Дэвид Эддингс - Сияющая цитадель

— Помогайте ей, господа, — велела Сефрения. — Посылайте ей всю вашу любовь. Она нуждается в вас.

Ослепительная искорка между тем взмыла по изящной дуге и легко канула в пасмурную пустоту, направляясь прямо к длинным свинцово-серым волнам, которые грохотали, накатываясь на скалистый берег. Она опускалась все ниже и ниже и наконец без единого всплеска исчезла в море.

Спархок задержал дыхание. Казалось, что Богини-Дитя не видно уже целую вечность. Перед глазами пандионца поплыли черные пятна.

— Дыши, Спархок! — рявкнул Кьюрик, ткнув своего господина кулаком в спину. — Много ты ей поможешь, если свалишься в обморок!

Спархок шумно выдохнул и начал жадно хватать ртом воздух.

— Болван, — прошипел Кьюрик.

— Извини, — виновато пробормотал Спархок. Он сосредоточился на девочке, и его мысли тотчас заметались в беспорядке. Конечно, там, глубоко под бесконечно катящимися волнами была Афраэль, но была там также и Флейта… и Даная. От этой мысли сердце у него сжалось, и он похолодел от ужаса.

А затем из угрюмой свинцово-серой воды выметнулась все та же сверкающая искорка. Погружаясь в воду, Богиня-Дитя светилась ослепительно-белым, но сейчас она источала чистейшее голубое сияние. Она подымалась в воздух — и на этот раз не одна. С нею поднимался Беллиом, и казалось, сама земля содрогалась, ощущая его возвращение.

В голубом сиянии Афраэль возвращалась к ним, и в руках у нее была та самая золотая шкатулка, которую шесть лет назад бросил в это море Спархок. Наконец девочка достигла твердой земли. Она направилась прямо к Спархоку и протянула ему блестящую золотую шкатулку.

— В руки твои, о Анакха, на добро ли, на горе ли, вновь отдаю я ныне Беллиом! — торжественно проговорила она, передавая шкатулку Спархоку. И, проказливо улыбнувшись, добавила: — Постарайся больше его не терять.

— Он хорошо выглядит, — заметил Халэд напряженным, неестественно ровным голосом.

— И ты так легко об этом говоришь? — отозвался Телэн.

— А ты хочешь, чтобы я забился в истерике?

— Так ты видел его?

— Конечно.

— Где же ты был? Я тебя не видел.

— Мы с лордом Вэнионом были вон там, — ответил Халэд, указывая на дальнюю сторону тропинки. — Нам было сказано сидеть тихо и смотреть. Мы видели, как вы поднялись на утес. Зачем ты спрыгнул с обрыва, Телэн?

— Я не хочу об этом говорить.

Спархок словно не замечал своих друзей. В руках он держал золотую шкатулку. Он ощущал внутри присутствие Беллиома, и, как всегда, камень не был ни дружелюбен, ни враждебен.

Флейта не сводила глаз со Спархока.

— Ты не собираешься открыть шкатулку, Анакха?

— Зачем? Сейчас мне Беллиом не нужен.

— Разве ты не хочешь увидеть его снова?

— Я знаю, как он выглядит.

— Он зовет тебя.

— Да, но я его не слушаю. Всякий раз, когда я вынимаю его, все осложняется, так что я не стану этого делать до тех пор, пока не будет иного выхода. — Он повертел шкатулку в руках, разглядывая работу Кьюрика: сделано на совесть, хотя шкатулка ничем не украшена. Шкатулка как шкатулка, а то, что она сделана из золота, ничего не меняет.

— Как мне ее открыть — я имею в виду, когда мне понадобится ее открыть? Здесь нет замка.

— Просто коснись крышки одним из колец. — Флейта следила за ним все так же пристально.

— Которым?

— Лучше своим собственным. Его она знает лучше, чем кольцо Эланы. Ты уверен, что не чувствуешь этакой…

— О чем ты?

— У тебя не чешутся руки коснуться Беллиома?

— Это можно стерпеть.

— Теперь я понимаю, почему мои родственники так боятся тебя. Ты совершенно не такой, как все люди.

— Все мы на свой лад не такие. Что теперь?

— Мы можем вернуться на корабль.

— Ты можешь передать зов матросам?

— Да.

— Почему бы тебе не попросить их переплыть залив и подобрать нас на этом берегу? Тогда нам не придется ехать обратно в Джорсан, и мы избежим случайной встречи с пособниками Ребала. Кто-нибудь из них мог уже протрезветь настолько, чтобы разглядеть, что мы не эдомцы.

— Ты в странном настроении, Спархок.

— Честно говоря, я слегка недоволен тобой.

— Что же я такого сделала?

— Мне не хочется говорить об этом.

— Ты больше не любишь меня? — Ее нижняя губа задрожала.

— Люблю, конечно, но все равно сейчас на тебя сержусь. Знаешь, те, кого мы любим, иногда нас злят.

— Прости меня, — проговорила она сокрушенным голоском.

— Ладно, оставим это. Мы готовы? Можно садиться на коней и ехать?

— Одну минутку, — сказала Флейта, видимо припомнив что-то. Ее глаза сузились и зловеще заблестели. — Ты! — Она ткнула пальцем в Телэна. — Поди сюда!

Телэн вздохнул, но подчинился.

— Что это ты вздумал выкинуть?

— Ну… я боялся, что ты упадешь.

— Именно я и не упала бы, тупица! Чтоб больше никогда не смел вытворять такое!

Телэну следовало бы проявить послушание — так было проще всего, и так он избежал бы дальнейших упреков. Однако он покачал головой.

— Нет, Флейта, боюсь, что так не пойдет. Я все равно прыгну, если мне покажется, что тебе грозит опасность. — Телэн скорчил гримасу. — Не то чтобы я действовал по своей воле. Я не хочу, чтобы ты решила, будто я уж совсем выжил из ума. Просто я ничего не могу с собой поделать. Всякий раз, когда ты проделываешь такое, я бросаюсь вперед, даже не успев задуматься, что к чему. Если хочешь, чтобы я остался в живых, не устраивай ничего подобного у меня на глазах, потому что я все равно всякий раз буду пытаться удержать тебя — как бы глупо это ни выглядело.

— Почему? — напряженно спросила она. Телэн пожал плечами.

— Наверное потому, что я люблю тебя. Флейта взвизгнула от восторга и повисла у него на шее.

— Он такой милый мальчик! — объявила она, покрывая его лицо поцелуями.

Они проехали не больше мили, когда Келтэн вдруг резко осадил коня и грязно выругался.

— Келтэн! — рявкнул Вэнион. — Здесь дамы!

— Оглянитесь назад, мой лорд, — ответил светловолосый пандионец.

Чернильно-черная зловещая туча ползла над самой землей, точно огромный слизняк.

Вэнион тоже выругался и потянулся к мечу.

— Это бессмысленно, мой лорд, — сказал ему Спархок. Он сунул руку под тунику и вытащил блестящую шкатулку. — А вот это, быть может, сработает. — Он стукнул ободком кольца по крышке.

И ничего не произошло.

— Ты должен приказать ей открыться, Спархок, — подсказала Флейта.

— Откройся! — велел Спархок, снова прикоснувшись кольцом к шкатулке.

Крышка отскочила, и Спархок увидел покоящийся внутри Беллиом. Вечная и совершенная Сапфирная Роза сияла неизменной голубизной. Однако когда Спархок протянул руку и достал Беллиом, он ощутил в нем странную обиду.

— Мы оба знаем, кто мы такие, — сказал он камню и его недоброжелательным обитателям. — Я не намерен говорить с тобой по-тролличьи, потому что знаю, что ты поймешь меня на любом языке. Я хочу, чтобы ты прекратил эти глупости с тучей — и сделал это прямо сейчас! Когда я снова обернусь, вашему славному клочку тьмы лучше исчезнуть бесследно. Мне наплевать, как вы это сделаете, но уберите эту тучу!