Дэвид Эддингс - Сияющая цитадель

— Вы полагаете, ваше величество, что его недомогание серьезно? — Теовин, похоже, был искренне обеспокоен.

— О, скорее всего нет. Все мы в свое время сталкивались с недоброкачественной пищей, а потому знаем, чего можно ожидать. Он, впрочем, считает, что умрет, и это, похоже, кажется ему наилучшим выходом. Мы приставили к нему лекаря. Завтра он будет здоров — немного отощает, конечно, едва будет на ногах держаться, однако придет в себя настолько, чтобы заняться делами. Почему бы тебе не заглянуть завтра утром? Я позабочусь о том, чтобы ты мог повидаться с Колатой.

— Как прикажет ваше величество, — ответил Теовин, падая на пол, дабы, согласно этикету, простереться ниц перед императором. Затем он поднялся и вышел из аудиенц-зала.

Все молча ждали.

— Он ушел, — сообщила от дверей Миртаи. — Вышел во внутренний двор.

— Шустрый парнишка, верно? — заметил Кааладор. — Даже глазом не моргнул, когда ваше величество подали ему этот документ.

— Он был готов к этому, — сказал Стрейджен, — и состряпал свою байку заранее.

— Его объяснение звучит весьма правдоподобно, Стрейджен, — отметил Сарабиан.

— Разумеется, ваше величество. В тайной полиции служат способные люди. Мы знаем, что министр Колата замешан в государственной измене. Сам по себе он не представлял бы большой угрозы, так что подозревать следует все его учреждение. Мы почти вынуждены заключить, что в заговоре участвуют все главы департаментов. Как цветисто заметил Кааладор, всех, кто не счел нужным присоединиться к заговору, скорее всего, не мешкая, изоконировали.

— »Изо» — что?! — переспросила Мелидира.

— Изоконировали. Это означает «выбросили из окна» — обычно с высокого этажа. Какой смысл выбрасывать кого-то из окна первого этажа?

— Такого слова нет, Стрейджен. Ты его сам сочинил.

— Да нет же, баронесса, правда, — отбивался он, — это самое настоящее слово. Им называют традиционное решение проблемы политически неугодных людей.

— По-моему, мы отвлеклись, — сказала Элана. — Сарабиан, с какой стати ты сочинил байку о Колате и испорченной рыбе?

— Но, Элана, мы же не хотим, чтобы его подчиненные обнаружили, что мы почти непрерывно пичкаем его одурманивающими снадобьями?

— Нет, думаю, что нет. А ты и в самом деле хочешь позволить Теовину завтра встретиться с ним?

— Может, и стоило бы. Мы уже три дня пичкаем подчиненных Колаты одними только обещаниями, и мне все труднее придумывать отказы. Пускай уж хоть один из них увидится с Колатой — не то они начнут что-то подозревать.

— Не уверена, что это хорошая идея, но, может быть, ты и прав. Алиэн, будь умницей, сбегай в кухню и скажи поварам, чтобы сегодня не клали в еду министра Колаты снадобий.

— Можешь сказать им, чтобы вместо этого положили рвотное, — предложил Стрейджен.

— Зачем нам это нужно? — осведомилась Мелидира.

— Император только что сказал превосходнейшему Теовину, что Колату весь день рвало без удержу. Мы же не хотим, чтобы его величество называли наглым и бесстыдным лжецом, верно? Значит, нужно, чтобы Колата завтра, когда его посетит Теовин, выглядел больным. Хорошее рвотное как раз обеспечит нужный вид.

Алиэн злорадно хихикнула.

Принцесса Даная сидела на диване и сосредоточенно наряжала Мурр в новое кукольное платьице. За множество веков Афраэль успела заметить, что эленийские девочки частенько такое проделывают. С точки зрения Богини-Дитя, занятие совершенно бессмысленное, но если уж это традиция…

— Сиди смирно! — шепотом шикнула она на кошку. — Я тебе худого не делаю!

Мурр была иного мнения и выражала его громким, душераздирающе жалобным мяуканьем, исходившим из самых глубин ее кошачьей души.

— Теовин был прав в одном, — говорил между тем Стрейджен остальным. Они снова собрались в королевских покоях, и вор-талесиец опять пустился в разглагольствования. Даная обожала Стрейджена, но его нездоровое пристрастие к звукам собственного голоса порой становилось утомительным. — Министерство внутренних дел скорее умрет в полном составе, чем уничтожит хоть одну бумажку. Документы, которые они изъяли из папок, все еще спрятаны где-то в здании, а из них мы могли бы узнать о заговоре такое, что нам сейчас и в голову не приходит. Я бы голову прозакладывал, только б заглянуть в них!

— И испортил бы свою внешность? — возмутилась Мелидира. — Прикуси язык, Стрейджен!

— Я говорю, само собой, в переносном смысле.

— Пожалуй, он прав, ваше величество, — согласился Кааладор, для разнообразия не прибегая к диалекту. — Эти подлинные документы могут оказаться настоящей золотой жилой. Не знаю, стал бы я закладывать голову, но я многое согласился бы отдать, только бы пошарить в них.

Даная закатила глаза к потолку.

— Эленийцы! — пробормотала она едва слышно и громче добавила: — Если для тебя эти бумаги так важны, Кааладор, пойди да поищи их.

— Дак почем же нам знать, куда их запрятали, дорогуша?

— Поищи, Кааладор, — терпеливо повторила она. — В ближайшие месяц-два в твоем распоряжении будут целые ночи. Телэн как-то рассказывал мне, что за четверть часа мог бы забраться в любой дом в мире. Вы оба даже опытнее Телэна, так что, наверное, так долго возиться не будете. Вам же необязательно красть бумаги — довольно будет прочесть их. Если вы с достаточной осторожностью вернете их туда, откуда взяли, никто и не заподозрит, что вы их прочли.

Кааладор и Стрейджен обменялись озадаченными взглядами.

— И почему только мы сами до этого не додумались? — осведомился Стрейджен у своего приятеля.

— Я, кажется, уже однажды объясняла вам почему, — заметила Мелидира. — Нужно ли повторять это еще раз? Принцесса, это замечательная идея. Эти двое, может быть, не слишком хорошие мыслители, но наверняка отменные взломщики. У них такой хитрый и ненадежный вид.

— Пожалуй да, — согласилась Даная и поставила Мурр на пол. — Ну вот, разве она не прелесть?

Хвост Мурр, яростно хлеставший по бокам, категорически возражал против такого утверждения.

— Похоже, ее хвост не желает следовать моде, Даная, — снисходительно рассмеялся Сарабиан.

— А, это легко исправить, Сарабиан, — заверила она. — Вот что я скажу тебе, Мурр. Хочешь, я привяжу тебе на хвост большой розовый бант? Ты сможешь обмахиваться им, как веером? — Хвост Мурр тотчас же замер. — Я так и знала, что мы сможем договориться, — заключила Даная.

— Ваше величество, — сказал Стрейджен Сарабиану, — не спуститься ли нам в подземелье для урока фехтования? Мы с Кааладором посвятим всю нынешнюю ночь ремеслу взломщиков.

— И, боюсь, не только нынешнюю, — проворчал Кааладор. — Я уж и не припомню, сколько лет не лазал по крышам.

— Это сродни плаванию, Кааладор, — заверил его Стрейджен. — Раз научившись, уже никогда не разучишься.