жабры и заставим открыть правду! В том числе и про ксальтотуна! И не надо мне говорить о том, что это нарушение этикета, куртуазии и прочих дурацких условностей!

Мы не пришли ни к какому соглашению только потому, что…

— Герцог! — в дверь, буквально как камень из пращи, влетела Флана, первая камеристка королевы Чабелы.— Ваша светлость, помогите! Королева просит вас немедленно придти в малый церемониальный зал! Там скандал!

— Начинается…— Просперо закрыл лицо ладонями.— Кажется, наша зингарская приятельница доигралась в увлекательную забаву «быть королевой Немедии». Госпожа, что стряслось?